Том 3. Стихотворения 1921-1929
Шрифт:
* * *
Чего тут больше – идиотства Иль подлости – нельзя понять! Несокрушимая твердыня*
Посвящается Ленинграду
По случаю открывающейся сегодня в нем второй – юбилейной – сессии ЦИК СССР IV созыва
Есть чему позавидовать!*
* * *
Оно, конечно!.. Где уж нам!.. А все ж подобным ворчунам Не вредно б, сунув нос в газетку, Весьма обмозговать такую вот заметку:
Счастливая страна, в которой…*
В законодательный совет штата Массачусетс депутат Атвуд внес законопроект о наказании пожизненным заключением за ношение красного знамени или другой противоправительственной эмблемы.
«Он с МОПРовским значком?! Советская идея?! В тюрьму навек его, злодея!!»* * *
Вот так «счастливая страна»!.. Глупцы, другой Страны счастливой поищите! А тут… Какой же тут уверенный покой, Раз прибегать приходится к такой Отчаянной самозащите?! 1928
Утерянный женский рай*
(Старая восточная легенда)
Давно-давно, Очень-очень давно Было ханство одно. А-а-а-а-а-а-ай!.. Порядок небесный И порядок земной В те дни был иной, Были тогда человек и зверь Не те, что теперь. А-а-а-а-а-а-ай!.. В том ханстве и хан, И диван-беги, И джигиты, которых трепетали враги, И не только джигиты-орлы, Но и судьи, И даже казн, И муллы Были в том ханстве В те древние дни Женщины только одни. Царство женское. Женский рай. А-а-а-а-а-а-ай!.. Город был ханский, Как храм. Звали его – Самирам. Недоступен он был, Высок, В землю, В камень, В песок Сорок тысяч столбов было врыто одних. И стоял Самирам На них. Ни копьем, Ни арканом Бродячий туркмен Не мог достать его стен. А была в Самираме ханша – Занай. А-а-а-а-а-а-ай!.. Женщины были в Самираме везде – В ханском совете, В суде, – На охоту ходили они, На войну, А мужчин держали В плену. Не велик был числом Мужской народ. Оставляли его Едва на развод. Было черной работой Мужской – Саклю убрать Да день-деньской, День-деньской И ночной Порой Нянчиться с детворой: «Баю-ба-а-а-ай! Баю-ба-а-а-ай!.. А-а-а-а-а-а-ай!..» Не со всей детворой Возились они. На руках у них были Мальчишки одни. Девочки были В особой чести: Жребий их был – С матерями расти. Рождалась девочка – Праздник в дому. Мальчик рождался – Горе ему! Клали его – Таков был закон! – В ряд с голышами Такими, как он. Со ста рожденных мальчишек всего Оставляли в живых – Одного! Одного! А-а-а-а-а-а-ай!.. Со ста мальчишек, Положенных в ряд, Отбирался счастливец – Один! Наугад! Наугад отбирался Старухой слепой, Каков бы он ни был собой. А остальных Со стены городской, Даровую добычу шакалов, Волков, Вниз свергали. Закон был таков! А-а-а-а-а-а-а-ай!.. Однажды время пришло – Ой-ой! – Ханше родить Самой. Когда осенью поздней, Перед самой зимой, Меняет небо Свой летний наряд – Синий халат На серый халат, Тогда горько-горько Рыдает оно, Во всех тогда реках Слез небесных – полно, И в озерах те слезы Бьют через край. А-а-а-а-а-ай!.. Так у старухи слепой В тот раз Полились потоком Слезы из глаз И вниз потекли По столбам городским. «Каким ты встревожена горем'» «Каким?» Окружил народ старуху Толпой. И был ответ старухи Слепой: «А-а-а-а-а-а-а-ай! Нам страшное горе Узнать суждено. В ханском чреве Растет оно. Будет ханшею Мальчик рожден. Женское ханство Погубит он. А-а-а-а-а-а-ай!..» Иссушили старуху Слезы-вода. От вещей старухи Не осталось следа. Поникла ханша Занай Головой. Поднялся в Самираме Испуганный вой. На диван большой – Трух-трух, трух-трух! – Прибрели к Занай Сто седых старух. Просидели они Сорок дней И ночей, Роняя слезы Из тусклых очей. А-а-а-а-а-а-ай!.. Ни добрый от них совет, Ни худой. Был созван тогда диван Молодой. Думал он сорок ночей И дней. Был старый глуп, Молодой – не умней: Глупый от глупого Не отставай! А-а-а-а-а-а-а-а-ай! Был третий диван Из малых детей. Оказалися дети Взрослых умней. Малютка совсем, От земли – ладонь, Сказала одна Девчонка-огонь: «Зачем так плачет Весь Самирам? Сын ханши нашей Не страшен нам. Как только родится Мальчишка злой, Его мы сразу Со свету долой: Со стены самирамской Вниз головой! Пусть волки и тигры Его съедят. Нельзя его класть С мальчишками в ряд!» Вот где девчонка! А еще говорят… А-а-а-а-а-а-ай!.. «Велик Алла!» «Велик Алла!» То-то радость В Самираме была! «Вот так девчонка!» «Ну, с головой!» «В самом деле. Нам ли впервой У матерей Сыновей отнимать?» Молчала Занай, Злополучная мать, Сидела она На ковре золотом, Занай с большим Таким животом, Глаз не желая Поднять на народ. «Сын мой умрет!.. Сын мой умрет!.. А-а-а-а-а-а-ай!» И сказали все: «Ой-ё-ё!» «Ой-ё-ё!» «Не думы – змеи Теперь у нее». И опасаясь Этих змей, Злых двух надсмотрщиц Приставили к ней, Чтоб обе смотрели И день и ночь, Сына родит Занай Или дочь: «Отвечаете обе!» «Ни одна не зевай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! Но… Занай подкупила Стражу свою. «Двух туркменов, – сказала, – В мужья вам даю! Два туркмена – Не нашим мужчинам чета!» Соблазнились приставницы – Эта и та: Как Занай разрешилась Крепким мальцом, Подменили мальца – И дело с концом! Объявили народу: «Велик Алла! Девчонку ханша Занай родила». Девчонку Занай Баюкала: «Бай! Баюшки-бай!» А-а-а-а-а-а-ай!.. Веселье
пошло По всему Самирам. Потекли подарки К ханским шатрам, Золото, Сахар, Адрассы И нах, Скакали девицы На лихих скакунах, Верблюды и овцы Забили дворы. С усмешкой смотрела Занай На дары. Она обманула Родной весь край. А-а-а-а-а-а-ай!.. Каждый день было солнце Любовью пьяно. Каждый день опускалось На землю оно. Был ужасен порой Его знойный хмель. Много дней прошло И много недель. Жались месяцы, Годы – Один к одному. Ханский сын вырастал В чужом дому. Вырастал под тайным присмотром… Занай. А-а-а-а-а-а-а-а-ай! Двадцать лет прошло, Словно день один. Вырос ханский сын – Краше всех мужчин, Про него враги Говорят с похвалой: «Молодец какой!» «Искандер удалой!» Как вошел Искандер В такие года, Вошла в Самирам Роковая беда. От черных туч! Солнца свет потух, Повеял от них Недобрый дух, О чем-то страшном, Новом, Ином Послышались вопли В ветре степном, – Средь зверей тревога И средь птичьих стай. А-а-а-а-а-а-а-ай! Пошли в Самираме – Худой почин! – Переглядки, Шепот Среди мужчин. Столковались они Промеж собой, Стали женщин звать На смертный бой. Среди города стал Мужской отряд, Мужчины все «Долой! – говорят, – Долой Занай И бабью власть! Не хотим поклоны Перед бабами класть! Искандер – наш хан, А не баба Занай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! «Искандер – наш хан, А мы – его рать. Мы сами хотим Себе жен выбирать. Пусть бабы станут На наши места – Смотреть, чтоб сакля Была чиста, Да плов варить, Да нянчить ребят, Да халаты нам шить До самых пят Из узорных шелков, Что шлет нам Китай!» А-а-а-а-а-а-а-ай! «Мужчинам – шлемы, Стальные клынчи, А глупым бабам – Горшки, рогачи! Мужчине – пику, И лук, и стрелу, А глупой бабе – Пряжу, иглу! Сдавайтесь, бабы, Все до одной! Иначе дело решим Войной!» Мужчин всех в битву Повел великан, Искандер бесстрашный, Их новый хан. А-а-а-а-а-а-а-ай! «Мужчины наши Сошли с ума!» – Пошла смирять их Занай сама. Был женский клич: «Лучше смерть, но не срам!» Мужская кровь Залила Самирам. Навалились женщины, Как саранча. А бойцы-мужчины… Ни стрел, ни клынча! Отбиваться трудно Пятерней одной. Мужчины сжаты Цепью тройной! Кто в живых остался – А с ними хан! – Угодили в женский Тугой аркан! А-а-а-а-а-а-а-ай! И крик был женский: «Занай! Суди! Искандер всех злее, Он шел впереди. Ты Искандера Не оставишь живым: Ножом ему в сердце – Острым, Кривым! Никому не уступишь Ты чести такой: Пронзишь ему сердце Своею рукой!» И подали нож Помертвевшей Занай. А-а-а-а-а-а-а-ай! Поднялася Занай Ни жива Ни мертва. – И сказала Занай Роковые слова: «Слепая старуха Была… Права!! Ее предсказанье Сбылося точь-в-точь. Рожден был мною Сын, а не дочь. Вы обмануты мною! Искандеру-врагу Пронзить его сердце Я не могу. Его капли крови Не пролью ни одной. Это… сын мой, Сын мой… Сын мой родной! Чем сына рукою своею Убить, Мне легче ханство И себя погубить! Перед всеми вами – Моя вина!» И нож в свое сердце Вонзила она. А-а-а-а-а-а-а-ай! Злой страх всех женщин Объял тогда. Они разбежались Кто – куда: Кто в хлев, кто – в поле, А кто – в жилье, На бегу бросали Оружье свое. С тех пор явилась Такая напасть: Что ушла к мужчинам Вся женская власть, Что женская доля Так стала горька, И конца ей, горькой, Не видно пока. А-а-а-а-а-а-а-а-а-ай! Но время настанет, Придет к нам жена. С севера дальнего Придет к нам она, Из страны холодной, Из морозной мглы. Волоса ее будут, Как снег, белы, Глаза будут сини, Как морозная гладь, А груди, как пара Ледяных лебедей. И прольется на женщин Молоко-благодать Из непорочных Этих грудей. И утерянный женский Вернется рай! А-а-а-а-а-а-а-ай! Примечание. Сюжет легенды взят из «Древней и новой России», см. № 11 журнала от 1875 г., стр. 290.
Эта старая восточная сказка любопытна и характерна для порабощенных женщин Востока мечтою о том, что идеальная женщина-освободительница, которая, по смыслу сказки, раскрепостит восточную женщину, явится с севера.
Пояснение слов: диван-беги – старший сановник, кази – старший духовный судья, диван – совет, адрассы – полушелковая узорная ткань, нах – хлеб, клынчи – сабли.
Так вот в чем дело*
В Риме происходит обучение 800 учителей низших школ конструкции танков и управлению ими; свои знания они должны передать учащимся.
Смотрят хмуро итальянки На родную детвору. В детских школах вводят… танки, Деткам – новую игру! «Нынче – в школе! Завтра – в поле!» Материнский общий хор: «Вот зачем – „рожать поболе“! Нету дур таких, синьор!»«Где цветочек тот прекрасной?»*
Новый вид нарциссов, взращенный голландским садоводом, назван им… «Чемберлен» в честь мининдела Англии, гостившего в Голландии.
Вместо красного яичка Рад бы сделать я подмен: Петля… То-бишь, нет, петличка! А в петличке – Чемберлен!Могло ли кончиться иначе?*
Вашингтон, 21. – Верховный суд Соединенных Штатов оправдал нефтяного магната Гарри Синклера, привлеченного по обвинению в преступном сговоре, в причинении убытков государству при получении нефтяной концессии и в подкупе министра внутренних дел Фолла.
Мозгов напрасно не мозоль, Ища ключа к такой задаче. Ее решенье – вот в чем соль! – Могло ли кончиться иначе?!Легко ошибиться*
В Польше недавно издан закон о гражданских палачах. Согласно этому закону палач исполняет свою работу во фраке, в цилиндре, на лице у него шелковая маска, а руки его в белых перчатках.
Перчатки белые на них, цилиндры, фраки, Фашистские, должно быть, знаки… Сановники!.. Министры!.. Богачи!.. А жутко!.. Дрожь берет от внутренней опаски: А вдруг наденут сразу маски?! Подумаешь, что… палачи!!Гер мусью*
Пресловутый Коти, владелец черносотенных французских газет «Фигаро» и «Ами дю пепль», предпринимает издание немецкой газеты в Эльзасе.
Вот ловкач какой! Поди же! До чего хитер? Ахти! Он – мусью Коти в Париже, А в Эльзасе – гер Коти. Два добра в одной охапке. То-то будет «бон» и «гут», Как дадут ему по шапке Там и тут!Поделиться с друзьями: