Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Я уже писал о «внешней среде» сталинской эпохи, о постоянном, глубоко запрятанном страхе. И в этих условиях одной из всенародно любимых была песня со словами [166] :

Широка страна моя родная!Много в ней лесов, полей и рек.Я другой такой страны не знаю,Где так вольно дышит человек. [167]

166

Лебедев-Кумач В., Дунаевский И. Песня из кинофильма «Цирк». 1936 г.

167

Выделено мною. – Е. С.

Чем можно объяснить, что миллионы людей искренне, от души пели о самом «вольном дыхании» в мире, хотя каждый знал, догадывался: на другой же день его, как и многих других, может увезти в никуда «черный воронок» [168] ?

Молодостью с ее естественным желанием радоваться жизни, гордиться, не вдумываться в смысл отдельных слов?

Волшебной силой искусства?

Массовым психозом?

Отсутствием информации о «другой стране»?

Думаю, что каждая из этих «нот» создавала общий мажорный тон, ту самую коллективную великость. Но мы порассуждаем лишь об одной из них – «базе для сравнения».

168

Автомобили для перевозки арестованных.

Термин «база для сравнения» я позаимствовал из экономики. В советское время, чтобы получить премию за освоение новой техники, необходимо было рассчитать сумму экономического эффекта, который получит народное хозяйство от внедрения этой самой техники. Предположим, работники Уральского автозавода осваивали новую модель автомобиля «Урал-4320». С чем сравнить ее эффективность (экономичность, проходимость, расходы на ремонт, ресурс…)? Если с ранее выпускавшейся моделью «Урал-375» – эффект будет солидным. Если с современным «американцем» или хотя бы чешской «Татрой» – эффект будет гораздо скромнее.

Получается, что, с учетом глобального проявления «теории относительности», наличие объективной «базы для сравнения» и ее правильный выбор являются наиважнейшими процедурами оценки явлений, событий, людей, стран… И великости, в том числе.

До сих пор я осуждал «великость», прежде всего, с позиций морали. Но она вредна и с прагматической точки зрения.

Человек, сообщество, позволяющее себе демонстрировать вместо достоинства «великость», восстанавливает окружающих против себя.

Собственная «великость» – расслабляет.

Бесспорно, мы имеет основание гордиться своей страной на фоне маленькой Кубы или большой Индии. Но лучше бы нам завидовали белой завистью жители маленьких Сингапура и Швейцарии или больших США.

Атмосфера «великости» и сопутствующего ей подхалимажа – это элитная парилка с обязательным фимиамом. Пока ты в ней нежишься, другие вкалывают, набирают силу. И, в конце концов, оставляют тебя позади.

В поисках гармонии

Продолжая упражнения в «душеведении успеха», никак не пройти мимо такого явления, как «гармония». В данном случае речь идет не о музыкальной гармонии, а о той, что внутри нас. Впрочем, для ее описания подходят такие характеристики гармонии музыкальной, как «порядок», «лад». Когда душевные «порядок» и «лад» нарушены, происходит внутренний «раздрай», так удачно охарактеризованный актером М. Пореченковым: «Некое внутреннее состояние войны с самим собой» [169] .

169

Пореченков М. Счастлив по собственному желанию//Журнал «Единственная». 2007. № 10.

Погоня за успехом происходит не по бесконечно прямому автобану. То и дело мы оказываемся на развилке дорог, но далеко не каждый «гонщик» притормозит, чтобы выбрать именно ту, которая минимизирует внутренний «раздрай».

В этом разделе разговор пойдет о случаях, когда нужно выбрать одну из всего двух дорог. Каждая из них ведет к желанной цели. Но, продолжая автомобильную аналогию, одна скоростная, но более длинная. Другая – короче, но на ней не разгонишься. Какая из них вам более подходит по навыкам вождения, по менталитету, по душе?

Единоначалие или коллегиальность?

Сразу хочу предупредить, что речь идет о настоящей, а не декоративной коллегиальности. Декоративной коллегиальностью баловался даже товарищ Сталин, который частенько публично ссылался на коллективное мнение своих коллег, запуганных им до смерти.

Большинство толковых «единоначальников», прежде чем принять окончательное решение по спорному вопросу, выносят его на обсуждение соратников и специалистов. И, тем не менее: если последнее слово принадлежит им, то это не коллегиальность.

Коллегиальность реальна, когда мнение первого лица может быть отвергнуто. Если не подчиненными, то нижестоящими: членами совета директоров, художественным советом, депутатами…

Мне пришлось побывать в ипостаси и единоначальника (министра, первого вице-губернатора), и руководителя реально самостоятельного коллегиального органа (областного Законодательного собрания в годы «эпохи Ельцина»). Так что возможность для сравнения имеется.

В моем архиве сохранились несколько вырезок из газет 1990–97 годов, где меня, иногда по-доброму, иногда враждебно, называют одним из «отцов пермской демократии». И я от этого титула, независимо от контекста, в котором он преподносится, ни в коем случае не открещиваюсь. Более того – горжусь.

Поэтому, если мне задают вопрос: какая из этих двух форм более справедливая, – то я, не задумываясь, отвечаю: коллегиальная.

А дальше начинается «раздрай». На вопрос, какую руководящую должность я хотел бы занимать, я, если по-честному, также не сомневаясь, отвечу: единоначальную.

С одной стороны, я уверен, что коллегиальное управление – самое справедливое. При нем принятое решение так или иначе учитывает весь спектр существующих мнений.

С другой – оно очень трудоемкое, требующее огромного терпения, неповоротливое.

Коллегиальность «не срабатывает» при управлении динамичными процессами. Недаром в случае чрезвычайного положения действия демократических институтов замораживают. Но это недостаток коллегиального управления с точки зрения государства, общества, компании.

А с позиции человека, претендующего на лидерство, на успех? С позиций эгоиста?

Полагаю, что по медицинским показателям оно просто противопоказано для людей моторных, с высокой самооценкой, властных.

Типичным представителем руководителей, для которых коллегиальное управление – что нож в горле, является мой политический «крестный», в свое время председатель Пермского облисполкома В. Петров. В какой бы сфере он ни работал (строитель, партийный, советский работник), по менталитету он оставался прорабом ударной стройки. Прораб всегда знает, что должны делать его подопечные. Он четко ставит задачу, контролирует ее исполнение и терпеть не может пустопорожних разговоров.