Топ-модель

Евгения закатывает глаза к потолку. Павлов делает вид, что задумывается над моей просьбой. Я невинно хлопаю ресницами, как пластмассовая кукла. Олег Павлович с женой, сказав, что по телевизору начинается интересный отечественный фильм "Шальная баба" с прелестной Еленой Яковлевой, удаляются из кухни от греха подальше.

– Твое дело, Маруся, - с нажимом говорит сестра, - стрелять глазками. И это ты умеешь делать, как я вижу.

– Мать, прекрати, - заступается за меня Максим.
– Ребенку интересно пострелять... из оружия...

– Ребенку, - фыркает Евгения.
– Кобылка она фигурная.

– Жарко будет завтра, - нелогично говорит Павлов, пытаясь снять напряжение между двумя клеммами, как это делает похмельный электрик в подстанции, когда неделю идет дождь.

– Маша, будь добра, выйти, - требует двоюродная сестра.

– Откуда, - валяю дурочку.

– Пока, - говорит недобро, - из кухни.

Я это делаю с независимым видом, не понимая приступа ревности. Что за чертовщина? Кажется, я веду себя прилично и не пристаю к её доблестному ухажеру? В чем тогда дело? Не понимаю?

Из гостиной доносятся напряженные голоса телевизионных героев - они живут своей, сочиненной сценаристами жизнью; героям куда проще, чем всем нам - их судьбы уже расписаны до последего вздоха. А мы не знаем даже того, что будет завтра.

Завтра будет жарко, вспоминаю предположение Максима Павлова и улыбаюсь: нет, это не герой моего романа - слишком он верный, правильный и... добрый. Во всяком случае, делает все, чтобы попасть под каблучок Евгении. И зачем ему это надо? Любовь? Не знаю-не знаю.

Я снова сажусь в кресло и глазею в открытое окно на потемневшее небо. Здесь оно другое - сыроватое, часто с кучевыми облаками, из-за которых не видно звезд. А зачем здесь звезды, размышляю, если большинство граждан смотрит себе под ноги на пыльный асфальт. Не из-за этого ли у многих плесневеют мозги и возникают извращенные желания?

И заметно вздрагиваю - телефон! Ну, если это снова сладострастный любитель клубнички по телефону...

Я хватаю трубку, готовая разродиться тирадой о том, что сейчас ему пропишу лечение электрошоком, да слышу родной голос мамы... и тут же оправдываюсь: закрутилась и позабыла сообщить о своих успехах! А они есть и рассказываю (без подробностей) о посещение Недели моды и своем поступлении в группу модельера Мунтян.

– Мунтян?
– пугается мама.
– Это мужчина?

– Это женщина, - успокаиваю.
– Карина Арменовна. Мама, не волнуйся, я тут под защитой ФСБ?

– Под защитой кого?
– вновь пугается.

Я смеюсь и объясняю, что шучу, хотя "жених" моей двоюродной сестры Павлов на самом деле заканчивает академию службы безопасности. Мама вздыхает, словно чувствуя, что её дочь закрутит такую интригу - без помощи боевых служб не разобраться.

– Как там папа?
– спрашиваю.

– Папа пьет. Третий день как ты уехала.

– Плохо.

– Плохо.

– Скажи, что вернусь, если он будет продолжать.

Мама смеется моей шутке и говорит, что скоро папа уходит в море, а там пить можно только компот из сухофруктов.

– Семь футов под килем ему, - желаю, и на этом наш разговор заканчивается.

Я опускаю трубку на рычаги - и вовремя: появляется Евгения, которая тут же не без агрессии интересуется, мол, не очередной ли это мой поклонник?

– Угу, - отвечаю, - поклонник.

– Машка, сколько можно!
– взрывается сестра.
– Прекрати флиртовать! Ты не знаешь меры!

– Да, в чем дело, черт подери, - не выдерживаю.
– Можно объяснить, а не пучить глаза и орать?

– Я ору?!

– Нет, это я ору?

– Крас-с-сотка!..

– Сама такая!

– Ах ты!..

Здесь лучше опустить занавес театра жизни и абсурда. Когда две молоденькие девицы начинают выяснять отношения, то свидетели могут потерять веру в чарующие создания. И поэтому в подобных случаях надо отделить эмоции и передать только суть конфликта. И что же выяснилось?

Я смеялась в голос, узнав в конце концов причину ярости двоюродной сестры. Оказывается, во время последней любви Максим якобы обозвал Евгению моим именем.

– Я тут при чем?!
– позволила себе возмутиться.
– И вообще, ты уверена? Может послышалось?

– Ага, - отмахнулась сестра.
– Послышалось. Нет, прикинь, а? успокоившись, рассказывала.
– Сопит и называет меня Манечкой...

– А, может, он имел ввиду другую? Машу, в смысле.

– Что-то за ним это не водилось. До тебя.

– Как же он так прокололся, разведчик, - смеялась я.
– Плохо их учат в академии, плохо.

– Увлекся, гад!
– в сердцах говорила сестра.
– А тут ты еще: хочу стрелять!

– И хочу.

– Зачем?

– Отстреливаться от маньяков, - и пересказала телефонный разговор с "поклонником".

Поступила так только по той причине, что хотела ободрить сестру, мол, видишь сама, какие отвязные и экстремальные дураки на меня западают. Однако эта история окончательно расстроила Женю - не хватало, чтобы я влипла в криминальную историю. Мало ли что в черепе у подобных типов, которые без труда нашли номер телефона этой московской квартиры.

– Да, слаб он на голову и все остальное, - отмахивалась.
– И потом забываешь: я владею приемами восточного единоборства. И-их!
– "выбросила" ногу в сторону вазы. Та скукожилась от ужаса, как физиономия противника, но устояла на столе.
– Видишь?

– Вижу легкомысленную дурочку. Надо подумать...

– О чем?

– Как жить дальше.

Я удивляюсь: пока ровным счетом ничего не происходит. Зачем паниковать раньше времени? Мерзкая болтовня по телефону не в счет. Если бы этот типчик имел серьезные намерения, то бы не предупреждал о себе. Не так ли?

– Какая разумненькая девочка, - вынуждена была признать Женя, и мы решаем пока не нервничать, однако быть внимательнее и серьезнее.

Что же касается Павлова, то его надо кастрировать, как кота. И тогда мир войдет в наш дом. Разумеется, мы шутили, да в каждой шутке...

На этом вечер вопросов и ответов для милых сестричек закончился. Они легли спать, стараясь не обращать внимания на звуки, исходящие из телевизора в соседней гостиной. Создавалось такое впечатление, что рядом разворачиваются бои местного значения.

"И все-таки надо научиться стрелять", это была моя последняя мысль. Я уснула - и уснула, как молодой боец после первого боя: мертвым сном.

Просыпаюсь от неприятного звука - телефон? Нет, будильник: 7.30. За открытым окном - все тот же напряженный рабочий гул города. Почему так рано, потягиваюсь я под пестреньким одеяльцем. И получаю ответ от двоюродной сестры: она тут поразмышляла ночью и решила, что нам действительно надо посетить стрельбище. На всякий случай. Вдруг умение держать пистолет пригодится.