Тот, кто знает. Книга первая. Опасные вопросы

— Да как же мне на вас не орать, когда вы за собственной внучкой уследить не можете! Господи, всего на несколько часов вас оставила! Ну что мне, работу бросить и дома сидеть, Ирку пасти? Вы же бабушка, ну хоть что-нибудь вы можете для нее сделать?

— Она здоровая кобыла, мне ее не удержать. И вообще, чего ты тут руками машешь? Девка жива-здорова — и слава богу.

— Да не здорова она, как вы не понимаете! Ей дома нужно сидеть, лекарства пить и как можно меньше двигаться, чтобы раны затягивались. Она у вас деньги просила?

— Будет она просить, — фыркнула Полина Михайловна. — Сама взяла. Я пенсию на днях получила, так в шкатулочке и лежала.

— Сколько она взяла?

— Зелененькую, кажись. А может, синенькую, я не разглядела.

Значит, Иринка взяла у бабки три рубля. Или пять. Это много для четырнадцатилетней девчонки, особенно если эта девчонка без царя в голове. И с чего вдруг ее на улицу понесло? Может быть, позвонил кто-то?

Наташа со злостью хлопнула дверью и вышла в прихожую, где Бэлла Львовна уже домывала пол.

— Зря ты мне записку не оставила, — с упреком произнесла соседка, слышавшая весь разговор на повышенных тонах. — Предупредила бы, что Иру нельзя выпускать на улицу, я бы проследила.

Наташа горестно махнула рукой.

— Толку-то за ней следить… Силой не удержишь, а доводов и аргументов она не слушает, делает только то, что хочет. Не драться же с ней. Бэллочка Львовна, вы не слышали, ей никто не звонил?

— Звонили, даже два раза. Первый раз какая-то девочка, не то Оля, не то Юля, в общем, Ира ее Люлей называла. А второй раз это был парень, имени не слышала. Вот после его звонка она и стала собираться.

Все понятно. Люля — это не Оля и не Юля, это Надя Люлькина, лохматая неопрятная девица, в прошлом году с трудом закончившая школу и работающая разнорабочей на каком-то складе. Все Иринкины приятели были старше ее, никто не верил, глядя на ее крупную фигуру, пышные формы и отнюдь не невинные глаза, что ей нет и шестнадцати. Принимали обычно за семнадцати-восемнадцатилетнюю, приваживали в свою компанию, делили с ней выпивку и курево, лапали как взрослую, а может, и не только… Такие мысли Наташа старалась гнать от себя, еженедельно проводила с Ирой воспитательные беседы о вреде ранней сексуальной жизни, верила девочке на слово, когда та клялась и божилась, что с ней все в порядке, но все равно жила в постоянной тревоге.

Адреса Люлькиной Наташа не знала, но зато знала, что в школе номер 59 (той самой «гоголевской») учится младший брат Нади. В этой же школе училась и Иринка, отдавать ее в специализированную французскую школу имени Поленова покойная Нина категорически отказалась, несмотря на уговоры Наташи, которая считала, что в школе, где ее все знают и помнят, легче будет контролировать успеваемость и поведение Иры. Этой же точки зрения придерживалась и Бэлла Львовна. Ведь уже к этому нежному еще возрасту маленькая Ирочка ясно дала всем понять: с ее учебой и школьной жизнью будут проблемы, и немалые. Однако Нина тогда настояла на своем, кричала, что она мать и никому не позволит диктовать, в какую школу отдавать ребенка, хотя у Наташи были все основания подозревать, что Нина упрямится исключительно из-за желания сделать наперекор мнению Бэллы Львовны.

— Куда ты? А обедать? — спросила Бэлла Львовна, видя, что Наташа снова собирается уходить.

— Извините, Бэллочка, я потом поем, — бросила она на ходу и помчалась в Староконюшенный переулок.

Только выскочив на улицу и пробежав метров двести, Наташа сообразила, что сегодня воскресенье и школа закрыта, так что никто не даст ей адреса Люлькиных. Что же делать? Вспомнив собственное арбатское детство, она решила все-таки дойти до школы, ведь учебный год начнется через несколько дней, большинство детей уже вернулось в Москву, но не сидеть же им дома, тем паче в такую чудесную погоду. Наверняка играют на улицах и в школьном дворе. А среди играющих вполне можно найти тех, кто знает, где живет шестиклассник Люлькин.

Надежды ее оправдались. На школьной спортплощадке пацаны гоняли мяч.

— Привет. — Наташа тронула за рукав мальчика лет двенадцати, сидящего на земле и задумчиво разглядывающего огромный кровоподтек на щиколотке.

— Здрасьте, — буркнул тот, не поднимая головы.

— Слушай, ты случайно Люлькина не знаешь?

Паренек поднял голову и прищурился:

— А вам зачем? Вы из милиции?

— Нет, я из кино. Так знаешь или нет?

— Из кино-о-о? Это клево. А зачем вам Митяй? Вы его в кино снимать будете?

— Может, и буду, если он мне подойдет. Сначала посмотреть на него надо.

— А чего на него смотреть? Вон он, в воротах стоит. Митя-я-яй!!! — заорала раненая жертва футбола. — Вали сюда, дело есть!

Подбежал потный запыхавшийся Люлькин, и уже через пару минут Наташа узнала, что живут они совсем рядом, в Большом Афанасьевском переулке, что родители еще вчера уехали «на участок» что-то копать и что Ирка Маликова совершенно точно пошла к ним, потому что не далее как час тому назад сеструха Надька выперла его из дома, сказав, что к ней придут гости и чтобы он не мешался под ногами, а когда он шел от дома к школе, то как раз Ирку и встретил и даже поговорил с ней.

Квартира, где жили Люлькины, оказалась хоть и отдельной, но находилась в полуподвальном помещении, и Наташа подумала, что до революции это наверняка была дворницкая. Она позвонила, стараясь держать себя в руках и думая только о том, как бы увести отсюда Иру без скандала, чтобы не унижать девочку.

Дверь ей открыл парень лет семнадцати с длинными сальными волосами и прыщавым лицом.

— Тебе чего? — Он выдохнул Наташе в лицо запах нечищеных прокуренных зубов и дешевого вина.

— Ира здесь? — негромко спросила она.

— Какая Ира?

— Ира Маликова.

— Это которая, черненькая или рыжая?

— Черненькая.

— А, Ирка-Копирка… Ну, здесь, а что надо?

— Почему Копирка? — удивилась Наташа.

— Так черненькая же. Как копирка. И в рифму. Позвать, что ли?

— Позови, пожалуйста.

Она твердо решила без необходимости в квартиру не входить и дурацких сцен с извлечением малолетки из дурной компании не устраивать. Лучше все сделать тихо и спокойно, чтобы не вызвать у строптивой Иринки реакции протеста.

Появилась Ира, в Наташиной замшевой куртке бежевого цвета и в ее же брюках. Глаза ее лихорадочно блестели, то ли от вина, то ли от возбуждения, то ли от поднявшейся температуры. Увидев Наташу, она отшатнулась в испуге:

— Что ты здесь делаешь? Как ты меня нашла?

— Нужно было — и нашла. Ириша, надо домой идти, — как можно миролюбивее произнесла Наташа, борясь с желанием схватить девчонку за руку и потащить за собой.

— Не хочу. Мне здесь нравится, здесь весело. Чего дома сидеть? Тоска одна. Бэлла явилась, теперь воспитывать будет по сто раз в день.