Тотем Козерога

потом споткнулось, упало и покатилось по асфальту. Я сразу же нашел другую цель,

третью, четвертую… Пистолеты вздрагивали в руках, изрыгали пули, а на землю

сыпались пустые гильзы. Мне удалось уничтожить еще пятерых Гончих. Но на шестой

оружие отказалось работать, раздались сухие беспомощные щелчки.

Вперед! — полыхнул в мозгу четкий приказ. — Задержать! Не допустить, чтобы псы

приблизились к Вадиму и колдуну!

Отбросив бесполезные пистолеты, я присел и оттолкнулся от земли. За спиной

послышался запоздалый крик друга, изумленный вопль колдуна. Но я уже ни на что

не обращал внимания. Тело превратилось в идеальный механизм убийства и

разрушения, разум — тактический компьютер, что анализировал обстановку и выдавал

команды. Никаких эмоций, ни одной посторонней мысли.

Мягко, по-кошачьи приземлился и вновь прыгнул. Вой ветра и чернота сменились

вспышкой белого света, ударом и грозным ревом. Руки тряхнуло, едва не вырвало из

плечевых суставов. Дыхание вылетело из груди. Снова удар. За ним множество

послабее, красно-черное мельтешение и какофония звуков: визг, щелканье зубов и

рев, глухие шлепки. Я схватил Гончую, что прыгнула навстречу, увлек за собой.

Вместе покатились по асфальту, расшвыривая остальных тварей. Пес забился в

объятиях, извернулся и попробовал откусить кисть. Я не стал препятствовать,

засунул руку глубже в пасть и резко рванул вниз. Раздался сочный хруст, визг и

бульканье, на лицо и грудь плеснуло горячим и едким. Я оттолкнул раненую Гончую,

отшвырнул оторванную челюсть и вскочил на ноги…

Та часть разума, что еще сохранила способность мыслить и анализировать

превратилась в стороннего наблюдателя. С удивлением следила за развитием боя,

беспомощно витала рядом. Хищный зверь, что занял ее место, не думал. Он

действовал. Бегал и прыгал, перекатывался, кувыркался, бил налево и направо.

Крушил черепа, отчаянно молотил кулаками по оскаленным мордам и вспарывал

когтями неподатливую костяную броню. По лицу и груди хлестали горячие брызги,

сыпали осколки. Твари нападали, пытались загрызть. Но зубы и когти не наносили

серьезных повреждений, скользили по уплотнившейся коже. Те же раны, что все-таки

получал, быстро заживали. Тотемный облик спасал, помогал выжить.

Восприятие исказилось. Мозг не поспевал за развитием событий, я видел отрывисто,

рваными кусками. В глазах, словно во время вспышек молний отпечатывалась яркие

картинки. Затем все смазывалось в кроваво-черную пелену. И вновь следовал

статичный слайд. Я потерял связь с реальностью, полностью отдался упоению боем.

И уже ничего не соображал…

Очнулся на коленях. Боевая ярость ушла как вода в песок. В голове металось

гулкое эхо, мысли путались. На спину давила тяжесть, к ней прибавилась еще

большая. В руки и ноги впивались острые игольчатые зубы, грызли и рвали на

части. Мне не давали пошевелиться, прижимали к земле. Загривок обхватили

стальные тиски, сжали горло. Я захрипел от боли и удушья. Испуганно вздрогнул и

понял — пытаются откусить голову.

Черт, но как сумел упустить тот момент, когда начал проигрывать?.. — подумал я,

— Выбирайся, Саня! Давай. Ты можешь!

Ковер пыли, что устилал асфальт, пришел в движение. Я почувствовал, как прах

покрывает меня второй кожей, щекочет, расползается с ног и рук на живот, выше и

дальше. В животе родился маленький импульс. Краткий миг затишья сменился мощным

всплеском похожим на взрыв подводной бомбы. Пыль разошлась тонкой, но твердой

волной. Я услышал вой, грохот. Вскочил на ноги и успел увидеть, как прозрачный

купол праха раздался вширь. Псов расшвыряло, словно сухие листья. Некоторых

впечатало в стены домов. Сила удара такова, что бетонные плиты не выдержали,

сломались как сухое печенье. Десяток тварей размозжило, но остальные вполне

благополучно приземлились. И теперь ошеломленно трясли головами, вставали с

земли.

Я хотел кинуться в атаку, добить пока есть шанс. Но споткнулся от слабости, едва

не упал. Тело украшало множество ран. Срастались, но гораздо медленнее, чем

раньше. Когти исчезли. Кожа потеряла каменную твердость, стала обычной. Тотемный

облик ушел, и я обратился в того, кем на самом деле являлся — безумно уставшего,

израненного человека с изрядно потрепанными нервами.

Что делать? — подумал я, со страхом посмотрел на псов. — Увлекся, не рассчитал

сил. Восстановиться не успею. Сейчас нападут, изорвут в клочки. Вадим тоже не

поможет, слишком далеко…

Твари приходили в себя, ворчали и злобно сверкали глазами. Однако почему-то не

нападали. Что-то в их настроении изменилось. Медленно отступали, прятались в

темноте.

Уходят! — дошло до меня. — Как вовремя!..

Я нашел взглядом Вадима. Лицо бледное, изможденное и угрюмое. Костюм и кольчуга

в рваных дырах, но парень вроде жив и здоров. Рядом целая гора собачьих тел.

Головы аккуратно отсечены. Края ран ровные, словно резали бритвой или лазером, а

не простым мечом… Несколько Гончих все-таки прорвались. Но я зря беспокоился,

Вадим смог позаботиться о себе.

Позади друга сидел живой и невредимый колдун. Раскачивался как маятник и тихо

пел. Я поморщился — когда же будет обещанное заклятие невидимости? Бой не

закончен — это очевидно. Лишь временное затишье, передышка. Псы вернуться, а

вместе с ними и Охотник. Тогда точно погибнем…

Вадим махнул рукой. Я кивнул — да, теперь придется сражаться бок обок.

Прихрамывая, подбежал к другу. Хлопнул по плечу, хотел сказать что-то

ободряющее. Но слова застряли в глотке… Ученик волхва напоминал статую. Лицо

восковое как у мертвеца, по лбу стекали крупные градины пота. Глаза вытаращены,