Том 4. Проза. Письма.

М. Лермантов.

6. С. А. Бахметевой <Июль – начало августа 1832 г. Из Твери в Москву>

Ваше Атмосфераторство!

Милостивейшая государыня,

София, дочь Александрова!..

Ваш раб всепокорнейший Михайло, сын Юрьев, бьет челом вам.

Дело в том, что я обретаюсь в ужасной тоске: извозчик едет тихо, дорога пряма, как палка, на квартере вонь, и перо скверное!..

Кажется довольно, чтоб истощить ангельское терпение, подобное моему.

Что вы делаете?

Приехала ли Александра, Михайлова дочь, – и какие ее речи? Всё пишите – а моего писания никому не являйте.

Растрясло меня и потому к благоверной кузине не пишу – а вам мало; извините моей немощи!..

До Петербурга с обоими прощаюсь:

раб ваш М. Lerma.

Прошу засвидетельствовать мое нижайшее поч<тение> тетеньке и всем домочадцам.

7. С. А. Бахметевой <Август 1832 г. Из Петербурга в Москву>

Любезная Софья Александровна;

до самого нынешнего дня я был в ужасных хлопотах; ездил туда-сюда, к Вере Николаевне на дачу и проч., рассматривал город по частям и на лодке ездил в море – короче, я ищу впечатлений, каких-нибудь впечатлений!.. Преглупое состояние человека то, когда он принужден занимать себя, чтоб жить, как занимали некогда придворные старых королей; быть своим шутом!.. Как после этого не презирать себя; не потерять доверенность, которую имел к душе своей… одну добрую вещь скажу вам: наконец я догадался, что не гожусь для общества, и теперь больше, чем когда-нибудь; вчера я был в одном доме NN, где, просидев 4 часа, я не сказал ни одного путного слова; – у меня нет ключа от их умов – быть может, слава богу! – Вашей комиссии я еще не исполнил, ибо мы только вчера перебрались на квартеру. – Прекрасный дом – и со всем тем душа моя к нему не лежит; мне кажется, что отныне я сам буду пуст, как был он, когда мы взъехали. – Пишите мне, что делается в странах вашего царства? Как свадьба? Всё ли вы в Средникове или в Москве: чай, Александра Михайловна да Елизавета Александровна покою не знают, всё хлопочут! –

Странная вещь! Только месяц тому назад я писал:

Я жить хочу! Хочу печали Любви и счастию назло; Они мой ум избаловали И слишком сгладили чело; Пора, пора насмешкам света Прогнать спокойствия туман: – Что без страданий жизнь поэта? И что без бури океан?

И пришла буря, и прошла буря; и океан замерз, но замерз с поднятыми волнами; храня театральный вид движения и беспокойства, но в самом деле мертвее, чем когда-нибудь.

Надоел я вам своими диссертациями!.. Я короче сошелся с Павлом Евреиновым: – у него есть душа в душе!

– Одна вещь меня беспокоит: я почти совсем лишился сна – бог знает, надолго ли; – не скажу, чтоб от горести; были у меня и больше горести, а я спал крепко и хорошо; – нет, я не знаю; тайное сознание, что я кончу жизнь ничтожным человеком, меня мучит.

Дорогой я еще был туда-сюда; приехавши – не гожусь ни на что; право, мне необходимо путешествовать; – я цыган.

– Прощайте, – пишите мне, чем поминаете вы меня? – Обещаю вам, что не все мои письма будут такие; теперь я болтаю вздор, потому что натощак. – Прощайте;

член вашей bande joyeuse [184]

М. Lerma.

Р. S.У тетушек моих целую ручки и прошу вас от меня отнести поклон всем моим друзьям… во втором разряде коих Achille арап; а если вы не в Москве, то мысленно.

Прощайте.

8. С. А. Бахметевой <Август 1832 г. Из Петербурга в Москву>

Примите дивное посланье [185] Из края дальнего сего; Оно не Павловописанье – Но Павел вам отдаст его. Увы! Как скучен этот город, С своим туманом и водой!.. Куда ни взглянешь, красный ворот, Как шиш, торчит перед тобой; Нет милых сплетен – всё сурово, Закон сидит на лбу людей; Всё удивительно и ново – А нет не пошлых новостей! Доволен каждый сам собою, Не беспокоясь о других, И что у нас зовут душою, То без названия у них!.. – И наконец я видел море, Но кто поэта обманул?.. Я в роковом его просторе Великих дум не почерпнул. Нет! Как оно, я не был волен; Болезнью жизни, скукой болен, (На зло былым и новым дням) Я не завидовал, как прежде, Его серебряной одежде, Его бунтующим волнам. –

184

Веселой шайки. (Франц.) – Ред.

185

Слова «посланье» и «Павлово» подчеркнуты Лермонтовым, чтобы вскрыть намек на «послания» апостола Павла и противопоставить их «писаньям» Павла Евреинова.

Экспромтом написал я вам эти стихи, любезная Софья Александровна, и не имею духу продолжать таким образом. – В самом деле; не знаю отчего, поэзия души моей погасла;

По произволу дивной власти Я выкинут из царства страсти; Как после бури на песок Волной расшибенный челнок; – Пускай прилив его ласкает; Не слышит ласки инвалид: Свое бессилие он знает И притворяется, что спит; Никто ему не вверит боле Себя иль ноши дорогой; Он не годится, и на воле! Погиб – и дан ему покой!

* * *

Мне кажется, что это недурно вышло; пожалуста, не рвите этого письма на нужные вещи. – Впрочем, если б я начал писать к вам за час прежде, то, быть может, писал бы вовсе другое; каждый миг у меня новые фантазии…

– Прощайте, дражайшая.

– Я к вам писал из Твери и отсюда – а до сих пор не получил ответа.

Стыдно – однако я прощаю.

– И прощаюсь. –

М. Lerma.

Тетеньке и всем нижайшее мое почтение.

Пишите – что делается, и слышится, и говорится.

* * *

У Демидовой был, [186] дома не застал; она была у какой-то директорши, – бог знает; – я письма не отдал и на-днях поеду опять. – Не имею слишком большого влечения к обществу: надоело! – Всё люди, такая тоска, хоть бы черти для смеха попадались.

9. М. А. Лопухиной <28 августа 1832 г. Из Петербурга в Москву>

186

Какую Демидову имеет в виду Лермонтов и чье письмо он должен был ей отдать – не установлено.

S.-P'etersb<ourg> le 28 Ao^ut.

Dans le moment o`u je vous 'ecris, je suis tr`es inquiet, car grand’maman est tr`es malade, et depuis deux jours au lit; – ayant recu une seconde lettre de vous, c’est maintenant une consolation que je me donne: – vous nommer toutes les personnes que je fr'equente? – moi,c’est la personne que je fr'equente avec le plus de plaisir; en arrivant je suis sorti, il est vrai assez souvent, chez des parents avec lesquels je devais faire connaissance, mais `a la fin j’ai trouv'e que mon meilleur parent c’'etait moi; j’ai vu des 'echantillons de la soci'et'e d’ici, des dames fort aimables, des jeunes gens fort polis – tous ensemble ils me font l’effet d’un jardin francais, bien 'etroit et simple, mais o`u l’on peut se perdre pour la premi`ere fois, car entre un arbre, et un autre, le ciseau du ma^itre a ^ot'e toute diff'erence!..

– J’'ecris peu, je ne lis pas plus; mon roman devient une oeuvre de d'esespoir; j’ai fouill'e dans mon ^ame pour en retirer tout ce qui est capable de se changer en haine – et je l’ai vers'e p^ele-m^ele sur le papier: vous me plaindriez en le lisant!.. `a propos de votre mariage, ch`ere amie, vous avez devin'e mon enchantement d’apprendre qu’il soit rompu (pas francais); –j’ai d'ej`a 'ecrit `a ma cousine que ce nez en l’air n’'etait bon que pour flairer les alouettes – cette expression m’a beaucoup plu `a moi-m^eme. Dieu soit lou'e que ca soit fini comme cela, et pas autrement! – Au reste n’en parlons plus; on n’en a que trop parl'e. –