Традиции & авангард. Выпуск № 2
Шрифт:
Когда я вошла в свой отдел детской литературы, покупателей не было. Издали увидев старшего продавца Сашу, я посетовала:
– Торопилась. Не выпила чай, вылила его в раковину. А в отделе никого нет.
Появилась толстенная физиономия директора.
– Если в твоем отделе нет покупателей, иди в другие и работай!
– Свой отдел бросить? – спросила я.
Саша нырнула в бытовку, где осталась Оксана.
– Чей круг от стакана на подоконнике?! – грозно спросила она.
– Полинин, – задрожала еще не оформленная сотрудница.
– Ах так! – взвизгнула
И нырнула в дверь.
Поколебавшись, Оксана все же побежала к раковине и, схватив первую попавшуюся тряпку, намочила ее и метнулась обратно – вытирать подоконник!
Выскочила взлохмаченная Саша, любительница вечеринок, и заорала:
– Иди-ка сюда!
– Что тебе нужно? – Я почуяла неладное.
Старший продавец крепко держала за руку директора и волокла его за собой, как куль с картошкой. Эверест покорно плелся следом.
Я шла позади всех.
– Вот! – завизжала Саша, указывая пальцем на сияющий подоконник. – Ой, круга-то нет…
Директор выдернул свою руку, топнул ногой и молча скрылся в кабинете. Выдержка какая! Настоящий кавказец!
Наедине со мной Саша почувствовала себя неловко. Она промямлила:
– Бывает, забудешь что-нибудь вытереть, но это ничего…
– Это я за вами, паразитами, все время убираю! А ты еще смеешь врать и людей против меня настраивать? – взыскательно спросила я.
Саша ретировалась, лопаясь от злости, что ее затея провалилась.
Я притащила Оксану в кабинет директора и заставила его выслушать, как все было на самом деле. Директор склонился над бумагами и сидел тихо, а Саша спряталась и делала вид, что чистит туфли за его креслом.
После этого происшествия Оксана наотрез отказалась работать в нашем магазине, о чем с радостью сообщила Эвересту.
– Двенадцать часов стоять на ногах невыносимо! Коллектив ненадежный! Вы злой и глупый человек, – сказала она в лицо директору.
Как только прекрасная женщина вышла из дверей «Алой розы», Каролина фыркнула:
– Старуха! Ей тридцать четыре года! Нам такие не подходят!
Меня всегда поражала подлость. Видя ее каждый раз в новом свете, я ценила редких людей, непричастных к ней. Захар и Николя были такими.
Смертельно уставшие, они практически не разговаривали со мной во время работы. Помимо всех обязанностей, директор определил их дополнительно на утреннюю разгрузку фуры. Ребята практически не спали, иногда до утра оставаясь в подсобке. В краткие минуты перерыва они курили вместе с моей матерью, прячась за угол магазина.
– Если бы я мог, то разрушил этот мир, – сказал Николя. – Мир жестокости и обмана.
Мама собрала мелочь и отдала им на жареные пирожки с капустой.
Захар признался, что у них в данный момент нет жилья и они ночуют в подъезде между вторым и третьим этажами, надеясь, что жильцы их не прогонят, а также не убьют фашисты, которые выслеживают бомжей.
– Летом так перекантуемся, подкопим денег,
а после снимем комнату, – пообещал Захар и добавил: – Хорошо, когда можно остаться в подсобке.– А где ваши родные? – спросила мама.
На этот вопрос никто из парней не ответил.
– Наверное, там же, где и наши, – заключила мама. – Их просто нет.
Директор появлялся ближе к полудню. Он, проплывая мимо книжных рядов как рогатая мина, басил:
– Пошевеливайтесь, засранцы! За работу, вашу мать!
Часто директор начинал кричать, еще не выйдя из красной иномарки, припаркованной у магазина. Костя, который должен был целый день стоять у входной двери, при виде начальства шептал:
– Гора движется! Сейчас всколыхнется почва. Возможно цунами.
На бледном с зеленоватым оттенком лице охранника возникала улыбка. Мы невольно отвечали ему благодарным кивком и, шатаясь от головокружения, вскакивали с ледяного пола. Занимая боевые позиции, мы стремились принять рабочий вид: кто-то протирал книги от пыли, кто-то бестолково переставлял их с места на место.
Саша, почувствовав приближение Эвереста, выбегала из кабинета, где до этого сидела в кресле, положив ноги на стол. Старший продавец начинала суетиться, отдавать несуразные приказы, всем видом подчеркивая, что усердно трудится.
Директор шел к себе, а для нас наступало самое тяжелое время: Саша и Каролина, словно два коршуна, придирались по пустякам под стать Золушкиным сестрам.
– Кто тебе разрешил улыбаться? – кричали они на Ванду. – Рот свой захлопни, хохлушка!
Ванда смущенно молчала.
Саша могла снять босоножки и отшлепать ими Анну или Лесю. Те в ответ только жалобно стонали, боясь гнева старшего продавца.
– БДСМ в чистом виде, – сказал, выглянув из-за стеллажа, Николя.
– Что?! – удивилась я неизвестному слову.
Николя начал было объяснять, но появился Эверест и заорал:
– Перестаньте копошиться, свиньи! Живо пахать!
Продавцы молниеносно разбежались по отделам.
– Эй, ты! Твоя мать – уборщица. Она вышла, а мы заметили здесь пятнышко. Набрала воды и помыла! – Приказ Каролины был адресован мне.
Чтобы не придрались к матери и не прогнали ее, живущую без прописки, пенсии и медицинского полиса, я без возражений мыла полы, забывая о том, что заведую отделом книг.
Под вечер, когда Эверест и Каролина разъезжались по домам, становилось легче. Саша отдыхала в кабинете директора и никому не разрешала туда входить. Продавцы и моя мама, пользуясь отсутствием руководства, садились на пол.
Если утренняя разгрузка отменялась, Захар и Николя провожали нас до остановки. Мама негодовала:
– Я видела, как Саша химичит на кассе. Грядет недостача. Несколько раз я ловила старшего продавца на том, что она не пробивала чеки. Прятала наличные в свой карман. Когда я спросила, почему она так поступает, она заявила, чтобы я держалась подальше от кассы, поскольку людям из Чечни нельзя верить!
– Придется молчать, – решили двоюродные братья. – Иначе мы потеряем работу. Ничего доказать не получится.