Товарищ мой

ЗАЯВЛЕНИЕ ВО ВТЭК

Какая скучная история: Был воин в сорок первом ранен В Молдавии или в Эстонии, На той границе или грани, Где мужество схватилось с подлостью, Где честность встретилась с обманом. Про это есть стихи и повести, Исследованья и романы. Вам надоело повторение, Вы это в школе проходили, Но я обязан тем не менее Писать опять и в том же стиле Про пораженья и ранения, Когда нам было не до справок По форме медсанучреждения, С печатью слева или справа. В строй возвращались недолечены — Без нас не может быть победы. Скрывали раны и увечия, Какая мелочь — наши беды. В раздумиях глубокомысленных Теперь врачебные комиссии, Одолевают их сомнения: Давать ли справки о ранении? А то, что ноют раны старые, Впиваются осколки в нервы, Поскольку справок не представлено, Неточно и недостоверно? Здесь равнодушие бессовестно! Поспешные отказы взвесьте, Такие хлопоты и поиски Касаются солдатской чести. Меж трубачей и барабанщиков, Участников далекой драмы, Напрасно ищете обманщиков — Их справки — штыковые шрамы. Служебное умерьте рвение, Осколки щупайте перстами. Клиенты эти в скором времени Вас беспокоить перестанут! 1978

ХРАНИТЬ ВЕЧНО

Очень долгую жизнь очень быстро прожив, Сквозь огонь пробежав без оглядки, Прихожу я впервые в архив И теряюсь в его распорядке. Тишина — как в осеннем лесу, Запах листьев опалых. Паутинка приникла к лицу, На ресницы росинка попала. Одинаковые этажи, Полумрак стеллажей одинаков. В ровном ритме течет эта жизнь, Под охраною шифров и знаков. Здесь и старых товарищей строй, Тех, чья память развеяна ветром, И не ведает каждый второй, Что героем он был беззаветным. Открывается тут наконец, Кто и кем был когда-то оболган, В ком под маской таился подлец, Кто был верен опасному долгу. Степень влажности, норма тепла, Нелюдимая даль коридора. Электронная память сюда не дошла, Но дойдет, И, наверное, скоро. А пока — Фонд, и дело, и лист, Век проходит по ветхим страницам. Не рассчитывал протоколист Стать историком и летописцем. Но и ты, вероятно, не знал, Что в картоне тугих переплетов Зафиксирована крутизна И твоих колебаний и взлетов. Думал — мелочь, проскочит, пройдет, Нет душе никакого убытка, Но и мелочь взята в переплет И прошита суровою ниткой. Надо жить с ощущеньем, что есть Фонд, и папка, и лист, И конечно, В документах бесчестье и честь Остаются в архиве навечно. 1984

ПРИГЛАШЕНИЕ К ПУТЕШЕСТВИЮ

Ув. тов. Министр путей сообщения! Мы с Вами незнакомы лично, Быть может, это приглашение По этикету неприлично, Но я даю Вам слово честное, Что Вас в друзьях заочно числю И приглашаю в путешествие От всей души, без задней мысли; Шлю всяческие пожелания И думаю, что Вам полезно Побыть на общих основаниях На линиях дорог железных. Пусть в тупике стоять останется Ваш пульман с вежливой бригадой. На станции и на дистанции Слать телеграмм вперед не надо. Без свиты и предупреждения Начнем с Казанского вокзала. Да минет нас ночное бдение В замызганных билетных залах. Запасшись харчем и терпением, Уйдем в кочевье по России. Найдем свои места купейные, Расстелем простыни сырые. Нам скажет проводник заранее, Что до утра не будет чаю, А выбьемся из расписания — За то никто не отвечает; Что вентиляторы негодные, Жарища — прямо наказанье. Мы будем пылью прошлогоднею Дышать до самой до Казани, Мы будем нюхать запах газовый, Окно газетою завесив, И Вы мне будете рассказывать О блеске фирменных экспрессов. Да, эти строки — не элегия, Но в комплиментах мало проку... На заседание коллегии Вам надо возвратиться к сроку. Не сорвалось бы заседание — Ведь, к сожаленью, слишком часто Составы ходят с опозданием, Не спрашиваясь у начальства. 1984

РОМАНТИКА

Куда ты лезешь со своими песнями? Иного ритма ищет молодежь. Романтика отправлена на пенсию, Пускай республиканскую, А все ж Обидно стремянным ее и рыцарям — Затоптан золотой ее огонь. Остались только фильмы про милицию С избытком похищений и погонь. У нас романтика знавала разные, Опасные порою времена, Клеймилась блажью мелкобуржуазною, Бывала и от дел отстранена. Но каждый раз, когда метеослужбою На ураган заявлен был прогноз, Она опять оказывалась нужною, И снова обращались к ней всерьез. Считала ниже своего достоинства Она вести с обидчиками спор, И по команде выходила строиться В солдатской майке на морозный двор, Романтика — не только настроение, Не просто ночь над речкой у костра. Ей честь и место в каждом поколении, Наивно думать, что она стара. Для счастья людям мало электроники. Мир, вжатый в перфокарты, слишком прост. Наполни ветром парус! Мчатся конники, И впереди открытье новых звезд. 1984

КРЕДО

Нам по душе честный азарт, Яростно жить надо, Всем говорить правду в глаза, Не отводя взгляда. Пусть над тобой виснет гроза, Тесно сошлись тучи, Режь все равно правду в глаза, Честно сгореть лучше. Если сперва «против» и «за» Взвесишь, ища выгод, Будет тебе правда в глаза, Как бумеранг, тыкать. Не нажимай на тормоза, Помни в момент острый, Что принимать правду в глаза Тоже не так просто. В морду врагу дать бы раза, Вроде не наш метод, Лучше вонзи правду в глаза — Этот удар меток. Миру всему прямо врезай, Как своему брату, Правду в глаза, правду в глаза, Только одну правду! 1981

УЛЫБОЧКА

Есть от многих хвороб драгоценное средство — улыбка! Но в иной дозировке лекарство идет и во вред. Ненавижу улыбочку! В панцирь уйду, как улитка, Натолкнувшись на этот холодный и скользкий предмет. Можно скрыть Самомнение, спесь, равнодушие, злобу Лишь одной тренировкою мускулатуры лица. Над собою подтрунивать — Мудрости признак особый, Над другими усмешка — Унылая радость глупца. Есть суровые лица, которых бояться не надо (Говорят, я и сам мрачноватым кажусь иногда). Но приятной гримаске противопоказана радость, Неизвестен восторг, безразлична чужая беда. Вот когда человек управлять не способен улыбкой, Можно верить ему. Назовут чудаком? Ну и пусть! Берегись эгоиста с дежурной улыбочкой липкой, В лучшем случае он, как картонное чучело, пуст! 1979

ШАР ЗЕМНОЙ ИМЕНУЕТСЯ МИРОМ!

Этот шар, пролетающий мимо Звезд, комет и космических трасс, Неспроста именуется миром, Почитается миром у нас. Шар с Москвою, Парижем и Римом, Где Нью-Йорк, и Пекин, и Каир, Все равно называется миром, Хоть непрочен сейчас этот мир. Мысли, чувства, ответное эхо На движение близкой души — Это внутренний мир человека — Так запомни и так запиши. При рожденье ребенка мы нежно Говорим: «Он наш мир посетил»; «С миром, странник»,— в конце неизбежном Шепчем возле разверстых могил. Мир — высокое званье планеты, В беспредельность направленный путь. Карандаш беспощадной ракеты Не посмеет его зачеркнуть. Всей планете и Родине милой Высшей верностью будем верны, Если, как говорится, всем миром Землю мы защитим от войны. 1979

РАЗДУМЬЕ О ПОДВИГЕ

Ты заметил, что почти всегда Неритмично вертится наш глобус, Подвигу предшествует беда, Та, которой и не быть могло бы. Безусловно, я не про войну — Всенародный подвиг воспевая, Славлю всю геройскую страну, Так сказать, от края и до края. Я про подвиги любого дня, Скажем, про отвагу на пожаре. Не возникло б дыма и огня, Если б спички близко не лежали. Должен бы неопытный пловец Бултыхаться у причала близко, Но в такие волны он полез, Что спасали на пределе риска. Благодушьем мы полны порой, Не блокируем поступков подлых, В результате вынужден герой, Жизни не щадя, идти на подвиг. Я прошу от имени певцов Мужества, геройства и отваги — Дайте отдохнуть в конце концов, Бодрым нашим перьям и бумаге! Дайте хоть однажды выходной Всевозможным аварийным службам, Чтобы катастрофы ни одной, Чтобы никого спасать не нужно. Ты, бесстрашный, для себя реши, Где достойно проявить геройство, И отдайся подвигам души — С ними тоже в наши дна непросто. 1983

ДРУГ ЮНОСТИ

«Друг юности! Да ты ли это? Мы не встречались целый век. В безвестье пропадаешь где-то, Такой-сякой ты человек. Ни от ребят, ей из печати Я о тебе узнать не мог. Свиданье наше очень кстати, Подбить попробуем итог. Ну, кем ты стал, скажи, поведай, Что приобрел, чего достиг? Какие одержал победы, Скорей рассказывай, старик!» — «Теперь уж поздно торопиться, И вряд ли нужен мой отчет. А жизнь — она в своих границах, В своих параметрах течет. Без соблюдения дистанций Уж лучше ты спроси, дружок, Не кем я стал, А кем остался, Что сохранил и что сберег». 1978

НАСЧЕТ ВОСПОМИНАНИИ

По мере отдаления событий, В которых сам участье принимал, Ты кажешься себе Все знаменитей, Хоть был в ту пору ни велик ни мал. Мы не были, конечно, желтороты, Пост занимали важный на войне, Высоким уровнем стрелковой роты Весьма довольны и горды вполне. На узком заболоченном участке Захватчикам давали мы отпор, И в общем-то и целом — это счастье, Что выжили, Что живы до сих пор. И ты совсем не стар, дружище старый, Мы на подъем по-прежнему легки, Но нас, сверкающих как самовары, В президиум несут под локотки. Рассядемся, застынем в напряженье — Ведь представляем целые фронты, По одному от каждого сраженья: От Сталинграда я, От Курской битвы — ты. И я уже себя ловлю нередко На том, что просочилась в мой рассказ История, как будто бы в разведку Верховный лично сам отправил нас. Я разорвал блокаду Ленинграда, Пять сопредельных стран освободил. Утихни, говорю себе, не надо... Да вот остановиться нету сил. Мелькнул в кино и телесериале Надуманный какой-нибудь сюжет, А мы его уже приплюсовали К своим воспоминаньям грозных лет. Товарищи! Вернемся в рядовые, Какими послужили мы России! Хочу по праву вашего поэта Вопрос поставить на повестку дня О достоверной памяти... За это Не надо обижаться на меня. 1985

ТРОПИНКА-НЕДОТРОГА

Прости, цветок, прости, травинка, Не из упрямства, не со зла Опять протоптана тропинка Там, где всегда она была. В могучем парке, в царстве кленов Едва заметная стезя Петляет по своим законам, Которых отменить нельзя. Ее сто раз перекопали, Ввели табличку «хода нет», Но вразумит людей едва ли Райкомунхозовский запрет. Под крики сторожа-служаки, Под знаками «кирпич» и «стоп», Как прежде, поперек лужайки Босые ножки топ да топ. Мы в жизни проложили много Путей, дорог и всяких трасс, Но здесь тропинка-недотрога, Она была еще до нас. А ты про что? А я про то, что Есть невозможные дела: Тропинку все равно протопчут Там, где всегда она была. 1983