Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Корзинкин?.. Но если врешь, прикончу на месте.

Тут я узнаю в этом человеке своего дружка Федьку Шаронова и говорю:

— Феденька, осторожней тискай. Я еле жив.

— Корзинкин, верно. Выплыл? Вот это дело. Я ж давно причислил тебя к лику убитых. — Он раскидывает руки для объятий: — Можно?

— Валяй! Только потише, не повреди рану.

— Тихохонько. Я — как мама, как бабушка. — И действительно, обнимает меня нежно, ласково, насколько позволяют это грубые солдатские руки.

— А нам можно? — спрашивают двое других и тоже обнимают меня. Они не так близки мне, как Федька, но тоже десантники и даже

одного со мной батальона. Сейчас вся группа возвращается из разведки.

Спрашиваю Федьку, с чего он решил, что я убит.

— Как с чего? Я давно здесь, а тебя нет и нет.

— Я писал тебе с одним старикашкой. Что он, не дошел, не донес письмо?

— И дошел, и донес. Но ты и после письма еще болтался где-то. Я все жданки съел.

— Ты не умеешь ждать.

На мой упрек Федька отвечает упреком же:

— А ты не умеешь ходить, неповоротлив, как бревно.

Потом окидывает всех нас быстрым взглядом и командует:

— Ну, малышня, пошли!

Он не любит обращений «малыши», «парни», «ребята», они слишком нежны, сладки для его детдомовского слуха, и признает только «малышня», «шкеты», «пешеходные орлы».

Шумно вваливаемся в лес. Шуметь и здесь не положено, но не можем сдержать радости, что живы и снова вместе, не можем подавить желания погаметь хотя бы немножко: всем до смерти надоело переговариваться шепотом, чихать, кашлять и смеяться в кулак.

— Вот наш дом. — Федька кивает на лес важно, гордо.

Лес, правда, хороший, серьезный: вековые сосны, березы, дубы, клены, заваленные буреломом овраги, буераки. И торжественный, медлительный шум в вершинах.

По пути ребята наперебой рассказывают мне. Уже вся бригада в сборе. Ну, конечно, не до последнего человека, есть потери. Некоторые побиты еще в воздухе, как только высыпались из самолетов, побиты зенитным огнем врага. Другие погибли от несчастливого приземления: упали в реку и потонули, угодили в пожары и сгорели, сели на вражеские огневые точки и были уничтожены, взяты в плен. Были потери и позднее, во время сбора, есть они и сейчас, редкая вылазка из леса обходится без них. Но около тысячи бойцов уцелело, в бригаде соединилось несколько отрядов и групп — Фофанова, Жукова, Зайцева…

Гайгаров умер по дороге. Уцелевших из его отряда привел в бригаду Капустин. Привел свой отряд и Брянцев.

Мои скитания не пропали даром. Федька тоже «насвистал» не мало.

В бригаде снова нормально работает штаб, по всем правилам идет воинская служба: разведка, посты, секреты, вылазки, налеты, поверки, отдание чести, выпускаются рукописные боевые листки… Есть уже солидное хозяйство: лошади, коровы, телеги, мотоциклы, велосипеды…

Налажена регулярная воздушная и радиосвязь бригады с левым, советским берегом Днепра. Много было маеты, чтобы наладить эту связь. При десантировании так разбросало радистов, что комбриг на долгое время оказался без радиосредств. Три раза ставил он задачу наладить живую связь, трижды наши ребята пытались пробраться через немецкие позиции и переплыть Днепр. Но безуспешно: весь берег Днепра, занятый врагом, был изрыт окопами и непроходимо опутан проволочными заграждениями.

Одновременно и левый, советский берег Днепра пытался установить связь с десантом: оттуда, как узналось потом, были выброшены две группы десантников с радиостанциями, но по разным причинам они не смогли попасть в нашу бригаду. Тогда был послан

специальный самолет «ПО-2», но противник сбил его.

Наконец один из радистов явился к комбригу. Станция у него была слабенькая — «РБ». Он решил связаться с любой станцией левого берега, а потом уж через нее со штабом фронта. Кода у него не было, говорил он открытым текстом. Его долго не хотели принимать: думали, что говорит фашист.

После многих неудач радист все-таки добился, что одна из станций приняла радиограмму в штаб фронта. На другой день вызвали к рации нашего комбрига и сказали:

— Просим ответить на три вопроса. Кто ваш сосед? Откуда знаете Фокина? И где встречались с ним в последний раз?

Комбриг ответил, что сосед у него — третья воздушно-десантная бригада, и назвал командира, что Фокина знает давно по службе на Дальнем Востоке, встречался с ним там много раз. И начал называть встречи.

Комбригу сказали, что их интересует только последняя встреча с Фокиным. А комбриг запутался во множестве встреч и позабыл, какая из них последняя.

Разговор сменился тяжелым молчанием и мог оборваться совсем. Но с левого берега, знать, тоже не хотели этого и еще раз сказали, что их не интересуют былые встречи на Дальнем Востоке, а только недавняя, последняя. Тут комбриг вспомнил, что совсем недавно, как раз по пути на аэродром, откуда десантировался, он мимолетно повстречался с Фокиным. Когда он рассказал об этом, ему отозвались:

— Вот теперь мы знаем, что вы подполковник Сидоров.

Он доложил о численности и положении бригады. Ему назначили время для следующего разговора. Вскоре после этого в бригаду начали прилетать «утята» (самолеты «У-2»), сбрасывать оружие, боеприпасы, медикаменты, почту…

Федька остановился и объявил:

— Пришли. — Потом усадил меня на сучковатую сосновую валежину, а сам умчался хлопотать по моим делам: доложить обо мне командирам, доктору, разбудить лентяя и засоню кашевара. Федька все такой же, как прежде, непоседа.

Сижу с краю небольшой поляны. Где-то рядом целая воинская бригада со своим хозяйством. Но все так спрятано, замаскировано, что я ничего не вижу, кроме сосен, полуобдутых дубов, совсем голых берез и ворохов опавшей листвы. Заколдованный, завороженный лес.

Утро. Начинает всходить солнце. Необдутые деревья и поляну в засохшей опалой листве подернул сиреневый блеск.

«Только гулять в таком лесу. Любить и гулять, — подумалось мне. — Вдвоем бы с Танюшкой. И никого больше».

За спиной раздается шорох, оборачиваюсь. Подходит Антон Крошка, щурится на меня. Узнал, обрадовался. Рад и я чуть не до слез.

— Ты чего тут сидишь? — спрашивает Антон. — Пойдем в землянку. Вот она.

Расшвыривает ногами листвяной ворох. Под ним вход в землянку, совсем рядом с валежиной, на которой сижу.

— Подождем Федьку. Мне, может, придется сразу лечь в госпиталь.

— Госпиталь не лучше нашей землянки. Ну ладно, подождем Федьку, — соглашается Антон и подсаживается ко мне. — Ждать-то можно тебе? Больно уж страшно перевязан ты.

— Говорю, что ранен я не так страшно, как обмотан.

Через поляну бойко перебегает к нам молодка, простоволосая, в накинутой наспех шинели, в домашних тапочках на босу ногу, забавно козыряет и говорит:

— Доброе утро, товарищи! Вас, товарищ Корзинкин, с приходом! Боец Алена Березка ждет ваших приказаний.

Поделиться с друзьями: