Встречались ли в поцелуеИх жалобные уста?Иоанна кудри, как струиСпадают на грудь Христа.Умилительное бессилье!Блаженная пустота!Иоанна руки, как крылья,Висят по плечам Христа.
22-27 июня 1917
Цыганская свадьба
Из-под копытГрязь летит.Перед лицомШаль — как щит.Без молодыхГуляйте, сваты!Эй, выноси,Конь косматый!Нé дали воли намОтец и мать,Целое поле нам —Брачная кровать!Пьян без вина и без хлеба сыт, —Это
цыганская свадьба мчит!Полон стакан,Пуст стакан.Гомон гитарный, луна и грязь.Вправо и влево качнулся стан.Князем — цыган!Цыганом — князь!Эй, господин, берегись, — жжет!Это цыганская свадьба пьет!Там, на ворохеШалей и шуб,Звон и шорохСтали и губ.Звякнули шпоры,В ответ — мониста.Свистнул под чьей-то рукоюШелк.Кто-то завыл как волк,Кто-то как бык храпит.— Это цыганская свадьба спит.
25 июня 1917
Князь Тьмы
«Колокола — и небо в темных тучах…»
Князь! Я только ученица
Вашего ученика!
Колокола — и небо в темных тучах.На перстне — герб и вязь.Два голоса — плывучих и певучих:— Сударыня? — Мой князь?— Что Вас приводит к моему подъезду?— Мой возраст — и Ваш взор.Цилиндр снят, и тьму волос прорезалСеребряный пробор.— Ну, что сказали на денек вчерашнийРоссийские умы?
«Страстно рукоплеща…»
Страстно рукоплещаЛает и воет чернь.Медленно встав с коленКланяется Кармен.Взором — кого ища?— Тихим сейчас — до дрожи.Безучастны в царской ложеДва плаща.И один — глаза темны —Воротник вздымая стройный:— Какова, Жуан? — ДостойнаВашей светлости, Князь Тьмы.
3 июля 1917
«Да будет день! — и тусклый день туманный…»
Да будет день! — и тусклый день туманныйКак саван пал над мертвою водой.Взглянув на мир с полуулыбкой странной:— Да будет ночь! — тогда сказал другой.И отвернув задумчивые очи,Он продолжал заоблачный свой путь.Тебя пою, родоначальник ночи,Моим ночам и мне сказавший: будь.
3 или 4 июля 1917
«И призвал тогда Князь света — Князя тьмы…»
И призвал тогда Князь света — Князя тьмы,И держал он Князю тьмы — такую речь:— Оба княжим мы с тобою. День и ночьПоделили поровну с тобой.Так чего ж за нею белым днемХодишь-бродишь, речь заводишь под окном?Отвечает Князю света — Темный князь:— То не я хожу-брожу, Пресветлый — нет!То сама она в твой белый Божий деньПо пятам моим гоняет, словно тень.То сама она мне вздоху не дает,Днем и ночью обо мне поет.И сказал тогда Князь света — Князю тьмы:— Ох, великий ты обманщик, Темный князь!Ходит-бродит, речь заводит, песнь поет?Ну, посмотрим, Князь темнейший, чья возьмет?И пошел тогда промеж князьями — спор.О сю пору он не кончен, княжий спор.
Помнишь плащ голубой,Фонари и лужи?Как играли с тобойМы в жену и мужа.Мой первый браслет,Мой белый корсет,Твой малиновый жилет,Наш клетчатый плед?!Ты, по воле судьбы,Всё писал сонеты.Я варила бобыЮному поэту.Как над картою винМы на пальцы дули,Как в дымящий каминПолетели стулья.Помнишь — шкаф под орех?Холод был отчаянный!Мой страх, твой смех,Гнев домохозяина.Как
стучал нам сосед,Флейтою разбужен…Поцелуи — в обед,И стихи — на ужин…Мой первый браслет,Мой белый корсет,Твой малиновый жилет —Наш клетчатый плед…
32
Богема (фр.)
7 июля 1917
«Ну вот и окончена метка…»
Ну вот и окончена метка, —Прощай, мой веселый поэт!Тебе приглянулась — соседка,А мне приглянулся — сосед.Забита свинцовою крышкойЛюбовь — и свободны рабы.А помнишь: под мышкою — книжки,А помнишь: в корзинке — бобы…Пожалуйте все на поминки,Кто помнит, как десять летКлялись: кружевная косынкаИ сей апельсинный жилет…
(Не окончено)
7 июля 1917
Юнкерам, убитым в Нижнем
Сабли взмах —И вздохнули трубы тяжко —ПровожатьЛегкий прах.С веткой зелени фуражка —В головах.Глуше, глушеПраздный гул.Отдадим последний долгТем, кто долгу отдал — душу.Гул — смолк.— Слуша — ай! Нá — кра — ул!Три фуражки.Трубный звон.Рвется сердце.— Как, без шашки?Без погонОфицерских?Поутру —В безымянную дыру?Смолкли трубы.Доброй ночи —Вам, разорванные в клочья —На посту!
17 июля 1917
«И в заточеньи зимних комнат…»
И в заточеньи зимних комнатИ сонного Кремля —Я буду помнить, буду помнитьПросторные поля.И легкий воздух деревенский,И полдень, и покой, —И дань моей гордыне женскойТвоей слезы мужской.
27 июля 1917
«Бороды — цвета кофейной гущи…»
Бóроды — цвета кофейной гущи,В воздухе — гул голубиных стай.Черное око, полное грусти,Пусто, как полдень, кругло, как рай.Все провожает: пеструю юбку,Воз с кукурузой, парус в порту…Трубка и роза, роза и трубка —Попеременно — в маленьком рту.Звякнет — о звонкий кувшин — запястье,Вздрогнет — на звон кувшинá — халат…Стройные снасти — строки о страсти —И надо всеми и всем — Аллах.Что ж, что неласков! что ж, что рассеян!Много их с розой сидит в руке —Там на пороге дымных кофеен, —В синих шальварах, в красном платке.
4 августа 1917
Любви старинные туманы
«Над черным очертаньем мыса…»
Над черным очертаньем мыса —Луна — как рыцарский доспех.На пристани — цилиндр и мех,Хотелось бы: поэт, актриса.Огромное дыханье ветра,Дыханье северных садов, —И горестный, огромный вздох:— Ne laissez pas traîner mes lettres! [33]
33
«Не раскидывайте мои письма!» (фр.)
«Так, руки заложив в карманы…»
Так, руки заложив в карманы,Стою. Синеет водный путь.— Опять любить кого-нибудь? —Ты уезжаешь утром рано.Горячие туманы Сити —В глазах твоих. Вот так, ну вот…Я буду помнить — только ротИ страстный возглас твой: — Живите!
«Смывает лучшие румяна…»
Смывает лучшие румяна —Любовь. Попробуйте на вкус,Как слезы — сóлоны. Боюсь,Я завтра утром — мертвой встану.Из Индии пришлите камни.Когда увидимся? — Во сне.— Как ветрено! — Привет жене,И той — зеленоглазой — даме.