Тони и Сьюзен

Тони Гастингс, вслушиваясь, жаждал услышать от Андеса вопросы по делу, и все-таки от происходящего ему было неуютно. Он ощущал присутствие правого полевого в бейсбольной форме, вилявшего задом в адрес трибун, а пытался вспомнить человека в лесу.

— Ничего я про это не знаю. Они со мной не советовались.

— Ты их знал?

— Если это ребята из «Германа», то наверно. Немного.

— Под другими именами.

— Я не помню их имен.

— Ладно, теперь мы установили, что ты врун…

— Никакой я не врун. Почему ты меня вруном зовешь, черт возьми?

— Проехали. Я отмечаю с твоей стороны нежелание говорить правду. Почему бы тебе и не знать Турка с Лу. Много кто из тех, кто их знает, не участвовал с ними в этом ограблении. Только один их друг участвовал.

От Рэя ни звука.

— Есть мысли, кто это был?

— Не я.

— Ни слухов, ничего?

Нет ответа.

— Я вот слышал слух, — сказал Бобби Андес.

— Да?

— Тут ребята говорят, ты был третий.

— Мне казалось, ты говорил, что это был не я.

Жалость, которую Тони испытывал к Рэю, потрясала его. Он попробовал вспомнить. Например: мистер, тебя жена зовет.

— Этого я не говорил, правда? Я не говорил, что это был ты, и не говорил, что это был не ты.

— Эй, — сказал Рэй. — Ты меня допрашиваешь?

— Ну да, а чем же мы тут еще занимаемся?

— Ты не зачитал мне мои права.

— Ты знаешь свои права, Рэй.

— Положено, чтоб ты мне их зачитал.

— Я тебе их зачитывал. Правда, Тони?

Правда? Если Андес ждет, что Тони будет ему подыгрывать, — это неприятный сюрприз.

— Черт. Это не по закону.

— Ты их уже слышал раньше, Рэй, ты их наизусть знаешь. Хочешь, чтобы я повторил?

— Это не по закону. Мне положен адвокат.

— Неофициальные вопросы, Рэй, ты мне помогаешь. Я тебя еще ни в чем не обвинил. Если хочешь адвоката, нам придется отвезти тебя в Грант-Сентер и за что-нибудь арестовать.

— Мы, похоже, так и так в Грант-Сентер едем.

— Пока что мы просто катаемся. Зачем тебе адвокат, если ты ничего не сделал?

— Вот именно, я ничего не сделал.

— Дам я тебе адвоката, когда приедем в Грант-Сентер.

— Ты сказал, мы не едем в Грант-Сентер.

— Передумал. Раз уж ты о правах задумался.

Жалость к человеку, который снес его машину с дороги, затащил Лору и Хелен в трейлер, вогнал ей в голову молоток, но теперь просто тупой урод, вчистую проигравший в кошки-мышки. Тони Гастингс пытался возродить свою злость, разбудить в себе зверя.

— Да ладно, слушай, не надо меня в Грант-Сентер везти. Я ведь отвечаю на твои вопросы, нет разве?

— Ну не знаю. Я, кажется, сколько об этом ограблении знал, столько и знаю.

— Прям тайна, а?

— Ну, если честно, Рэй, я не думаю, что это такая уж великая тайна. Не, мне более-менее все понятно. Вот что. Я тебя еще кое о чем хочу спросить. Ты узнаешь эту машину?

— Какую?

— Эту. В которой мы сейчас едем.

Тони Гастингс почувствовал холодок в ребрах: пора принять неприглядную ответственность за то, что этот человек здесь оказался. Или это какое-то кошачье злорадство от того, что сейчас дойдет до дела. Возможно, то и другое.

— Эту машину? С чего я должен узнавать эту машину?

— Не знакома она тебе? Ни о чем не напоминает? Ни к чему тебя не может привезти?

— Не-ет, слушай, с чего бы? Она, может, меня и везет, но чтоб я знал, куда.

Шутка. Думай, гад, сказал Тони. Нет состраданию.

— Не водил ее никогда?

— Чего? Это моя была? Никогда у меня такой машины не было. — Он определенно не помнил.

— А водителя?

— Что?

— Парня за рулем, моего друга Тони. Ты его помнишь?

— Я его не вижу. Пускай повернется.

— Остановите машину, Тони.

Тони Гастингс сбавил скорость и остановился на гравийной обочине длинной прямой дороги. Он чувствовал тяжкие глухие удары сердца вкупе с потрясающим сладострастным испугом и еще разное. Предстояло испытание — он успел забыть, как это будет страшно.

— Повернитесь, пусть он на вас посмотрит.

Ревущий грузовик качнул их машину валом ветра. Тони повернулся. Мужчина в белой бейсбольной форме с «Шевроле» на груди, лицо под клювом кепки. Устремленные на него глаза, маленький рот с зубами на вырост. Все, как он помнил, но не точно так.

— Кто это такой? — спросил Рэй.

— Ты его не помнишь?

— Не скажу, чтоб помнил.

Он жевал — чуть заметно двигалась челюсть, — уставив на Тони опасливый, неузнающий взгляд. Тони видел все — выкат его глаз, красные бисеринки в их уголках, красные прожилки на белках и нос, ноздри, волосы в ноздрях, кривизну двух передних зубов, один выпяченный, сколотый, — глядел на него, ждал.

— Вы его помните, Тони?

— Да.

— Освежите ему память.

— Я тебя помню, — сказал Тони.

— Скажите ему, где все было.

— Прошлым летом, на федеральной трассе, у выезда с Бэр-Вэлли.

Глаза Рэя смотрят на него, пристально, выжидающе.

— Скажите ему, что про него помните.

Тони глядел на глаза Рэя и не знал, сможет ли он это сказать. Он попробовал.

— Ты убил мою жену и дочь. — Он слышал, как подрагивает его голос, словно он врал.

Он увидел, как большие глаза мужчины чуть расширились, жевание унялось, других перемен не было.

— Ты с ума сошел. Я никогда никого не убивал.

— Расскажите ему, как все было.

— Ты и твои дружки на шоссе. Вы столкнули нас с дороги. — В голосе Тони звучный скрежет, дрожь от принуждения говорить.

— Скажите ему, кто были его дружки.

— Лу и Турок.

— Помнишь это, Рэй? Помнишь, как валяли дурака на шоссе, гоняли на слабо с другими машинами?

Голос у Рэя очень мягкий.

— Ты с ума сошел.

— Вы заставили нас остановиться, и у нас было спущено колесо. Лу и Турок его починили. Потом ты и Турок сели в мою машину к моей жене и дочери и загнали меня в вашу к Лу.