Товарищи (сборник)
Шрифт:
* * *
Нет, это все-таки не просто И не случайно: с давних пор Семья дельфинов, как дозор, К судам выходит у Фороса. И то, что в правилах игры У них играть по самой кромке, Где в море спрятались обломки Подмытой штормами горы. Но, ради бога, вы, дельфины. На этой службе доброты Держитесь дальше от машины, Не преступайте вы черты, Не попадайте под винты. * * *
Ваш Али-Баба, экскурсоводы, На меня давно уже наводит Некое подобие тоски… Слушайте, легенде вопреки: Со скалы, нависшей над источником, Загляделся турок на Фатьму, Умыкнуть ее он явно хочет И умчать на скакуне во тьму. Но и впредь, с бессильною угрозой И со страстью бронзового, он На нее, отлитую из бронзы же, Со скалы глядеться обречен. Тут же бродят с жадными очами У каймы Мисхорского
* * *
Люблю, проснувшись спозаранок В вагоне дальнем, из окна Увидеть тихий полустанок Глазами теплыми от сна. С его фасадом довоенным, Кирпичной кладки на века, И с простоквашей непременной У вдов солдатских на лотках; С его барьером полосатым На переезде полотна И небожителем усатым В фуражке красного сукна; С его суровым семафором, Встающим издали, как перст, И желто-пламенным простором Полей, раскинутых окрест. Вобрать в минуту бесконечность Разлук, свиданий и страстей На полустанке тихом… Вечность Постигнув Родины своей. * * *
Вот оно, сверкает из берез, Никуда не спрячешь и не денешь, И название такое, что до слез, Из духовки да и только: Сенеж. Говорят, что было Сёнеж иль Сенёж, Выбирай, какое интересней, Я согласен на любое, что ж, Только бы еще впридачу песню. Не такую, что повсюду на износ За тобой, покуда помертвеешь, А с которой начинали сенокос И любились до зари — на сене ж. Не такую, что под клекот барабана День и ночь с эстрад невпроворот, А такую, чтоб затягивала раны И на ноги ставила сирот. И пока ты мертвый шлягер навсегда На живую песню не заменишь, Ты еще не озеро — вода, Хоть и называешься ты Сенеж. * * *
Внучке Наташе
В стужу лютую подкрепиться Прилетает ко мне сквозь метель Каждый день златокрылая птица Под названием свиристель. Терпеливо сидит перед форткой На трепещущей ветке и ждет, Как хозяин ей хлебную корку Со стола, отобедав, пошлет. А когда она прочь улетает В темный лес на крутом берегу, В благодарность она оставляет Чистой пробы перо на снегу.* * *
Сквозь гул бессонницы столичной Мгновенно радостный испуг Из сердца выжмет необычный И обласкает чуткий слух Не размножаемый с эстрады И днем и ночью на рассев, А одинокий и отрадный В ущелья каменной громады С полей прокравшийся напев. Не то на свадьбе загулявший, Пока не меркли фонари. Не то без памяти торчавший У стен роддома до зари Иль приезжавший их глубинки, На весь прославленный на мир, Идет по самой серединке Московской улицы пустынной, Пиджак внапашку, бригадир. Идет походкою неспешной, Как степью вешнею идет, И песню грустную и нежную О Доне-батюшке поет. * * *
Б. Примерову
Твое ли это детство было Кнутом обвито, как ужом, Когда в лугах оно бродило, Отцовским балуясь рожком, С бахчи арбузы воровало, В копне крестилось на грозу И звезды-звездочки считало, Пока в мечтах не засыпало В степи безбрежной на возу, Чтоб над рогами на подушку Проплыть на ласковых руках, Заспав накрытую краюшкой Парного кружку молока.* * *
Вот я и потерял Тебя, мой черный, Мой скособоченный, С надломленным крылом, Недаром Карлом Как-то нареченный Моею дочерью, Двенадцатым притом. Вот и остался я С бравадой звонкой, Что в веки вечные Тебе уж не суметь С своим безжалостно, Не иначе подонком Так изувеченным. Крылом своим взлететь. А тут еще печаль С любимою женою: Ее ж и успокой, Пожалуйста, теперь С ее нечаянной — И все ж ее — виною, Что плотно за собой Не притворила дверь. А ты и подстерег, Недолго размышляя, И, старое перо Роняя на лету, Махнул через порог, Кренясь и набирая Хромающим крылом Все круче высоту, Бессовестно сбежав Из той своей вольеры, Что нынешней весной Не покладая рук Тебе сооружал Из сетки и фанеры Не кто-нибудь иной, А кандидат наук. И вот теперь с утра, Надежды не теряя, Спешу, как на пожар, К пролету я грачей На пост среди двора, Тебя подстерегая, Как будто я радар С экранами очей. И с тех
ночующих На острове пернатых, Летящих через Дон, Я взора не свожу, И к каждому грачу, Что к вечеру обратно Слетаются на сон, Опять я выхожу. А стоит одному, Мою смущая душу, Совсем немного вдруг Замедлить свой полет, И я кричу ему Отчаянно: «Карлуша!», И надо мной вокруг Смеется весь народ. Неблагодарный карлик, Черный-черный, С когтями синими, Однажды невзначай И все-таки недаром Нареченный Вот этим именем, Нелепым для грача. Тебя ли не лечил, Тебя ли я не холил, И со стола таскал Я лучшие куски, С тобой ли не делил По-братски я неволю, Когда ты тосковал, Линяя от тоски?! И где бы ты нашел Подобные примеры, Когда с небрежностью, Как должному внимал Под нашим кудряшом, Когда Борис Примеров С улыбкой нежною Стихи тебе читал. И все-таки втайне Я радуюсь такому Побегу твоему, Хотя я и грущу, Все громче и во мне Гремят аэродромы И что-то, не пойму, Все время я ищу. А если и сержусь Я на тебя немного, То это сгоряча, И это я на вид, И это я боюсь, Что в дальнюю дорогу Пора уже грачам, А ты ведь инвалид. И тоже в этот путь Влекомый властной силой По звездам Млечности, Забудешь ты о том, Что вряд ли дотянуть До Ганга или Нила Дорогой Вечности С хромающим крылом. Но если, с высоты Подоблачной срываясь, Начнешь ты уставать На раненом плече, Лети, Карлуша, ты Обратно, возвращаясь Со мною зимовать До будущих грачей. * * *
Белозубый, смуглолицый, С носом, загнутым крючком, И в станице и в столице Остаюсь я казаком. И в низовьях, и в верховьях, И на пашне, и в седле, И на сессии Верховной, Как положено, в Кремле. Не из лести, что в поклонах Домогается наград, А по чести, что от Дона Полагается мандат. И не то чтобы умелой — Вот чего я не скажу, — А походкой все же смелой На трибуну и всхожу. Назовитесь, кто б не замер На трибуне той без слов Под прицелом кинокамер И биноклями послов. Но стою я перед светом Перед целым, не смущен, Потому что я не ветром На нее был занесен. Сердца слушая удары, Я стою и не дрожу, Потому что не задаром Я сюда принадлежу. И когда держу и речи, То навстречу сквозь века Мне мерцает издалече След копытный Ермака. И не призраком загробным, А воочию встают За спиной на месте Лобном Те, что силу придают. Те, чьи головы казачьи От веков катились с плеч, Чтоб сегодня не иначе И за них держал я речь. И от имени Степана, Гордой стати не согнув, И устами Емельяна, С Дона тихого шагнув. * * *
Опять синицы прилетели Кормиться к дому моему, Но что-то нету свиристели, И я не знаю почему. Или отныне край отлетный Ее навек приворожил? Или охотник беззаботный На спор с друзьями подстрелил? Или теперь в избытке пищи В лесу холодном и нагом? А может, стыдно ей, как нищей, С утра маячить под окном? Напрасно с коркою румяной Я на ступеньки выхожу, Напрасно в мареве багряном За каждой тенью я слежу. Не виден крыльев шелестящих Знакомый просверк золотой… Скорей, Наташа, возвращайся С прекрасной птицею домой. * * *
Нет, не любовью ряженой, Что ночи напролет Коровой бесфуражной «Шумел камыш» ревет, Без памяти, провинция, Тебя я полюбил, С тех пор как по станицам Охлюпкой [21] я пылил. За россыпь многоцветную Веселых куреней И щедрость многодетную За золотом плетней; За жизнь твою несытую У мира на виду С воротами, открытыми На радость и беду; За то, что с песней лучшею От солнышка до звезд Всей силою могучею Валила на покос; За радость бессекретную По случаю обнов И гордость несусветную Босых твоих сынов, Которых ты рожала Все там же, на лугу, И там же провожала На отповедь врагу; За то, что нет пригожей Твоих ковыльных мест И нет нигде надежней Твоих степных невест. 21
Верхом без седла.
Поделиться с друзьями: