Том 6. С того берега. Долг прежде всего

^7–8После: они вас пересекут всех. // Haben wir nicht die Patrioten in Mailand, in den Ionischen Inseln, die Frauen in Ungarn, Freiburg Brescia geisseln sehen? Haben wir nicht Blanqui auf den Befehl des Oberhaupts der Bande von elenden Gef"angnisw"artern mit Schl"agen bedecken sehen? Кэтимсловамсноска: Vielleicht kennen Sie diese letzte Infamie nicht? – Das ist sehr m"oglich, denn nur zwei radikale Bl"atter haben einige Worte dar"uber gesagt, alle anderen waren damals mit einer sehr wichtigen Gelegenheit besch"aftigt; sie waren entr"ustet "uber den politischen Schandpfahl, der f"ur die abwesenden Verurteilten errichtet worden, denn sie glaubten mit der ganzen Naivit"at eines Kindes, dass eine Regierung noch durch irgend eine andere Sache als durch «seine Ehrenzeichen» brandmarken kann. <Разве мы не видели, как избивали патриотов в Милане, на Ионических островах, женщин в Венгрии, Фрейбурге, Брешии? Разве мы не видели, как Бланки осыпали ударами по приказу главаря шайки жалких тюремных надсмотрщиков? Сноска: Вы, может быть, не знаете об этой последней подлости? Это очень возможно, потому что только два радикальных листка посвятили этому несколько слов; все остальные были тогда заняты очень важным обстоятельством; они были возмущены политическим позорным столбом, возведенным для отсутствующих осужденных, ибо они со всей наивностью ребенка думали, что правительство может еще чем-нибудь заклеймить, а не только «своими знаками отличия»).

Стр. 111

^15–16После: католическим устройством Европы. // Einen schreienderen Gegensatz, eine absolutere Uneinbarkeit als den zwischen der Freiheit und der germano-r"omischen Welt gibt es nicht. Deshalb entwickelten sie sich auch nur, indem sie die Fahne falteten, mit der Knechtschaft einen Pakt schl"ossen und inkonsequent waren.

Der Protestantismus stand dem Katolizismus an religi"osem Fanatismus nicht nach. <Более вопиющего противоречия, более абсолютной несовместимости, чем между свободой и германо-романским миром, не существует. Поэтому-то они и развивались, лишь свертывая знамя, заключая договор с рабством и будучи непоследовательными. Протестантизм не уступал католицизму в религиозном фанатизме>.

^23–28 Вместо: Вместо символа веры ~ самодержавия народного. // Alle dies war nichts als eine neue Ausgabe vom Evangelium und r"omischen Recht, den Sitten des Jahrhunderts angepasst. Die Revolution bekriegte im Namen der christlichen Ideen der Fraternit"at, der N"achstenliebe, welche sie Liebe zur Menschheit taufte, die katholische Welt. Wie die Kirche vom Christen, so forderte sie vom B"urger Selbstverleugnung, Gehorsam und das Opfer seiner Selbst zu Gunsten des Staates, sie drang dem Volk einen religi"osen Glauben an die Regierungsform auf, das b"urgerliehe Gesetz trat an die Stelle des kanonischen Dogma – sie errichtete eine mystische Hierarchie, der Gesetzgeber wurde Priester, Hierophant, selbst Augur, der dies unab"anderliche, fatalistische Urteil einer unsichtbaren Gottheit aussprach, weiche man wie aus Ironie Volksherrschaft nannte. <Bce это было не чем иным, как новым изданием евангелия и римского права, приноровленным к нравам века. Революция воевала с католическим миром во имя христианских идей братства, любви к ближнему, которую она назвала любовью к человечеству.

Как церковь от христианина, так она требовала от гражданина самоотречения, послушания и самопожертвования в пользу государства, она навязывала народу религиозную веру в форму правления, гражданский закон занял место канонической догмы – она установила мистическую иерархию, законодатель стал жрецом, иерофантом, самим авгуром, который изрекал этот не подлежащий отмене, роковой приговор невидимого божества, словно иронически называвшегося властью народа).

³²После: как при религиозных. // Der Liberalismus und Idealismus sprachen von nichts als von Menschenrecht, vom Individuum, von der Freiheit und arbeiteten nur f"ur den Staat, f"ur die Idse, wie die Christen, welche die Menschen ad majorem Dei gloriam retteten. <Либерализм и идеализм не говорили ни о чем другом, как о правах человека, об индивидууме, о свободе, а работали лишь для государства, для идеи, как христиане, спасавшие человека ad majorem Dei gloriam [163] ).

163

для вящей славы божией (лат.). – Ред.

⁸⁸После: спасти ветхое тело // Lange wiegte man sich mit dem Gedanken von derm"oglichen Entwickelung der Freiheit innerhalb des Gef"angnisses, von der Vers"ohnung der Emanzipation mit der Knechtschaft, – aber dieses sonderbare Paar blieb ohne Kinder. <Долго убаюкивали себя мыслью о возможном развитии свободы в пределах тюрьмы, о примирении освобождения с рабством, – но эта странная чета осталась бездетной).

Стр. 112

^15–18Вместо: Старческая фигура Гёте ~ примиряет с былым. // Alles, was die Vergangenheit noch an sch"onen Erinnerungen, alles, was sie noch an Poesie, an Kraft hatte, inkarnierte sich in G"othe. Durch einen unendlichen Genius wurde der antike Mensch mit dem modernen hier verschmolzen. Ruhig und majest"atisch suchte er sich selbst und seine Zukunft von der elenden Mitte zu l"osen, die ihn umgab. Seine Greisengestalt schwebte "uber seinen Zeitgenossen, wie die lebendige Apotheose zweier unermesslichen Vergangenheiten. Er war der letzte der Mohikaner, wie ihn, ich weiss nicht welcher deutsche Journalist (ich glaube A. R"uge) nannte. <Bce прекрасные воспоминания, остававшиеся от прошлого, вся поэзия и сила, оставшаяся еще от него, воплотились в Гёте. Беспредельность гения слила здесь античного человека с современным. Спокойно и величественно пытался он освободить самого себя и свое будущее от жалкой среды, его окружавшей. Его старческая фигура парила над современниками как живой апофеоз двух огромных прошедших. Он был последним из могикан, как его назвал, не помню который немецкий журналист (мне кажется, А. Руге)>.

Стр. 113

³⁵После: новый быт // und beweisen, dass wir uns ebenso als Selbstherrscher f"uhlen als die ganze Menschheit; den andern das Beispiel individueller Freiheit geben, indem wir uns von den Interessen einer Welt emanzipieren, welche ihrem Untergang zugeht. Aber sind wir bereit, dies Beispiel zu geben? <доказать, что мы так же чувствуем себя самодержавными, как все человечество; подать другим пример индивидуальной свободы, освободившись от интересов мира, идущего к своей гибели. Но готовы ли мы подать этот пример?.

Стр. 114

^5–6Слова: Разве ~ старую Англию. – отсутствуют.

Omnia mea mecum porto

Стр. 117

²²После: плакальщиком // Ich will diese ewige Witwerschaft nicht mehr. Ich habe mein Recht an das Leben, ich bin nicht weniger real, nicht weniger frei, nicht wenige; souver"an als die ganze Welt: <Я не хочу больше этого вечного вдовства. И я имею права на жизнь, я не менее реален, не менее свободен, не менее суверенен, чем весь прочий мир>.

Стр. 119

¹⁶После: равнодушен к ее дарам?» // Nach einer solchen Frage protestiert der Mensch durch ein titanisches Veto gegen den Fatalismus der Mitte, und die Mitte gibt nach. <После такого вопроса человек титаническим вето протестует против фатализма среды, и среда уступает>.

Стр. 121

^35–36После: исключительная цивилизация // welche nur einer kleinen

Minorit"at angeh"ort, weil ihr die volle Musse zur Ausbildung nicht fehlte. <принадлежащая лишь небольшому меньшинству, потому что оно не имело недостатка в досуге для своего образования>.

Стр. 123

^19–20Вмecmo: египетского устройства работ коммунистов // die "agyptische Organisation `a la Louis Blanc <египетского устройства в духе Луи Блана>

Стр. 125

³После: министром финансов, президентом // der Republik, mit Beibehaltung, versteht sich, der bestehenden Ordnung der Dinge <республики, разумеется, с сохранением существующего порядка вещей>.

Стр. 125–126

^37-6Вместо: Его воззрение ~ остались те же. // Die Kirche sagte dem Menschen, dass er frei sei, staatliche Unteischiede zwischen B"urger und Sklave gestattete sie nicht, forderte aber dessenungeachtet einen blinden Gehorsam. Die Ketten, welche sie nach der einen Seite hin sprengte, zwangen die Gl"aubigen, sich aus eigenem Antrieb andern nach der entgegengesetzten Seite bin zu unterziehen, die um so schwerer, um so erniedrigender, weil es freiwillige waren. Die Kirche predigte den moralischen Selbstmord. Der Liberalismus und die Philosophie "andern nur die Worte: die Sache bleibt dieselbe. Als die Welt wieder weltlich wurde, was sie im "ubrigen nie aufgeh"ort hat zu sein, entsagte sie dem Jargon des Mittelalters und f"uhrte die Sprache und die Lehren des Altertums ein. Auch sie hemmte die pers"onliche Freiheit nie. Alle Philanthropen, Menschenfreunde, Liberalen und Philosophen fuhren fort, den Menschen der Idee, das Volk irgend einer Fahne zu opfern. <Церковь сказала человеку, что он свободен, государственного различия между гражданином и рабом она не допускала, требовала однако, невзирая на это, слепого послушания. Цепи, разорванные ею с одной стороны, вынудили верующих по собственному побуждению надеть на себя, с противоположной стороны, другие, тем более тяжелые и унизительные, что они были добровольными. Церковь проповедовала нравственное самоубийство. Либерализм и философия меняют лишь слова: суть остается та же. Когда мир снова стал светским, каким он, впрочем, никогда не переставал быть, он отказался от жаргона средневековья и ввел в употребление язык и учения древности. И он также никогда не сковывал личной свободы. Все филантропы, друзья народа, либералы и философы продолжали жертвовать человека идее, народ – какому-либо знамени>.

Стр. 126

²⁵Вместо: но мы можем смело сказать ~ все наши суждения.//Indem man dem Geist eine schiefe Richtung gab, indem man es auf ein unm"ogliches Ziel hinwies, schleuderte man das Volk in die Bewegung, und unterwegs vollzogen sich ganz andere Dinge als man sich zuvor h"atte tr"aumen lassen. Anderseits haben dieser geistige Wahnsinn, diese Verwirrung in den Gewissen die regelm"assige Entwicklung des Geistes um vieles gehemmt. Diese romantische Trunkenheit gab-der Welt etliche Helden, rief viele Don Quijote's ins Leben, und die H"alfte der Leiden, welche auf den V"olkern gelastet haben.