Села я на подоконник, ноги свесив.Он тогда спросил тихонечко: Кто здесь?— Это я пришла. — Зачем? — Сама не знаю.— Время позднее, дитя, а ты не спишь.Я луну увидела на небе,Я луну увидела и луч.Упирался он в твое окошко, —Оттого, должно быть, я пришла…О, зачем тебя назвали Даниилом?Все мне снится, что тебя терзают львы!
26 июля 1916
«Наездницы, развалины, псалмы…»
Наездницы, развалины, псалмы,И
вереском поросшие холмы,И наши кони смирные бок о бок,И подбородка львиная черта,И пасторской одежды чернота,И синий взгляд, пронзителен и робок.Ты к умирающему едешь в дом,Сопровождаю я тебя верхом.(Я девочка, — с тебя никто не спросит!)Поет рожок меж сосенных стволов…— Что означает, толкователь снов,Твоих кудрей довременная проседь?Озерная блеснула синева,И мельница взметнула рукава,И, отвернув куда-то взгляд горячий,Он говорит про бедную вдову…Что надобно любить Иегову…И что не надо плакать мне — как плачу…Запахло яблонями и дымком,— Мы к умирающему едем в дом,Он говорит, что в мире все нам снится…Что волосы мои сейчас как шлем…Что все пройдет… Молчу — и надо всемУлыбка Даниила-тайновидца.
26 июля 1916
«В полнолунье кони фыркали…»
В полнолунье кони фыркали,К девушкам ходил цыган.В полнолунье в красной киркеСам собою заиграл орган.По лугу металась пастваС воплями: Конец земли!Утром молодого пастораУ органа — мертвого нашли.На его лице серебряномБыли слезы. Целый деньПритекали данью щедройРозы из окрестных деревень.А когда покойник прибылВ мирный дом своих отцов —Рыжая девчонка БиблиюЗапалила с четырех концов.
28 июля 1916
«Не моя печаль, не моя забота…»
Не моя печаль, не моя забота,Как взойдет посев,То не я хочу, то огромный кто-то:И ангел и лев.Стерегу в глазах молодых — истому,Черноту и жар.Так от сердца к сердцу, от дома к домуВздымаю пожар.Разметались кудри, разорван ворот…Пустота! Полет!Облака плывут, и горящий городПодо мной плывет.
2 августа 1916
«И взглянул, как в первые раза…»
И взглянул, как в первые разаНе глядят.Черные глаза глотнули взгляд.Вскинула ресницы и стою.— Что, — светла? —Не скажу, что выпита до тла.Все до капли поглотил зрачок.И стою.И течет твоя душа в мою.
7 августа 1916
«Бог согнулся от заботы…»
Бог согнулся от заботыИ затих.Вот и улыбнулся, вот иМного ангелов святыхС лучезарными теламиСотворил.Есть с огромными крылами,А бывают и без крыл.Оттого и плачу много,Оттого —Что взлюбила больше БогаМилых ангелов его.
15 августа 1916
«Чтоб дойти до уст и ложа…»
Чтоб дойти до уст и ложа —Мимо страшной церкви БожьейМне идти.Мимо свадебных карет,Похоронных дрог.Ангельский запрет положенНа его порог.Так, в ночи ночей безлунных,Мимо сторожей чугунных:Зорких врат —К
двери светлой и певучейЧерез ладанную тучуТороплюсь,Как торопится от векаМимо Бога — к человекуЧеловек.
15 августа 1916
«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…»
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,Оттого что я тебе спою — как никто другой.Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,У всех золотых знамен, у всех мечей,Я ключи закину и псов прогоню с крыльца —Оттого что в земной ночи я вернее пса.Я тебя отвоюю у всех других — у той, одной,Ты не будешь ничей жених, я — ничьей женой,И в последнем споре возьму тебя — замолчи! —У того, с которым Иаков стоял в ночи.Но пока тебе не скрещу на груди персты —О проклятие! — у тебя остаешься — ты:Два крыла твои, нацеленные в эфир, —Оттого что мир — твоя колыбель, и могила — мир!
15 августа 1916
«И поплыл себе — Моисей в корзине…»
И поплыл себе — Моисей в корзине! —Через белый свет.Кто же думает о каком-то сынеВ восемнадцать лет!С юной матерью из чужого краяТы покончил счет,Не узнав, какая тебе, какаяКрасота растет.Раззолоченной роковой актрисе —Не до тех речей!А той самой ночи — уже пять тысячИ пятьсот ночей.И не знаешь ты, и никто не знает,— Бог один за всех! —По каким сейчас площадям гуляетТвой прекрасный грех!
26 август 1916
«На завитки ресниц…»
На завитки ресницНевинных и наглых,На золотой загарИ на крупный рот, —На весь этот страстный,Мальчишеский, краткий векЗагляделся один человекНочью, в трамвае.Ночь — черна,И глаза ребенка — черны,Но глаза человека — черней.— Ах! — схватить его, крикнуть:— Идем! Ты мой!Кровь — моя течет в твоих темных жилах.Целовать ты будешь и петь,Как никто на свете!НасмертьЖенщины залюбят тебя!И шептать над ним, унося его на рукахпо большому лесу,По большому свету,Все шептать над ним это странное слово: — Сын!
29 августа 1916
«Соперница, а я к тебе приду…»
Соперница, а я к тебе придуКогда-нибудь, такою ночью лунной,Когда лягушки воют на прудуИ женщины от жалости безумны.И, умиляясь на биенье векИ на ревнивые твои ресницы,Скажу тебе, что я — не человек,А только сон, который только снится.И я скажу: — Утешь меня, утешь,Мне кто-то в сердце забивает гвозди!И я скажу тебе, что ветер — свеж,Что горячи — над головою — звезды…
8 сентября 1916
«И другу на руку легло…»
И другу нá руку леглоКрылатки тонкое крыло.Что я поистине крылата,Ты понял, спутник по беде!Но, ах, не справиться тебеС моею нежностью проклятой!И, благодарный за тепло,Целуешь тонкое крыло.А ветер гасит огонькиИ треплет пестрые палатки,А ветер от твоей рукиОтводит крылышко крылатки…И дышит: душу не губи!Крылатых женщин не люби!