Том 1. Усомнившийся Макар

«Мир рожден улыбкой человека…»

Мир рожден улыбкой человека, Он вселенную невестою назвал. Смерть рука влюбленная рассекла, Вечный посох странник в руку взял. Бесконечность солнцем утром взорвана, Зацвела небесная звезда, И растет вселенная просторная, Бесконечней бесконечности всегда.

Топот

В душе моей движутся толпы… Их топот, их радостный топот, Как камней сползающих грохот. Без меры, без края, без счета Строят неведомый город, — Выше, страшнее, где тайна и холод — Камень на камень, город на город… Тихо. Только в материи сопротивление — Ропот. Там, где удар, там и миги и годы Плавятся в вечность машиной и потом… Тихо танцуют звезд хороводы, Выше их вышли трубы заводов. Там, где царили вселенная, рок, Скованный проводом мечется ток. Слава безумию, взрывам и топкам, Грохоту, скрежету, топоту, топоту, Мысли и числам неисчислимым, Цифрам сомкнувшимся, неизмеримым. Лопнули мускулы. Смерть человеку — Брошен в колодезь последний калека, Душу живую машина рассекла. Наша душа — катастрофа, машина. В небо уперлись железные спины. Солнце стихает, склоняется, стынет. Ступайте толпа за толпою По жаркой, по вашей душе. История больше не даст перебоя, В машине сгорает мир тайн и вещей. Любовь — это девушка, шепот, Но ночью там движется топот, Идут по душе моей толпы.

Вселенной

Вселенная! Ты горишь от любви, Мы сегодня целуем тебя. Все одежды для нас в первый раз сорви, Покажись — и погибшие встанут в гробах. Твое солнце на небе и в топке, В нашей мысли, в летящей звезде, Ты в былинке унижена робкой И бессмертная в каждом листе. Отдайся сегодня, вселенная, Зацветай, голубая весна, Твоя первая песня весенняя В раскаленных машинах слышна. Ты невеста, душа голубая, Зацелуем, познаем тебя. Ты прекрасней чудес, но слепая, Ты не тайна, а плач и мольба. Мы — сознание, свет и спасение, Никто после нас не придет, На трупах цветы улыбнутся весенние, Девушка сыну цветок сорвет. Разум наш, как безумие, страшен, Регулятор мы ставим на полный ход, Этот мир только нами украшен, Выше его — наш гремящий полет. Мы усталое солнце потушим, Свет иной во вселенной зажжем, Людям дадим мы железные души, Планеты с пути сметем огнем. Неимоверной мы жаждем работы, Молот разгневанный небо пробьет, В неведомый край нам открыты ворота, Мир победим мы во имя свое.

«Познаны нами тайны вселенной…»

Познаны нами тайны вселенной, В душах тревога молчит. Мы осушили небесные бездны, Солнце слова говорит. Полон восторга пламенный город, — Люди, машины, цветы… Каждый сегодня богом быть может, Солнце над каждым горит. Медный гудок заревел над планетой, Пространства, подъемы нас ждут. В жизни бессмертной, как в песне неспетой, Звезды звенят и поют, Солнце мы завтра расплавим, Выше его перекинем мосты. Как песком, мы мирами играем, Песню мы слышим тихой звезды.

К звездным товарищам

На земле, на птице электрической Солнце мы задумали догнать и погасить. Манит нас неведомый океан космический, Мы из звезд таинственных будем мысли лить. Мы летим. Нам смерть, как жизнь, — товарищ. Лучше гибели невесты не найти, Чище муки ласки не узнаешь. Тот живет, кто кончил все пути. Мир стал громок и запел в машине, Бесконечность меряет великий машинист. Где луна одна веками стынет — Наших сверл могучих ураганный свист. Мы задумались о мире неизвестном, В нем томится истина — умершая сестра, Не свернем мы никогда с дороги крестной, Наш гудок тревожный загудел с утра. Больше жизни мы познали гибель, В нас ненависть, и надежда, и тоска. Мы слепые, каждый ненавидел, Только слушал, как работали века. От ненависти — всего мы захотели, В наших топках пусть вселенная сгорит. Нет нам матери. Мы жить одни посмели. Пусть гудок тревожнее гудит. Город улетающий в сверкающем железе — Небо прорывающий таран. Мы проломим двери в голубом навесе К пролетариям планетных стран.

Вечер мира

Мы убьем машинами вселенную, Под железом умерла земля, В наших топках бьется солнце пленное, И в бессмертной стали нет добра и зла. День и ночь в вагранках раскаленных Пламя переходит в ледяной металл; Мир стоит, печами озаренный, Как невесту, человек его обнял. Льем мы новую железную вселенную, Радостнее света и нежней мечты, В ней надежды наши оживут безмерные, Мы переместим все пути светил. Мы бессмертны, мы неведомое любим, Мира мало, чтоб насытить нас, Мы все грани и законы переступим, — Для вселенной бьет последний час. Пой, товарищ, в этот вечер мира, К полночи потухнут звезды и цветы, Маховик к зениту вскинет крылья, В неизвестность строим мы железные мосты.

«Сгорели пустые пространства…»

Сгорели пустые пространства, Вечность исчезла, как миг, Бессмертные странники странствуют, Каждый все тайны постиг. Товарищ, нам тесны планеты, Вселенная нам каземат. Песни любви и познания спеты — Дороги за звезды лежат. Товарищ, построим машины, Железо в железные руки возьмем, В цилиндрах миры мы взорвем, И с места вселенную сдвинем. В глазах наших светятся горны, В сердце взрывается кровь, Как топка, душа раскаленная, Как песня, гудков наших рев.

«Тих под пустынею звездною…»

Тих под пустынею звездною Странника избранный путь. В даль, до конца неизвестную, Белые крылья влекут. Ясен и кроток в молчании Взор одинокой звезды… Братья мои на страдания В гору идут на кресты.

«Далью серебряной в утро росистое…»

Далью серебряной в утро росистое Ходишь потерянный ты без пути. Раннее небо раскинулось чистое, Сердцу живому дорог не найти. Может быть, встретишь в сгорающей дали Брата родного и душу отдашь… Долго мы шли и друг друга искали, Земля голубая — убогий шалаш.

«Я поэт разрушающих Вечность времен…»

Я поэт разрушающих Вечность времен, Вождь железных бессмертных племен, Знаменосец горящих знамен… Во мне много песку золотого, Как безумье разум глубок, Миллиарды послали вперед вестового — Ночи навстречу — в звездный поток. Во мне души живут, шевелятся Человеческих мертвых пустынь, Мои сны всей вселенной приснятся, Я всех девушек сын. В моем сердце поет человечество, Аэропланы на небе кричат, Это не я, а оно во мне мечется — Чтоб воскреснуть — каждый распят…

«Среди нив, певучих в спелости…»

Среди нив, певучих в спелости, Все шумит, шумит сосна, На кургане давней древности Лист бормочет ото сна. Здесь спустил в провал могилы Вождь красавицу жену, Облака по небу плыли. Древний ветер траву гнул Здесь когда-то, прежде времени, Море жило в песне волн И таило в тинной зелени Утонувший чей-то челн.

«В эти дни земля горячее солнца…»

В эти дни земля горячее солнца, На коленях я, и каждый мне Христос. Загорелся мир, как сохлая солома, И никто не знает, где на небо мост. В сердце человека и любовь и жалость, О бессмертии поет великая река, На песок упала тоненькая веточка — Матери моей остывшая рука. В поле закопали люди свое сердце — Может, рожь поспеет тут и без дождя, Может, будет лето, и воскреснут дети, И протянет руки нам родная мать.

«Небо вверху голубое…»

Небо вверху голубое, А ночью мне снилась звезда: Я будто царь и разбойник, И ты далека и чиста. Над миром бушуют пожары, Над сердцем сверкают мечи, В руке моей скрыты удары, И солнце от боли кричит…

Ночь

Лугом стелется дым от сухого костра В курене рыбака на песчаной мели. Даль густеет и стынет в молчащих полях, В блеске мертвом река холодна и востра. Брызнул искрами свет из небесной щели И оперся о землю со смертью в очах. Огонек рыбака в заводине глухой В угольках своих греет картошки, И сидит человек над пустынной рекой, Позабывшись под пение мошки… Пар с реки по лугам поволокся травой, Покатился в овраги туманом-волной. Не щелкает кнутом у деревни пастух, Он заснул и храпит в прокопченой избе… В трепетании звезд что-то шепчется вслух И играет лучами в огнистой резьбе. Расстилается в Сне по земле пряный дух, Неожиданный вскрик — в отдалении глух. Лес листвою обвис, сухостоем обмяк, Сил сосет из взопревшей земли. Он раскинул далеко зеленый армяк, Наготу материнства собою прикрыв, И корявые корни глубоко ушли, Совершая в страстях диво мира из див… Перепелки к утру изнывают во ржах, Рыбы мечут икру на заре в камышах.