Том 2. Стихотворения 1921-1941. Переводы

27 сентября 1923

«По набережным, где седые деревья…»

По набережным, где седые деревья По следу Офелий… (Она ожерелья Сняла, — не наряженной же умирать!) Но все же (Раз смертного ложа — неможней Нам быть нежеланной! Раз это несносно И в смерти, в которой Предвечные горы мы сносим На сердце!..) — она все немногие вёсны Сплела — проплывать Невестою — и венценосной. Так — нéбескорыстною Жертвою миру: Офелия — листья, Орфей — свою лиру… — А я? —

28 сентября 1923

Ночные места

Темнейшее из ночных Мест: мост. — Устами в уста! Неужели ж нам свой крест Тащить в дурные места, Туда: в веселящий газ Глаз, газа… В платный Содом? На койку, где всé до нас! На койку, где нé вдвоем Никто… Никнет ночник. Авось — совесть уснет! (Вернейшее из ночных Мест — смерть!) Платных теснот Ночных — блаже вода! Вода — глаже простынь! Любить — блажь и беда! Туда — в хладную синь! Когда б в веры века Нам встать! Руки смежив! (Река — телу легка, И спать — лучше, чем жить!) Любовь: зноб до кости! Любовь: зной до белá! Вода — любит концы. Река — любит тела.

4 октября 1923

Подруга

«Не расстанусь! — Конца нет!» И льнет, и льнет… А в груди — нарастание Грозных вод, Нот… Надёжное: как таинство Непреложное: рас — станемся!

5 октября 1923

Поезд жизни

Не штык — так клык, так сугроб, так шквал, — В Бессмертье что час — то поезд! Пришла и знала одно: вокзал. Раскладываться не стоит. На всех, на всё — равнодушьем глаз, Которым конец — исконность. О как естественно в третий класс Из душности дамских комнат! Где от котлет разогретых, щек Остывших… — Нельзя ли дальше, Душа? Хотя бы в фонарный сток От этой фатальной фальши: Папильоток, пеленок, Щипцов каленых, Волос паленых, Чепцов, клеенок, О — де — ко — лонов Семейных, швейных Счастий (klein wenig!) [6] Взят ли кофейник? Сушек, подушек, матрон, нянь, Душности бонн, бань. Не хочу в этом коробе женских тел Ждать смертного часа! Я хочу, чтобы поезд и пил и пел: Смерть — тоже вне класса! В удаль, в одурь, в гармошку, в надсад, в тщету! — Эти нехристи и льнут же! — Чтоб какой-нибудь странник: «На тем свету»… Не дождавшись скажу: лучше! Площадка. — И шпалы. — И крайний куст В руке. — Отпускаю. — Поздно Держаться. — Шпалы. — От стольких уст Устала. — Гляжу на звезды. Так через радугу всех планет Пропавших — считал-то кто их? — Гляжу и вижу одно: конец. Раскаиваться не стоит.

6

Немножко, чуточку (нем.)

6 октября 1923

«Древняя тщета течет по жилам…»

Древняя тщета течет по жилам, Древняя мечта: уехать с милым! К Нилу! (Не на грудь хотим, а в грудь!) К Нилу — иль еще куда-нибудь Дальше! За предельные пределы Станций! Понимаешь, что из тела Вон — хочу! (В час тупящихся вежд Разве выступаем — из одежд?) …За потустороннюю границу: К Стиксу!..

7 октября 1923

Побег

Под занавесом дождя От глаз равнодушных кроясь, — О завтра мое! — тебя Выглядываю — как поезд Выглядывает бомбист С еще-сотрясеньем взрыва В руке… (Не одних убийств Бежим, зарываясь в гриву Дождя!) Не расправы страх, Не… — Но облака! но звоны! То Завтра на всех парах Проносится вдоль перрона Пропавшего… Бог! Благой! Бог! И в дымовую опушь — Как óб стену… (Под ногой Подножка — или ни ног уж, Ни рук?) Верстовая снасть Столба… Фонари из бреда… О нет, не любовь, не страсть, Ты поезд, которым еду В Бессмертье…

14 октября 1923

«Брожу — не дом же плотничать…»

Брожу — не дом же плотничать, Расположась на росстани! Так, вопреки полотнищам Пространств, треклятым простыням Разлук, с минутным баловнем Крадясь ночными тайнами, Тебя под всеми ржавыми Фонарными кронштейнами — Краем плаща… За стойками — Краем стекла… (Хоть краешком Стекла!) Мертвец настойчивый, В очах — зачем качаешься? По набережным — клятв озноб, По загородам — рифм обвал. Сжимают ли — «я б жарче сгреб», Внимают ли — «я б чище внял». Все ты один, во всех местах, Во всех мастях, на всех мостах. Моими вздохами — снастят! Моими клятвами — мостят! Такая власть над сбивчивым Числом у лиры любящей, Что на тебя, небывший мой, Оглядываюсь — в будущее!

16 октября 1923

Око

Фонари, горящие газом, Леденеющим день от дня. Фонари, глядящие глазом, Не пойму еще — в чем? — виня, Фонари, глядящие нáземь: На младенцев и на меня.

23 октября 1923

«Люблю — но мука еще жива…»

Люблю — но мука еще жива. Найди баюкающие слова: Дождливые, — расточившие всé Сам выдумай, чтобы в их листве Дождь слышался: то не цеп о сноп: Дождь в крышу бьет: чтобы мне на лоб, На гроб стекал, чтобы лоб — светал, Озноб — стихал, чтобы кто-то спал И спал… Сквозь скважины, говорят, Вода просачивается. В ряд Лежат, не жалуются, а ждут Незнаемого. (Меня — сожгут). Баюкай же — но прошу, будь друг: Не буквами, а каютой рук: Уютами…

24 октября 1923

«Ты, меня любивший фальшью…»

Ты, меня любивший фальшью Истины — и правдой лжи, Ты, меня любивший — дальше Некуда! — За рубежи! Ты, меня любивший дольше Времени. — Десницы взмах! Ты меня не любишь больше: Истина в пяти словах.

12 декабря 1923

«Оставленного зала тронного…»

Оставленного зала тронного Столбы. (Оставленного — в срок!) Крутые улицы наклонные Стремительные как поток. Чувств обезумевшая жимолость, Уст обеспамятевший зов. — Так я с груди твоей низринулась В бушующее море строф.

Декабрь 1923

Двое

«Есть рифмы в мире сём…»

Есть рифмы в мире сём: Разъединишь — и дрогнет. Гомер, ты был слепцом. Ночь — на буграх надбровных. Ночь — твой рапсодов плащ, Ночь — на очах — завесой. Разъединил ли б зрящ Елену с Ахиллесом? Елена. Ахиллес. Звук назови созвучней. Да, хаосу вразрез Построен на созвучьях Мир, и, разъединен, Мстит (на согласьях строен!) Неверностями жен Мстит — и горящей Троей! Рапсод, ты был слепцом: Клад рассорил, как рухлядь. Есть рифмы — в мире том Подобранные. Рухнет Сей — разведешь. Чтó нужд В рифме? Елена, старься! …Ахеи лучший муж! Сладостнейшая Спарты! Лишь шорохом древес Миртовых, сном кифары: «Елена: Ахиллес: Разрозненная пара».

30 июня 1924

«Не суждено, чтобы сильный с сильным…»

Не суждено, чтобы сильный с сильным Соединились бы в мире сем. Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой, Брачное дело решив мечом. В братственной ненависти союзной — Буйволами! — на скалу — скала. С брачного ложа ушел, неузнан, И неопознанною — спала. Порознь! — даже на ложе брачном — Порознь! — даже сцепясь в кулак — Порознь! — на языке двузначном — Поздно и порознь — вот наш брак! Но и постарше еще обида Есть: амазонку подмяв как лев — Так разминулися: сын Фетиды С дщерью Аресовой: Ахиллес С Пенфезилеей. О вспомни — снизу Взгляд ее! сбитого седока Взгляд! не с Олимпа уже, — из жижи Взгляд ее — все ж еще свысока! Что ж из того, что отсель одна в нем Ревность: женою урвать у тьмы. Не суждено, чтобы равный — с равным… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так разминовываемся — мы.

3 июля 1924

«В мире, где всяк…»

В мире, где всяк Сгорблен и взмылен, Знаю — один Мне равносилен. В мире, где столь Многого хощем, Знаю — один Мне равномощен. В мире, где всё — Плесень и плющ, Знаю: один Ты — равносущ Мне.

3 июля 1924