Том 5. Стихотворения

Июнь 1907

Петровское

На скате

Я все узнал. На скате ждал. Внимал: и всхлипнула осинка. Под мертвым верхом пробежал Он подовражною тропинкой. Над головой седой простер Кремня зубчатого осколок. Но, побледнев, поймав мой взор, Он задрожал: пропал меж елок. Песок колючий и сухой — Взвивается волной и стонет. На грудь бурьян, кривой, лихой, Свой поздний пух — на грудь уронит. Тоску любви, любовных дней — Тоску рассей: рассейся, ревность! Здесь меж камней, меж зеленей Пространств тысячелетних древность. Прозябли чахлою травой Многогребенчатые скаты. Над ними облак дымовой, Ворча, встает, как дед косматый. В полях плывет, тенит, кропит И под собою даль означит. На бледной тверди продымит. У ходит вдаль — дымит и плачет.

Август 1906

Серебряный Колодезь

Пустыня

В.Ф. Эрну

Укройся В пустыне: Ни зноя, Ни стужи зимней Не бойся Отныне. О, ток холодный, Скажи, Скажи мне — Куда уносишь? О брег межи Пучок Бесплодный Колосьев бросишь. Туда ль, в безмерный Покой пустынь? Душа, от скверны, — Душа — остынь! И смерти зерна Покорно Из сердца вынь. — А ток холодный Ковыль уносит. У ног бесплодный Пучок Колосьев бросит… . . . . . . . . . . . . . . . Эфир; в эфир — Эфирная дорога. И вот — Зари порфирная стезя Сечет Сафир сафирного Чертога В пустыне — Мгла. И ныне Ставит Бога Душа моя! Остынь, — Страстей рабыня, — Остынь, Душа моя! Струи эфир, Эфирная пустыня! Влеки меня. Сафирная стезя! — А ток холодный Ковыль уносит. У ног бесплодный Пучок Колосьев бросит… —

1907

Серебряный Колодезь

Горе

Солнце тонет Ветер: — стонет, Веет, гонит Мглу. У околицы, Пробираясь к селу, Паренек вздыхает, молится На мглу. Паренек уходит во скитаньице, Белы руки сложит на груди: «Мое горе, — Горе-гореваньице: Ты за мною, Горе, Не ходи!» Красное садится, злое око Горе гложет Грудь, И путь — Далекий. Белы руки сложит На груди. И не может Никуда идти: «Ты за мною, Горе, Не ходи» Солнце тонет. Ветер стонет, Ветер мглу Гонит. За избеночкой избеночка Парень бродит По селу. Речь заводит Криворотый мужичоночка: «К нам — В хаты наши! Дам — Щей да каши…» — «Оставь: Я в Воронеж» — «Не ходи В реке утонешь». — «Оставь. Я в Киев» — «Заходи — В хату мою До зеленых змиев Напою». — «Оставь: Я в столицу» — «Придешь в столицу: Попадешь на виселицу…» Цифрами оскалились версты полосатые, Жалят ноги путника камни гребенчатые. Ходят тучи по небу, старые-косматые. Порют тело белое палки суковатые. Дорога далека — Бежит века. За ним горе Гонится топотом. «Пропади ты, горе, Пропадом». Бежит на воле: Холмы избенки, Кустарник тонкий Да поле. Распылалось в небе зарево. . . . . . . . . . . . . . . . Как из сырости Да из марева Горю горькому не вырасти!

Январь 1906

Москва

Русь

Поля моей скудной земли Вон там преисполнены скорби. Холмами пространства вдали Изгорби, равнина, изгорби! Косматый, далекий дымок. Косматые в данях деревни. Туманов косматый поток. Просторы голодных губерний. Просторов простертая рать: В пространствах таятся пространства. Россия куда мне бежать От голода, мора и пьянства? От голода, холода тут И мерли, и мрут миллионы. Покойников ждали и ждут Пологие скорбные склоны. Там Смерть протрубила вдали В леса, города и деревни, В поля моей скудной земли, В просторы голодных губерний.

1908

Серебряный Колодезь

Родина («Те же росы, откосы, туманы…»)

В.П. Свентицкому

Те же росы, откосы, туманы, Над бурьянами рдяный восход, Холодеющий шелест поляны, Голодающий, бедный народ; И в раздолье, на воле — неволя; И суровый свинцовый наш край Нам бросает с холодного поля — Посылает нам крик: «Умирай — Как и все умирают…» Не дышишь, Смертоносных не слышишь угроз: — Безысходные возгласы слышишь И рыданий, и жалоб, и слез. Те же возгласы ветер доносит; Те же стаи несытых смертей Над откосами косами косят, Над откосами косят людей. Роковая страна, ледяная, Проклятая железной судьбой — Мать Россия, о родина злая, Кто же так подшутил над тобой?

1908

Москва

Деревня

Купец

Прогуляй со мною лето: Я тебе, дружок, Канареечного цвета Заколю платок. Коль отдашь тугие косы Мне на ночь одну, — Сапожки на ноги босы Сам я натяну. Коли нонче за целковый Груди заголишь, — Под завесою шелковой Ночь со мной поспишь, — Так ужо из крепких бревен Сколочу наш дом, Так ужо с села поповен В гости призовем. Ты сумей меня растрогать: Я — купец богат — Сею лен, скупаю деготь И смолю канат. Борода моя — лопата, Волосата грудь. Не гоняюсь за богатой: Ты моею будь. Плачет девка, ручки сложит: «Не томи меня». Без него прожить не может Ни едина дня. Он — высокий, чернобровый, Статный паренек, За целковый ей ковровый Подарил платок.

1908

Серебряный Колодезь

Свидание («Ряд соломой крытых хижин…»)

Сергею Соловьеву

Ряд соломой крытых хижин Встал со всех сторон. Под одною, неподвижен, Притаился он. Над сквозным зеленым роем Лепет льющих лоз. Вьет и моет дымным зноем Рой сквозных стрекоз. Средь горшков, помой, корытец Роет землю хряк. [3] Уж алеет алый ситец Там в дверной косяк. Рдеет россыпь кос размытых, Позументов блеск, Бирюзовых глаз, несытых, Бирюзовый всплеск. Средь развешанных лохмотьев Топчут ноги грязь. Горсть провеянных хоботьев Сыплет в коновязь. Груди матовым опалом Дышат из монист. Под плетнем — навесцем малым — Молодецкий свист. Тает трепет слов медовых В трепетных устах — В бледно-розовых, в вишневых, В сладких лепестках. Под соломенный навесец Листья льет лоза; И подъемлет тонкий месяц Неба бирюза.

3

Боров, кабан.

1908

Серебряный Колодезь

Стар

Выглянут лихие очи Из-под камня; вновь Выглянет грозней, жесточе Сдвинутая бровь. И целует, и милует Девку паренек, На лужок летит и дует, — Дышит: ветерок, Стелет травные атласы. Не отходит прочь Старичище седовласый: «Сердце, не морочь!» Парень девичий упругий Обнимает стан. Перешукнется в испуге С лебедой бурьян. Выглянут лихие очи Из-под камня; вновь Выглянет грозней, жесточе Сдвинутая бровь. Задымят сырые росы Над сырой травой. Заплетает девка в косы Цветик полевой. Парень девичий упругий Оплетает стан. Перешукнется в испуге С лебедой бурьян. Отуманен, в сердце ранен, Стар отходит прочь, Пал на камень бездыханен: «Ты пролейся, ночь! Борода моя — лопата; Стар купчина я. Всё — мое: сребро и злато. Люба — не моя! И богатство мне — порука ль?» Ветр летит с реки; А вокруг танцует куколь, Плещут васильки. Тяжело дыша от зноя, Сел в густую рожь: «Отточу-точу ужо я, — Отточу я нож». Задымят сырые росы Над сырой травой. Заплетает девка в косы Цветик полевой — Улыбнется, рассмеется. Жаворонок — там — Как взовьется, изольется Песнью к небесам. Знойный ток и жжет, и жарит. Парит: быть грозе. Тучей встав, она ударит Молньей в бирюзе. Светоч бешено багровый Грохнет, тучи взрыв: — С кручи куст многовенцовый Хряснет под обрыв.

1908

Серебряный Колодезь

На откосе

Вот прошел леса и долы. Подо мной откос. На реке огонь веселый Блещет с дальних кос. В зеленях меж гнезд и норок Протоптал я стезь. Берегись ты, лютый ворог, Берегись, я — здесь. Близок час: падешь в крови ты Натруди земли, Здесь падешь, ножом пробитый. (Ай, люли-люли!) Ты не бейся, сердце-знахарь. (Ай, люли-люли!) За сохой плетется пахарь Там вдали, вдали. Отнесу тебя, сердешный, В прибережный ров. Будут дни: смиренный, грешный, Поплетусь в Саров. День пройдет: вечор на воле! Лягу под лопух. Не усну от горькой боли Да от черных мух.

1906

Москва

Предчувствие («Паренек плетется в волость…»)

Паренек плетется в волость На исходе дня. На лице его веселость. Перед ним — поля. Он надвинул разудало Шапку набекрень. На дорогу тень упала: — Встал корявый пень. Паренек, сверни с дороги, — Паренек, сверни! Ближе чернью отроги, Буераки, пни. Где-то там тоскливый чибис Пролетает в высь. Миловались вы, любились С девкою надысь — В колокольчиках, в лиловых, Грудь к груди прижав, Средь медвяных, средь медовых, Средь шелковых трав. Что ж ты вдруг поник тоскливо, Будто чуя смерть? Одиноко плещет ива В голубую твердь. Вечер ближе. Солнце ниже. В облаках — огни. Паренек, сверни — сверни же, Паренек, сверни!

1908

Суйда

Убийство

Здравствуй, брат! За око око. Вспомни: кровь за кровь. Мы одни. Жилье далеко. Ей, не прекословь! Как над этой над лужайкой Кровь пролью твою… Забавляюсь балалайкой, Песенки пою. Веселей ходите, ноги, Лейся, говор струн! Где-то там — в полотом логе — Фыркает табун. Где-то там — на скате — тройка В отходящий день Колокольцем всхлипнет бойко: Тень-терень-терень!.. Протеренькай, протеренькай Прямо на закат! Покалякаем маленько Мы с тобою, брат. Отстегни-ка ворот пестрый: К делу — что там ждать! И всадил я ножик вострый. В грудь по рукоять. Красною струею прыснул Красной крови ток. Ножик хряснул, ножик свистнул — В грудь, в живот и в бок. Покрывая хрип проклятий, В бархатную новь Из-под красной рукояти Пеней свищет кровь. Осыпаясь прахом, склоны Тихо шелестят; Галки, вороны, вороны Стаей налетят. Неподвижные, как стекла, Очи расклюют. Там — вдали, над нивой блеклой, Там — вдали: поют. С богом, в путь! Прости навеки! Ну, не обессудь. Я бегу, смеживши веки. Ветер свищет в грудь. К ясным девкам, к верным любам Не придет авось, — Как его стальным я зубом Просадил насквозь.