Стихотворения 1921-1941

Плач Ярославны

Вопль стародавний, Плач Ярославны — Слышите? С башенной вышечки Неперерывный Вопль — неизбывный: — Игорь мой! Князь Игорь мой! Князь Игорь! Ворон, не сглазь Глаз моих — пусть Плачут! Солнце, мечи Стрелы в них — пусть Слепнут! Кончена Русь! Игорь мой! Русь! Игорь!

* * *

Лжет летописец, что Игорь опять в дом свой Солнцем взошел — обманул нас Баян льстивый. Знаешь конец? Там, где Дон и Донец — плещут, Пал меж знамен Игорь на сон — вечный. Белое тело его — ворон клевал. Белое дело его — ветер сказал. Подымайся, ветер, по оврагам, Подымайся, ветер, по равнинам, Торопись, ветрило-вихрь-бродяга, Над тем Доном, белым Доном лебединым! Долетай до городской до стенки, С кóей пó миру несется плач надгробный. Не гляди, что подгибаются коленки, Что тускнеет ее лик солнцеподобный… — Ветер, ветер! — Княгиня, весть! Князь твой мертвый лежит — За честь!

* * *

Вопль стародавний, Плач Ярославны — Слышите? Вопль ее — ярый, Плач ее, плач — Плавный: — Кто мне заздравную чару Из рук — выбил? Старой не быть мне, Под камешком гнить, Игорь! Дёрном-глиной заткните рот Алый мой — нонче ж. Кончен Белый поход.

5 января 1921

«С Новым Годом, Лебединый стан…»

С Новым Годом, Лебединый стан! Славные обломки! С Новым Годом — по чужим местам — Воины с котомкой! С пеной у рта пляшет, не догнав, Красная погоня! С Новым Годом — битая — в бегах Родина с ладонью! Приклонись к земле — и вся земля Песнею заздравной. Это, Игорь, — Русь через моря Плачет Ярославной. Томным стоном утомляет грусть: — Брат мой! — Князь мой! — Сын мой! — С Новым Годом, молодая Русь Зá морем за синим!

Москва, 13 января 1921

Большевик

От Ильменя — до вод Каспийских Плеча рванулись в ширь. Бьет по щекам твоим — российский Румянец-богатырь. Дремучие — по всей по крепкой Башке — встают леса. А руки — лес разносят в щепки, Лишь за топор взялся! Два зарева: глаза и щеки. — Эх, уж и кровь добра! — Глядите-кось, как руки в боки, Встал посреди двора! Весь мир бы разгромил — да проймы Жмут — не дают дыхнуть! Широкой доброте разбойной Смеясь — вверяю грудь! И земли чуждые пытая, — Ну, какова мол новь? — Смеюсь, — все ты же, Русь святая, Малиновая кровь!

31 января 1921

Роландов рог

Как нежный шут о злом своем уродстве, Я повествую о своем сиротстве… За князем — род, за серафимом — сонм, За каждым — тысячи таких, как он, Чтоб, пошатнувшись, — на живую стену Упал и знал, что — тысячи на смену! Солдат — полком, бес — легионом горд. За вором — сброд, а за шутом — всё горб. Так, наконец, усталая держаться Сознаньем: перст и назначеньем: драться, Под свист глупца и мещанина смех — Одна из всех — за всех — противу всех! — Стою и шлю, закаменев от взлёту, Сей громкий зов в небесные пустоты. И сей пожар в груди тому залог, Что некий Карл тебя услышит, рог!

Март 1921

«Как закон голубиный вымарывая…»

Как закон голубиный вымарывая, — Руку судорогой не свело, — А случилось: заморское марево Русским заревом здесь расцвело. Два крыла свои — эвот да эвона — . . . . . .истрепала любовь… Что из правого-то, что из левого — Одинакая пролита кровь… Два крыла православного складеня — . . . . . .промеж ними двумя — А понять ничего нам не дадено, Голубиной любви окромя… Эх вы правая с левой две варежки! Та же шерсть вас вязала в клубок! Дерзновенное слово: товарищи Сменит прежняя быль: голубок. Побратавшись да левая с правою, Встанет — всем Тамерланам на грусть! В струпьях, в язвах, в проказе — оправдана, Ибо есть и останется — Русь.

13 марта 1921

Попутчик

Соратник в чудесах и бедах Герб, во щитах моих и дедов . . . . . .выше туч: Крыло — стрела — и ключ. <А ну-ка> . . . . . . <Презрев корону золотую> Посмотрим, как тебя толкует Всю суть собрав на лбу Наследница гербу. Как…… из потемок По женской линии потомок Крыло — когда возьмут карету Стрела — властям писать декреты . . . . . .подставив грудь — Ключ: рта не разомкнуть. Но плавится сюргуч и ломок По женской линии потомок Тебя <сдерет> сюргуч. — Крыло — стрела — и ключ.

<Март 1921>

Ученик

Сказать — задумалась о чем?

В дождь — под одним плащом,

В ночь — под одним плащом, потом

В гроб — под одним плащом.

«Быть мальчиком твоим светлоголовым…»

Быть мальчиком твоим светлоголовым, — О, через все века! — За пыльным пурпуром твоим брести в суровом Плаще ученика. Улавливать сквозь всю людскую гущу Твой вздох животворящ Душой, дыханием твоим живущей, Как дуновеньем — плащ. Победоноснее Царя Давида Чернь раздвигать плечом. От всех обид, от всей земной обиды Служить тебе плащом. Быть между спящими учениками Тем, кто во сне — не спит. При первом чернью занесенном камне Уже не плащ — а щит! (О, этот стих не самовольно прерван! Нож чересчур остер!) И — вдохновенно улыбнувшись — первым Взойти на твой костер.

15 апреля 1921

«Есть некий час — как сброшенная клажа…»

Есть некий час…

Тютчев.

Есть некий час — как сброшенная клажа: Когда в себе гордыню укротим. Час ученичества, он в жизни каждой Торжественно-неотвратим. Высокий час, когда, сложив оружье К ногам указанного нам — Перстом, Мы пурпур Воина на мех верблюжий Сменяем на песке морском. О этот час, на подвиг нас — как Голос Вздымающий из своеволья дней! О этот час, когда как спелый колос Мы клонимся от тяжести своей. И колос взрос, и час веселый пробил, И жерновов возжаждало зерно. Закон! Закон! Еще в земной утробе Мной вожделенное ярмо. Час ученичества! Но зрим и ведом Другой нам свет, — еще заря зажглась. Благословен ему грядущий следом Ты — одиночества верховный час!

15 апреля 1921

«Солнце Вечера — добрее…»

Солнце Вечера — добрее Солнца в полдень. Изуверствует — не греет Солнце в полдень. Отрешеннее и кротче Солнце — к ночи. Умудренное, не хочет Бить нам в очи. Простотой своей — тревожа — Королевской, Солнце Вечера — дороже Песнопевцу!

* * *