Торнсайдские хроники

Было похоже, что за себя Говорящая не боится совсем. Кажется, даже судьба неожиданно пропавшего Рональда тревожила ее больше.

– Алан придумал весьма неплохое объяснение тому, что произошло, – беззаботно отмахнулся Майлз. – Он вообще мастак придумывать удобоваримые объяснения. Но это было забавно – слышать угрозы из уст шлюхи, пусть даже и королевской.

– Вот уж что мне совсем неинтересно, так это твоя оценка моего морального облика, – отрезала Говорящая.

Из-за двери послышался шум, как будто в коридоре упал какой-то тяжелый предмет.

– Проверь, что там такое, – велел своему подчиненному Майлз.

Тот, кивнув, поднялся по ступенькам и вышел из комнаты.

– Ну так как? – снова повернулся к нам Майлз. – Кто предпочитает умереть первой?

Черт, не спускает с нас глаз. А я-то надеялась, что сейчас, когда второй ушел, можно будет незаметно поработать над узлом. Увы, хоть одна рука у барона и сломана, кинжал-то острый, и держит он его в пальцах здоровой руки вполне уверенно.

– А одновременно можно? – спросила я, стремясь хоть как-то потянуть время.

– Можно, – щедро согласился Майлз. – Вот Коул вернется, и пожалуйста, будет вам одновременно.

– А если с развязанными руками? – забросила удочку я.

– А это еще зачем?

– Ну так… в качестве последнего желания не сойдет?

– Даже не мечтай.

Я разочарованно пожала плечами. Он, конечно, глуп, но не настолько. Но попробовать все равно стоило.

– А каким оружием вы будете нас убивать? – не отставала я.

– Тебе какая разница?

– Интересно. Я про виды оружия статей еще не писала.

– Уже и не напишешь.

– Посмотрим.

Майлз повернулся ко мне вполоборота, бросая взгляд на по-прежнему закрытую дверь.

– Коул, ну где ты там? – крикнул он. – Сколько можно ждать?

– Он не придет, – развел руками возникший на пороге Кентон.

Окровавленное лезвие обнаженного меча красноречиво свидетельствовало о причине его уверенности.

На мгновение заткнув кинжал за пояс, Майлз схватил меня здоровой рукой и резко притянул к себе, а затем отступил на полшага назад, оказываясь таким образом за нашими с Говорящей спинами. Вновь извлеченный из-за пояса кинжал ткнулся мне в бок.

– Поосторожнее, Алисдейр, – крикнул он Кентону, успевшему спуститься по ступенькам. – Убить обеих я, конечно, не успею: ты достанешь меня раньше. Но вот с одной справлюсь точно, даже если ты выстрелишь в меня из арбалета, которого у тебя, кстати, нет. Учти: мне достаточно одного движения. Ну так как? Смерть которой из них ты предпочитаешь увидеть? Впрочем, предполагаю, что Говорящей, ведь так?

– Чего ты добиваешься? – откликнулся Кентон.

– Для начала хочу, чтобы ты отдал мне свое оружие. А дальше посмотрим.

Ну уж нет, если Кентон послушается и разоружится, наши последние шансы выбраться отсюда живыми развеются в пыль. Я повернулась к Майлзу.

– Я не хочу умирать, – заявила я. – Если я действительно сделаю кое-что, что вам понравится, вы согласитесь первой убить не меня, а ее?

Я вытянула связанные руки в сторону Айрин.

– Допустим, – ухмыльнулся Майлз. – И что же ты такого сделаешь?

Он по-прежнему не спускал глаз с Кентона, а кинжал быстрым движением перекочевал к боку Говорящей.

– Мы с вами так и не были друг другу представлены, но тем не менее пару раз пересекались, – напомнила я. – И, кажется, я знаю, что вы любите. Вы любите, когда вам целуют сапоги. Так вот, я готова это сделать, здесь и сейчас.

– Что, даже так? – поднял брови Майлз.

– А что такого? Ради спасения собственной жизни? Могу пять раз поцеловать, причем каждый сапог в отдельности.

– Тряпка! – с отвращением процедил Кентон.

Я в свою очередь смерила его презрительным взглядом. Играй, Кентон, играй! Ты сможешь обмануть Майлза, меня же – нет. Ты знаешь меня, в сущности, не так уж и долго. Но ты гораздо умнее Нормана и отлично понимаешь, что целовать сапоги – не моя стихия, что бы там я ни говорила тебе тогда у позорного столба, перепугавшись за твою жизнь.

– Можешь оскорблять меня как угодно, – холодно отозвалась я. Нужный предмет, своевременно извлеченный из сумки, уже был спрятан у меня в руке, зажатый между средним и указательным пальцами. – Это вы, аристократы, придумываете себе какие-то идиотские принципы, от которых боитесь потом отойти хоть на йоту. А я – нормальный человек и хорошо знаю, что жизнь ценнее гордости.

Майлз хищно ухмыльнулся. Конечно, от моих поцелуев его сапогам ни холодно ни жарко; дело было совсем в другом. Барону приятно было заставить Алисдейра, который в свое время отказался склонить перед ним колени, наблюдать, как теперь это сделает его, Кентона, женщина. Не отягощенный большими умственными способностями, зато эгоистичный и злопамятный, Майлз не мог устоять перед таким соблазном. На это и был мой расчет.

– Ну что ж, приступай, – бросил он мне. – Пожалуй, за такую забаву я дам тебе пожить подольше. А ты смотри, Алисдейр!

Я медленно опустилась перед Майлзом на колени, при этом не сводя глаз с Кентона. Смотри, Алисдейр, смотри внимательно. Я не знаю, сколько смогу дать тебе времени. Возможно, всего секунду. И ты должен успеть ею воспользоваться, иначе отточенный клинок барона точно перережет мне горло.

Уже стоя на коленях, я повернулась к Майлзу лицом, откинула волосы со лба, наклоняясь к сапогам… А потом резко выбросила вперед связанные руки и вонзила острую иглу в очень болезненную точку, расположенную чуть ниже и левее коленной чашечки. Майлз взвыл и непроизвольно лягнул меня ногой, так что я отлетела в сторону, откидываясь на спину. Кинжала он из руки не выпустил, но на несколько мгновений забыл о том, чтобы угрожать Говорящей. Этого времени оказалось достаточно, чтобы метательный нож, извлеченный Кентоном из-за пояса, рассек воздух и вонзился барону в грудь. Тот открыл было рот, но вместо слов оттуда вытекла струйка темной крови. Майлз дернулся, как будто попытался сделать шаг вперед, а потом упал к ногам приблизившегося Кентона и остался лежать без движения.

– Он еще может успеть поцеловать сапоги, – зло сказала я, принимая сидячее положение. Это было нелегко, учитывая, что я не могла помочь себе руками.

– Угу, ночью не смогу уснуть, если он этого не сделает, – проворчал Кентон.

Он подошел ко мне, сгреб в охапку и поставил на ноги. Затем принялся перерезать связывавшую запястья веревку. И тут дверь снова распахнулась.

Глава 19 Сенсации и объявления

Кажется, их было десять человек, помимо Рейвена. Впрочем, нам было не до того, чтобы вести точный счет. Кентона разоружили почти сразу. Все, что он успел сделать, – это разрезать мою веревку почти до самого конца, умышленно оставив нетронутыми последние миллиметры. Таким образом для всех я оставалась связанной, но освободиться могла в любой момент. Поглядев на неподвижно лежащее тело Майлза, Рейвен вздохнул и, разогнув спину, перевел взгляд на Кентона.

– Твоя работа, Алисдейр? – спросил он. – Впрочем, чья же еще. Зря, Норберт был мне очень полезен. Ты все время мне мешаешь, Алисдейр. Мешаешь настолько, что этому пора положить конец. Ты, ты и ты. – Трое воинов, на которых указал граф, выступили вперед. – Заберите отсюда этого скорохода.

– Куда его?

– В седьмую камеру, – сказал Рейвен, не отводя от Кентона пристального взгляда. – Пристегните и, когда будете уходить, надавите на рычаг. Все как всегда.

Кентон сопротивлялся, но их было трое, а он один, к тому же он был безоружен. Его быстро вывели из комнаты, заломив руки за спину. Еще несколько воинов также вышли наружу; внутри осталось двое, не считая самого Рейвена.