Том 6. Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
Вид у него был точно такой, какой и должен быть, если ты долго едешь вместе с лордом Эмсвортом; однако, увидев стройную фигуру на перроне, он повеселел.
— Фредди! — удивленно воскликнул он. — Ах, черт!
— Привет, Джимми.
— Откуда ты здесь?
— Да так.
— Ну и ну! — сказал мистер Скунмейкер.
— Ну, ну, ну! — сказал лорд Икенхем.
— Ну, ну, ну, ну! — сказал все тот же Скунмейкер. Беседу их прервал лорд Эмсворт, которому не терпелось добраться до блаженной спальни и раздеться. Особенно его мучили ботинки.
— А, Икенхем! — сказал он. — Машина здесь?
— Рвет удила.
— Тогда поедем?
— Вот
— Ботинки снять…
— Они прекрасны.
— Они очень жмут.
— Держитесь, Эмсворт! Вспомните китаянок. Разве они жалуются? Да, так мы с Джимми лет пятнадцать не виделись. Я бы его повел в «Герб». Хочешь пива, Джимми?
— Ах! — сказал мистер Скунмейкер.
— Значит, мы вас грузим в машину, а сами придем позже. Грузить лорда Эмсворта в машину было всегда нелегко — ноги его обретали сходство со щупальцами спрута, — но все обошлось, и лорд Икенхем повел друга под сень деревьев, где недавно проходили переговоры между лордом Тилбери, герцогом и Лавандой Бриггз.
— Ах! — немного погодя повторил мистер Скунмейкер, опуская на стол пустую кружку.
— Еще одну?
— Да, наверное, — сказал американец с тем благоговением, с каким обычно говорили люди, побывавшие впервые у Г. Оуэна.
Появилась вторая кружка, мистер Скунмейкер в нее погрузился. Пока он ехал, в горле у него пересохло. Сейчас он поглядел вокруг, с удовольствием впитывая в душу мягкий газон, тенистые деревья и серебряный блеск реки.
— А тут ничего, — сказал он.
— Теперь будет еще лучше, — любезно отвечал его друг. — Почему ты приехал?
— Получил телеграмму от леди Констанс. Может, Майк не в порядке?
— Какой Майк?
— Ну, Майра.
— Не знал, что у нее такой псевдоним. Наверное, ты стал ее так называть уже без меня. Майра в порядке. Замуж выходит.
Мистер Скунмейкер подскочил, что опасно, если пьешь пиво.
— Почему? — вскричал он.
— Любовь, Джимми… — не без укоризны сказал лорд Икенхем. — Как не влюбиться в такой романтической обстановке! Воздух располагает. Сильные люди, и не помышлявшие о браке, приезжают сюда, а через неделю вырезают сердца на деревьях. Видимо, озон.
Мистер Скунмейкер хмурился. Он знал, как порывиста его дочь.
— А кто он? — спросил несчастный отец, готовый к худшему, хотя и не предполагавший, что избранником окажется чистильщик обуви и ножей. — За кого она выходит?
— За некоего Гилпина, зовут Арчибальд. Племянник герцога Данстабла, — отвечал лорд Икенхем.
Мистер Скунмейкер просиял. Конечно, лучше бы не Арчибальд, но ничего не попишешь; а герцогов он любил.
— Вот это да!
— Я так и думал, что ты обрадуешься.
— Когда же она успела?
— Только что.
— Странно, что леди Констанс ничего об этом не написала.
— Слишком дорого. Ты представляешь, сколько берут за слово? Денежки счет любят. Ты называешь ее леди Констанс?
— А как же еще?
— Сухо. Вы ведь давно знакомы?
— Да, довольно давно… мы с ней друзья. Поразительная женщина. Но такая гордая… я бы сказал, холодноватая. Держит на расстоянии, если ты меня понимаешь. К ней не подступишься.
— А ты бы хотел подступиться, — уточнил лорд Икенхем, пристально глядя на него.
Мистер Скунмейкер только что допил вторую кружку, и что-то подсказывало графу, что момент настал.
Сперва мистер Скунмейкер вроде
бы замялся, но домашнее пиво одолело его. Он порозовел, особенно уши.— Да, — отвечал он. — А что?
— Дорогой мой, я тебя не упрекаю! Я понимаю и сочувствую. Любой нормальный человек захочет подступиться к Конни.
— Ты зовешь ее Конни?
— Естественно.
— Как ты решился?
— Получилось само собой.
— Ах, мне бы так! — вздохнул мистер Скунмейкер, заглянув в свою кружку и увидев, что она пуста. — Мне бы твою смелость. Если бы я уговорил эту женщину выйти за меня замуж, я был бы самым счастливым человеком в мире.
Кроме ее брата Кларенса, подумал лорд Икенхем, ласково трогая рукав друга.
— Молодец, Джимми. Так ей и скажи. Они это любят.
— Не решаюсь.
— Чепуха. Шестилетний ребенок это скажет, если он вообще умеет говорить.
Мистер Скунмейкер снова вздохнул. Пиво Г. Оуэна веселит сердце человека, [126] иногда — даже слишком, но не на этот раз.
— Вот-вот, — сказал он. — Я не умею. Как взгляну на ее профиль, так и лишаюсь речи.
— Не смотри на нее сбоку.
126
…веселит сердце человека… — Пс. 103: 15 (там—вино).
— Я ее недостоин, вот в чем дело. Она выше меня.
— Скунмейкер достоин кого угодно.
— Кто это сказал?
— Я.
— Ну, я с этим не согласен. Я знаю, что выйдет. Она окатит меня холодом.
Лорд Икенхем, убравший было руку, вернул ее на рукав.
— Вот тут ты не прав, Джимми. Я случайно знаю, что она тебя любит. Конни ничего не может скрыть от меня.
— Она сама тебе сказала?
— Не то чтобы сама… Но ты бы на нее посмотрел, когда упоминают твое имя! Поверь, она так сжала руки, что косточки пальцев побелели, а все потому, что кто-то заговорил о тебе. Примени метод Икенхема, победа обеспечена.
— Метод Икенхема?
— Да. Изобрел как-то в молодости. Хватаешь в объятия, сжимаешь, покрываешь поцелуями смущенное лицо и говоришь что-нибудь вроде: «Моя судьба!» Естественно, стиснув зубы. Так верней.
Мистер Скунмейкер воззрился на него в ужасе.
— Ты хочешь, чтобы я все это сделал с леди Констанс?
— А что такого?
— Все.
— Например?
— Я и начать не смогу.
— Где твое мужество?
— С ней? Его просто нету.
— Ну, ну! Кто она, в сущности? Обычная женщина…
— Нет, она — леди Констанс, сестра графа Эмсворта, с родословной до самого потопа.
Лорд Икенхем подумал немного и понял, что это препятствие, но не тупик.
— Вот что, Джимми, — сказал он. — Тебе нужна «Царица мая».
— Что?
— Это напиток, который я обычно рекомендую робким воздыхателям, которые боятся применить метод Икенхема. Полное название: «Завтрашний день, о, завтрашний день, он лучше рая, завтра я стану, о, завтра я стану царицей мая». Берем сухое шампанское, прибавляем немного бренди, кюммеля и шартреза. Действие — поразительное. Карлики без подготовки, но в пенсне, покоряли самых гордых красавиц. Скажу-ка я Биджу, чтобы он все это приготовил и подал тебе к обеду. Потом выведи Конни на террасу и приступай по схеме. Очень удивлюсь, если мы не увидим объявления в «Тайме».