Том 3. Книга 1. Поэмы. Поэмы-сказки

* * *

Ранним утречком, Ранним утречком, Еще курочки спят да уточки, На зеленый лужок на сборище Созывает в poжoк Егорушка. Коровы — здоровы, Быки — крутороги, А тел'yшки — ровно Стройные поповны. Козлы — заказные, Сапоги смазные, Рог — кинжал ножовый, Только дух тяжелый. Баран — парень глупый, А жирен — пощупай! Овцы — одурь с дрожью, Ягняточки — Божьи. Всяк в сем мирном войске Славит день по-свойски. Только вождь при войске — В великом расстройстве. Poжoк не мил, Лужок не мил, Козлом прыгнёт — Прыжок не мил. Орешек в рот — Зерно горчит. А коль хорош — Живот урчит. Все, что ни съем — Все в злость ушло! И солнышко — зачем Взошло? (Ухитримся-ка, Егор, жить поплоше! Удавиться нам от жизни хорошей!) Горошком — рубаха, Штаны без заплатки, И чай, значит, с сахаром, Сладкий, внакладку, А нам — хоть из кадки! Черт с чаем — не жалко! Хоть раз бы вприсядку С волками — в повалку — Под месяцем лютым — Румяным — раздутым — И овцы чтоб все — К ш'yту [ам]!

* * *

Да красного страшного — толк — плечом Быка-то — да в лоб ему — щелк — бичом. Да красным, кумашным-то — плёск — платком В глаза ему — и — лбом Вперед — что пожарный в горящий дом Гремящий — в бычачий гром! Бык глуп — Егор еще глупей, Бык лют — Егор еще лютей. [Как взмашет! Как вспляшет! Как вспышет! Как вздышит!] От реву-от грому В леса — коровы, Козлы — на кручи, Все овцы — в кучу. За ревом, за громом — Лоб с лбом, гром с громом. Что — лоб проломан? Нет, — рог обломан! Как ломом — в тупой Ему лоб: — Здорово! Держись, Ерема! — Второй обломан! Козлы-резвы! Сюды, козлы! Овечий сброд, Сюды, на смотр! Коровушки, По новости! И ворон стар, И заяц скор, Сюды, сюды, Весь дол и бор! Сюды, сюды, весь дол и бор, По новости-новиночки! Глядите-кось, как свет-Егор Быку — пятой — на спиночку! Как в грудь коленочкой наддав Poгa скрутил — хват! Как меж обломанных держав Кумашный — бьет — плат! И дух потешив боевой В хлад родниковый — с головой — Раскрыв глаза — нос — рот, Во весь свой вздох — пьет! С досады Все стадо б Загнал в трясину. Да п'oд ноги Кто-то ему: «Прости мя!» Ягненочек льстивый, Звезда во лбу. И снова — Дудеть В дуду.

* * *

А солнышко — за холмики, А солнышко — на донышко Большого моря синего, Бескрайного, пустынного. Как солнышко — за горочку, Опять коров Егорушка Скликает, грудку мучает, Овечью рать толкучую В ряды берет, полкам-войскам Козлам-резв'aм дозор ведет. От полков-рядов — Столбы пыльные. Прямо в очи бьет — Заря сильная, Заря щедрая, Заря <щастная>, Как Егоркино сердце — Красная. — «Здравствуй, Свет-Erop, Всему стаду — Царь!» Изо всех дворов К нему млад и стар Кто — краюшечку; Кто — полушечку. (Аж устанешь, Хвалу-то слушамши!) — «Ох уж Свет-Егор, Пастух верный наш!» Позади волчок — Всему стаду страж. Кто — опивочец Кто — огрызочек. (С того пиру — не быть отрыжечке!) — Ох уж свет-волчок, Овчар верный наш! Уж такому псу — Уж чего не дашь! (Кто — оскребочек, Кто — оплевочек, А ктo просто — вдогонку — овощью!) (Слова жирные, Еда постная!) Козлы смирные, Овцы л'oсные, У коровушек — Шаром — вымечко. До небес, Егор, Твое имечко!

* * *

Поздним вечером, Поздним вечером, Tocкa-грусть встает, Боль извечная. Отпылила пыль, Отчудила быль, Отгремел — по горбам — Костыль. Смотрят звезды Под кров соломенный. Только бык ревет, Poг обломанный.

* * *

Спит, в зипун укутанный, Что медведь ол'oнецкий. Метель мысли путает, Метель в избу ломится. Где меж п'aрней нынешних Столп-возьму-опорушку? Эх, каб мне, Маринушке, Да тебя — Егорушку! За тобой, без посвисту — Вскачь — в снега сибирские! И пошли бы п'o свету — Парни богатырские! Не видала б горюшка Русь по день по нынешний — Каб тебе, Егорушке, Да меня, Маринушку! Эх, по всем по красным-то Я устам — паломница! Странница клюкастая Метель — в избу ломится… Голова на 'oтшиби, Кулачок — подушечкой. Не поднять хорошего И ударом пушечным!

* * *

То не метель-крушель со зла Клюкой в окошко мечется, — Лучиною дымя в глаза То мать сынка — за плечико. — «Вставай, Егор! Беда, Егор! Тваво ягненка Волк упер. Вставай, сынок, не дрыхни!» А тот спросонок: «Ихним Царем я избран, — царь в лесу! Теперь все стадо разнесу!» — «Вставай, сынок-надёжа! Вставай!» — с плеча одежу Дерет: вставай сыночек! — в рот Пирог сует — да все не впрок! Смял — и сквозь сон-знать-смуту: — «Теперь опять я лютый!» И вновь храпит. — Не знает мать, Как ей хорошего поднять, Да вдруг как крикнет в'o весь дух: — Дурной пастух! — Другой пастух Жизнь отдает за стадо! Вскочил Егор: «Что надо?? Цыц, коли глотка дорога!» И разом — в оба сапога! Дверь настежь: в горницу — снега. Два сапога — в снега!

* * *

А там метель косматая Шумит: «Давай сосватаю Тебе невесту рдяную, Полный сугроб — приданого! Семи ветров — наследницу, Всех родин — уроженицу!» А тот шапчонку набекрень: — «В таких годах не женятся!» — «Eгop — шумит, — послушайся! Не по тебе пастушество! Твоя вся кость иссушится. Твоя вся кровь задушится! По седоку — лошадушка! Метель а конь твой сказошный!» Тот сапогом как топнет в снег: — Мне своих ног достатошно! Не унялась, безбожница: Старшим бураном божится, Шальным бараном в ноженьки Кидается, тьмой множится. — «Меч дам тебе, власть-главенство, Семи . . . . . . . . . . . .!» Тот кулаком как вдарит в снег: — Одной рукой управимся! — «Пропал! — Пылит — Попал! — палит — Метель, клюка я глупая, Сама Пурга я лютая! Гей, мои птицы-ласточки! Лети в глаза глазастые!» Тот, рассмеясь, как харкнет в снег: — «На то и баба — хвастается».

* * *

[Метет, метель, Стелит постель, Пьяным, влюбленным, Мертвецки-сонным: Всей голытьбе: (Мне — тебе.)] — Как бы не так! Вьюге на злобу — Прет из сугробу Сжатый кулак. Чей это нос расплющенный В снегу? — Чей хвост опущенный? Кто сквозь метель, без тропочки Рысцой трусит, торопится? В снежку порыв, понюхает, Ушко вздыбив, послухает, От взору — роща выгорит, И шуба — мех навыворот. — Скачи, гоньба! Гони, гоньба! Уж над крутым отвесом лба Метель — валы взметает. Уж на нем снег не тает. Спешит волчок, трусит волчок. Что нам верста, ему — вершок, Да как . . . . . . . .с разбегу: Что за торчок из снегу? Нюхнул — хвост выпушил — скребет, Осел — передними — гребет, Вал снежный — на два вала, А посередке — в алой Рубахе — как к венцу идут — — Как взвоет тут! Как взноет тут! — В тулупе нараспашку — Егор — как воин павший. — Егорушка! — куснул в плечо. — Егорушка! — Рванул. — Еще Куснул, — теперь уж з'a нос. Как дуб, сраженный з'a ночь, Как дуб . . . . . . . .суком В метель грозится кулаком. — Егорушка! Так, брат, нельзя! Егорушка! — Лизнул в глаза, И в нос лизнул, и в губы — Лежит. — Четыре зуба Так и засожены в губу. А там метель в трубу Трубит: «В честном гробу Я друга погребу!» Все горячее волчий дых. Уж дыбом на боках худых Мех дикой, разномастный. И вдруг — железом красным Литым расплавленным свинцом . . . . . . . . . . . .слеза. И разом — надвое — бугор, И разом — на ноги — Егор. Стоит, сугроба посерёд, Одной рукою — очи трет, Другой — в затылке чешет. И хрипло так — аж три дня пил: — А где ж я шапку обронил? Трет-нажигает скулы: — Волчок, никак соснул я? — И, эдак вопросив, зевок Такой великий задает, Что волк, не пикнув даже, За три версты — в овражек. Идут дорогой, Прут прямохожей. Парень — проломом, Волк — вавилоном. Вскинет хвосточком, Прянет ушами. — Ну и охоч ты, Брат, до шатанья! Как не мой опыт, Без моих хлопот, — Тьфу, будь ты проклят! — Снег тебе лопать. Все б твои разом Вышли — румяна. Из-за барану — Сколько изъяну! А паренек-то: Стоит ли споры — Из-за Егора Весть — разговоры? Аль я царевич, Что ль, какой дорог? В кажной деревне — По сто Егорок! [Русь породила, Вьюга — накрыла. И, размахнувшись — Чмок — того в рыло!]

* * *

Дороженька! Дороженька! Стреми мои сапоженьки По следу злому, темному, Метелью заметенному. Куда — скажи мне — вор-мой-пес Маво ягненочка унес? — Как ты со мной, ухабистой, Речь заводил без наглости, Как ты со мной, проселочной, Речь заводил без сволочи — Все прямо И влево И встань Под древом. Храни тебя Мать — Дева!

* * *

Куды, куды, детинушка? Не торопись уж очень-то! То след-зовет-тропиночка, Большой дороги доченька. — «Хоть прешь, мальчишка, на беду, Тебя до места доведу, Дойдешь, как по веревьицу!» Глядит Егор: ствол-деревце, На деревце — высокий дуб, Высокий дуб . . . . . . . . . . . . . . . .упорист, Ну, Царь наш Миротворец. Овчину с плеч долой-тулуп И веточки на ветку — ступ: Прилег как вор на страже. А под низом — овражек. А из овражку — свет ты наш! — — «Он мал — он наш! Он бел — он наш!» Пяток братков, знать, наших, А посреди — барашек. И гласом — столб-заплачет-дуб: — «Я мал — я глуп, Я бел — я глуп!» Глядит Егор: бок выдран! Да с высоты тут тигрой Как прянет в самый волчий вой! «Он мал — он мой! Он бел — он мой!» И — радугой из гущи — Глупца на сук негнущий! Застолбенела волчья тварь. Один: «Знать Царь!» Другой: «Знать Царь!» И меж собой, по-волчьи: — Нас пятерых потолще! Залебезила волчья рвань: Один: Достань Другой: Достань! Как кулаком по дубу Дубнет: Влезай, коль любо! Как заскулит тут волчья гнусь! Один: сорвусь! Другой: сорвусь! И вдруг — рысцою тихой — Шажком — шмыжком — Волчиха! И опрометью дрань и рвань: Один: Мамань! Другой: Мамань! И как на панихиде Все разом вдруг: — Оби — и — дел! . . . . . . . .на шесток: Тому — шлепок, Тому — шлепок, Всех одарила в ч'eред. И вдруг как рылом смерит Егорку — с носу да сапог. Моргнет — и в бок, Шморгнет — и в бок, И вдруг, всем рылом врывшись В живот-то: «Волчий привкус!» И жалобно — сугроб бы взвыл! — «Сынок, забыл! Щенок, забыл Волчиную погудку!» И — лапами на грудку! И — голосом — сугроб бы скис: — Сынок, вернись! Щенок, вернись! Овчину-сбрось-личину! Над всей страной волчиной Тебя поставлю я Царем! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И тут — на весь лесной чертог — Один: Браток! Другой: Браток! А третий, самый рваный: — Отдай маво барана! И хором тут вся волчья блажь: — «Он наш — отдашь! Он наш — отдашь! Вся наша кровь свернулась!» А тот в ответ: «Да ну вас! Аж тошно мне от ваших харь! Не вам я — царь, Стадам я — царь!» И враз десницей-шуей С груди-то — трёх! — старшую! Заледенела, зноб затрёс. Старш'aя: Пёс! Вся стая: Пёс! И н'y его за икры: — Держись, собачья прикровь! По скоком им Волчица в тыл: «Он вскормлен был, Он вспоен был Моим сосцом волчиным! Судить его — по чину! Сюды, Егорий, на допрос! Лизала? — В лоск! Сосал? — Взасос. А как порою темной Глазком светила? — Помню. . . . . . . . . . . . . . . . Припомни прежнюю хлеб-соль! Мы — тощие, ты сытый! Отдай овцу! Сокрыты Ресницами твои глаза! Егорушка, взгляни в глаза, Взгляни на мех-мой-проседь! Егор, Волчица просит! Егорушка!» — Но нем и глух Егор. Лоб жилами набух. Лик грозный. Дых неровен. И — лбом в снега: «Виновен! Виновен! Рвите на куски! Виновен! Не отдам овцы! Хватай! Не шелохнуся! Да что ж не рвете, трусы?» И — разом — волчье воронье: Один: мое! Другой: мое! — Прочь! — им Волчиха с дрожью: Мной вскормлен — мной и пожран! Молись, Егор! — Тот в воздух: чмок! — Прощай, браток! Гуляй, браток! А уж в ногах: «Не выдам!» Браток стоит: шерсть дыбом. И гневно: «Не отстать клыку! Как ты мне брат по молоку. Так я тебе — по хлебу! Спасайся, брат! Я следом!» — «Нет, брат, не место тут двоим: Сдурил один — помру один!» А уж над спором ихним Волчиха — жарким дыхом. Слюной-струею каплет в спор: — «Пора, Егор! Стара, Егор! Не жду! — Взыграло чрево!» Вздохнул Егор. На древо С ягненочком — на весь свой век Глядит, и вдруг — как вспыхнет снег! Костром-великим-гневом Горит, горит Царь-Древо! И — опрометью — волчий сброд! — Горит! — А пламя посеред — Горит! — как в ризе ценной Ягненочек нетленный. Навечно . . . . . . . . . . . .

* * *

«Вставай, Егор! Потом доспишь! Уж день скрипит воротами!» Глядит Егор: шатром-костром В глаза — заря широкая. В ногах волчок, сражает блох, Крючком скрючившись, скрючимшись. — «Чай, третий самовар заглох, Все сушки пересушатся! Вставай, лентяй!» На ножки — скок Егор, тулуп внабросочку. Глядит-глядит в зарю-восход, Глядит-глядит без просыпу. Глядит — аж душу потерял! Аж захлебнулся золотом! А волк: «Кто шапку потерял — Тому венец под молотом!»

Купечество

Как к голубке безмужней вдовушке Попросились купцы в ночевочку: «Далеко, мол, вдова, до городу!» Видит баба: седые бороды. Втор'a — первой, а третья — второй седей — И впустила чужих людей. Еще рук не успели выпростать — А уж им самоварчик вытрясен. Еще шуб не успели вытрусить — А уж им самоварчик — искрами. Не успели сосульки сойти с усов — А уж им самовар готов. Стакан'a не схлебнули цельного — А уж им зипуны подстелены. Пол-ломтя не сжевали ситного — А уж им и подушки взбитые. Не успели <ни крошки> стряхнуть с усов — А уж и ночлег готов. Инда взмокла, толчась, заботимшись. А старшой: «Хороша работница!» А второй: «Золотые рученьки!» А третёй: «Не трудися, внученька!» Не успели ресницы довесть до глаз — Да все трое как вскрикнут враз: «Ой, доченька! Никак — летун! Летун-храпун! Летун-хапун! Всю казну забирай на откуп!» А она, ухмыльнувшись кротко: «Не трудитеся, деды! Не змей летит, — То сыночек-мой-свет сопит!» Прозвенела казна за пазухой. А старшой: «Хороша присказочка!» А второй: «Не плоха присвисточка!» А третёй: «Чудеса — поистину!» И все разом: «Прости нас, вдова, дед'oв: Тоже разных видали вдов!» Еще смута с лица не схлынула — А они уж друг к дружке спинами. Еще крест-не творили-заповедь — А старшой уж с вторым — посапывать. Не успела . . . . . . . . . . . . Да как трое все вскочут враз! — «Ой вдовушка! Он-он — летун! Летун-храпун, Летун-хапун! Пожалей нашей капли кровной!» А она голосочком ровным: — «Не крутитеся, деды! Не змей пыхтит: То сыночек-мой-свет храпит». Посинели в лице, как тряпочка, А старшой: «Хороша похрапочка!» А второй: «Нелегка погудочка!» А третёй: «Богатырь, знать, будущий!» И все разом: «Уж лик твой, вдова, таков: Уж и льстивый он, змей, на вдов!» Еще нитка в иголку ленится, — А они уж за сон-храпеньице, Еще шовчик не взят навыворот — А по ним уже вошки прыгают. Не успела иголку воткнуть в атлас — Да все трое как вскочут враз! «Ой, ноченька! Ну что ж, летун! Хватай, храпун! Хватай, хапун! . . . . . .громкий» А она не взглянув от ш'oву: «Не бранитеся, деды! Не змей пыхн'yл: То сыночек-мой-свет вздохнул!» Отхлебнули как синьки-щелоку. А старшой: «Хороша ночёвочка?» А второй: «По грехам, знать, нашенским!» А третёй, с тихотцой монашенской Поклонился, да ровно кулёк-знать-холст Так молчком под скамью и сполз. Ползком сполз — скоком выскочил. — «Ой, мать честна! Ой, с кисточкой! Микола-свет-Угрешинский! Сам-сам лежит и чешется!» Не успела кресточку достать в доказ — Да как дверью все хлопнут враз! К горшкам-к шесткам, знать, в обчество. В к<отлах>, в лоханках топчутся, Овечным сбродом мечутся, Клянут свой сан купеческий… Энтот в тесто, тот в жбан-угораздил-квас… Да все трое как вскрикнут враз. И трубный глас: «Держи! Держи! В мой сонный час! А чччерт бы вас! Где честь у вас, приличество? По самому по личику Слоном скакать! А черт бы вас Растряс! В мой сонный час! На свет, кроты, из норушки!» Тут всех воров Егорушка Вперед себя — как вытолкнет! А сам-то — лбом об притолку Как ахнет! — Лоб-то вытерпит! И в избу — вместе с притолкой! Ревет: «А ну-ка, р'oдные! Кажи статью доходную! Огнем по телу мечену — Кажи статью наплечную! <Имя>-чин-званье-отчество!» Взглянул — д’как расхохочется! «Ой дурни вы! Ой с'eдые! Ой, рухлядь вы прадедова! Ой, холостые ружья вы! Ой, вы громилы дюжие! — Чай, трех погостов старосты? Да что ж это вы — под старость-то?» Старшой вперед оправился: «По всей Руси мы славимся». Второй: «Назвать по имени — По всей Руси мы чтимые». Третёй: «До самой Сызрани Парчой торгуем, ризами, Свечным товаром, ладаном. Тваво добра — не надо нам». Стоят, в окошко мрежатся. Старшой: «Прощай, медвежество!» Второй: «Прощай, сапожество!» Tpeтёй: «Хоть от художества Тваво — все — гудом хрящики, — Идем ко мне в приказчики! Что скажете, торговый дом?» А те: «Дельцо дубовое!» — «Что скажешь, мать безотчая?» А та: «Премного почести». — «По рукам, что ль, м'oлодец? В добрый час!» Да все трое — как вскочут враз! — Ой, матушка! . . . . . . . . . . . . . . .! . . . . . . . . . . . . . . .! . . . . . . . . . . . . . . .! Не видать нам рядов-знать-лавок! А Егор, повалившись н'a бок: — «Провалиться вам, деды! Не змей То браточек-мой-свет . . . . . . . .!» Расплелись — что коса на плёточки. А старшой: «Хороша, знать, глоточка!» А второй: «Не плоха — хорошая!» А третёй: «Уж цела ли лошадь-то? Уж не скачет ли шут на тебе, Саврас?» — Да все трое — как вскочут враз! «Держи! Держи! Ой — зверь-рыскун! Рыскун-храпун! Рыскун-хапун! . . . . . . . .зверь неслыхан!» А Егор, почитай, без дыху: — «Протрезвитеся, деды! Не зверь-он-яр: То браточек мой-свет, овчар!» Окрестились над страшным м'oроком, Шапки-шубы торопят т'oропом, Вид непомнящий, взгляд незнающий, Враз поклон отдают хозяюшке: А она: «Не взыщи, Степенствушки, Потому, мое дело женское… Наварила б вам, батюшки, жирных щец…» А старшой: «В рукава, купец!»