Трагедии. Сонеты
Шрифт:
Гамлет. Сон сам по себе только тень.
Розенкранц. Ваша правда. И по-моему, желанье славы такого воздушного строения, что всего лишь тень тени.
Гамлет. Итак, одни ничтожества у нас истинные тела, а владетельные и великие особы — тени ничтожеств. Однако, чем умствовать, не пойти ли лучше ко двору. Ей-богу, я едва соображаю.
Розенкранц и Гильденстерн. Мы ваши верные слуги.
Гамлет. Нет, к чему же! Мои слуги стали слишком хорошо следить за мной в последнее время. Но положа руку на сердце: зачем вы в Эльсиноре?
Розенкранц. В гостях у вас, принц, больше ни за чем.
Гамлет. При моей бедности, мала
Гильденстерн. Что нам сказать, милорд?
Гамлет. Ах, да что угодно, только не к делу! За вами послали. В ваших глазах есть род признанья, которое ваша сдержанность бессильна затушевать. Я знаю, добрый король и королева послали за вами.
Розенкранц. С какою целью, принц?
Гамлет. Это уж вам лучше знать. Но только заклинаю вас правами товарищества, былым единодушьем, обязательствами, налагаемыми нерушимой любовью, и всем тем из заветнейшего, что мог бы привести кто-нибудь поискусней, — без изворотов со мной: посылали за вами или нет?
Розенкранц (Гильденстерну). Что вы скажете?
Гамлет (в сторону). Ну вот, не в бровь, а в глаз. (Громко.) Если любите меня, не отпирайтесь.
Гильденстерн. Милорд, за нами послали.
Гамлет. Хотите, скажу вам — зачем. Таким образом моя догадка предупредит вашу болтливость, и ваша верность тайне короля и королевы не полиняет ни перышком. Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к занятьям. Мне так не по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется мне бесплодною скалою, а этот необъятный шатер воздуха с неприступно вознесшейся твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный золотою искрой, на мой взгляд — просто-напросто скопленье вонючих и вредных паров. Какое чудо природы человек! Как благороден разумом! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! В поступках как близок к ангелу! В воззреньях как близок к богу! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня, и женщины тоже, как ни оспаривают этого ваши улыбки.
Розенкранц. Принц, ничего подобного не было у меня в мыслях!
Гамлет. Что же вы усмехнулись, когда я сказал, что мужчины не занимают меня?
Розенкранц. Я подумал, какой постный прием окажете вы в таком случае актерам. Мы их обогнали по дороге. Они направляются сюда предложить вам свои услуги.
Гамлет. Играющему королей — низкий поклон. Я буду данником его величества. Странствующий рыцарь найдет дело для своего меча и щита. Вздохи любовника не пропадут даром. Меланхолик обретет желанный покой. Над шутом будут надрывать животики все те, у кого они, как взведенные курки, только ждут щекотки. Пускай героиня выкладывает всю душу, не считаясь со стихосложением. Что это за актеры?
Розенкранц. Те самые, которые вам так правились, — столичные трагики.
Гамлет. Что их толкнуло в разъезды? Постоянное пристанище было выгоднее в отношении денег и славы.
Розенкранц. Я думаю, их к этому принудили последние нововведенья [34] .
Гамлет. Ценят ли их, как в прежнее время, когда я был в городе? Такие же ли у них сборы?
Розенкранц. Нет, в том-то и дело, что нет.
34
Последние нововведенья. — Темное место, которое осталось нерасшифрованным. Возможно, здесь скрыт намек на то, что той труппе, к которой принадлежал Шекспир, было на время запрещено давать спектакли в Лондоне, и актерам пришлось отправиться в турне по провинции. Такие запрещения были частым явлением.
Розенкранц. Нет, они подвизаются на своем поприще с прежним блеском. Но в городе объявился целый выводок детворы [35] , едва из гнезда, которые берут самые верхние ноты и срывают нечеловеческие аплодисменты. Сейчас они в моде и подвергают таким нападкам обыкновенные театры, как они их называют, что люди со шпагами не решаются их посещать из страха гусиных перьев.
35
…целый выводок детворы… — Конкурентами взрослых актеров были в эпоху Шекспира труппы, состоявшие из мальчиков-подростков, славившихся умением петь и танцевать.
Гамлет. Неужели эти дети так страшны? Кто их содержит? Как им платят? Что, это их временное призванье? А позже, когда у них погрубеют голоса и они сами станут актерами обыкновенных театров, не пожалеют ли они, что старшие восстанавливали их против собственной будущности?
Розенкранц. Сказать правду, много было шуму с обеих сторон, и народ не считает грехом стравливать их друг с другом. Одно время за пьесу ничего не давали, если в ней не разделывались с противником.
Гамлет. Неужели?
Гильденстерн. О, крови при этом испорчено немало.
Гамлет. И мальчишки одолевают?
Розенкранц. Да, принц. И Геркулеса с его ношей. [36]
Гамлет. Впрочем, это не удивительно. Например, сейчас дядя мой — датский король, и те самые, которые строили ему рожи при жизни моего отца, дают по двадцать, сорок, пятьдесят и по сто дукатов за его мелкие изображения. Черт возьми, тут есть что-то сверхъестественное, если бы только философия могла до этого докопаться.
36
И Геркулеса с его ношей — то есть труппу театра «Глобус», к которой принадлежал Шекспир. На вывеске театра «Глобус» был изображен Геркулес, держащий на плечах земной шар.
Трубы за сценой.
Гильденстерн. Вот и актеры.
Гамлет. С приездом в Эльсинор вас, господа. Ваши руки, товарищи. В понятья радушья входят такт и светские условности. Обменяемся их знаками, чтобы после моей встречи с актерами вы не подумали, что с ними я более любезен. Еще раз, с приездом. Но мой дядя-отец и тетка-матушка ошибаются.
Гильденстерн. В каком отношении, милорд?
Гамлет. Я помешан только в норд-норд-вест. При южном ветре я еще отличу сокола от цапли.
Входит Полоний.
Полоний. Здравствуйте, господа.
Гамлет. Слушайте, Гильденстерн, и вы тоже. На каждое ухо по слушателю. Старый младенец, которого вы видите, еще не вышел из пеленок.
Розенкранц. Может быть, он попал в них вторично. Сказано ведь: старый, что малый.