Трактат об удаче (воспоминания и размышления)

Кто-то припомнил, что эти конспекты как минимум года два переходили по наследству от старших к младшим.

– По нынешним рыночным временам вам, Евгений Саулович, с нас причитались бы «авторские»…

Пять лет назад, в ту пору первый заместитель мэра Перми, а в середине 1990-х – глава банка «Заря Урала», Саша Бесфамильный в своем тосте изложил интересную версию крушения своего кредитного учреждения.

Принимая у него экзамен по анализу хозяйственной деятельности, я сказал:

– «Четверки» для тебя маловато, а «пятерки» – многовато. Исходя из принципа гуманизма, ставлю тебе пятерку авансом, но…

И, написав на листочке несколько вопросов, добавил:

– Почитаешь это и расскажешь мне в свободное время… Далее цитирую А. Бесфамильного:

– Сначала у меня еще было намерение погасить эту моральную задолженность. А потом… Сессия была последняя, пятерка стояла в зачетке и ведомости, чего напрягаться? Евгений Саулович! Если бы я выучил эти вопросы, то, может быть, «Заря» и не обанкротилась?

Когда появляется редкая возможность посидеть с А. Самойловым и А. Тульниковым, нам не надоедает вспоминать «военно-полевой роман», персонажами которого нам выпало быть.

В апреле 1993 года около девяти часов вечера я, завершив то, что на чиновничьем языке называется работа с документами, вышел из своего кабинета первого вице-губернатора. Вдруг слышу радостное восклицание соседа по коридору А. Тульникова, в то время – заместителя губернатора по строительству:

– Евгений Саулович, так ты здесь? Выручай!

Оказалось, что он сопровождал летавшего в Чайковский на строительство военного городка командующего Приволжским военным округом Сергеева. Вернувшись в Пермь, командующий уже несколько часов не может вылететь в Самару по метеоусловиям. Все эти часы Анатолий Андреевич коротал время с дорогим гостем и его сопровождением. Естественно, не «насухую». Мне была предложена роль свежих сибирских дивизий, брошенных зимой 1941 года на выручку измотанным в боях под Москвой войскам.

Что ж, сам погибай, а товарища выручай…

Вылет снова отложили, и мы перебрались в Дом офицеров, где к этому времени для всей честной компании сообразили не только выпивку, но и закуску. Часа в два ночи, отвечая на какой-то «выпад» облвоенкома Анатолия Самойлова, я, с рюмкой в руке, демонстрируя военную выучку, обратился к старшему по званию:

– Старший лейтенант Сапиро. Товарищ генерал-полковник! Разрешите обратиться к генерал-майору Самойлову?

Тут я услышал, что такое настоящий генеральский гром:

– Самойлов! Тра-та-та-та! Это что у тебя за порядки, если такие люди в старлеях ходят?..

Не более чем через два часа (в четыре утра!) в зале появился незнакомый мне полковник и что-то передал Самойлову. Анатолий Леонидович встал:

– Товарищ генерал-полковник, разрешите огласить приказ о присвоении старшему лейтенанту Сапиро очередного воинского звания – капитан и вручить документы и погоны!

Сколько лет прошло с той поры… Какие только высокие знаки отличия «по гражданскому ведомству» в последующие годы я не получал… Но капитанские погоны, доставленные той ночью поднятым по боевой тревоге военкомом, греют больше.

«Комплименты» могут быть и не «персональными». Просто общими приятными воспоминаниями.

Пару лет назад за «рюмкой чая» мы сидели с Александром Ивановичем Долотовым, ведя беседу «за жизнь», «за внешнюю среду» (тема его диссертации), добрым словом вспоминая его «инкаровского» шефа Ю. Антонова, университетские будни и праздники, в которых он выступал в роли не только студента, но и председателя ГЭК [206] .

– Евгений Саулович, – изменил тему мой собеседник, – а помните, как стоял стол, за которым сидели члены ГЭК?

206

ГЭК – государственная экзаменационная комиссия.

Вот это я как раз помнил отлично. Стол стоял у дверей аудитории, в которой происходила защита дипломных работ, прямо напротив окна. А дипломник (дипломница) стоял между этим столом и окном. Яркое, июньское солнце подсвечивало девушек, одетых в легкие платья…

Дальше продолжать?

С защитой дипломных работ связан еще один эпизод.

Одна из студенток, у которых я был руководителем дипломной работы по бухгалтерскому учету, была девушкой симпатичной, да к тому же мастером спорта по лыжам.

Защита ее работы была назначена часов на 12, а с утра она зашла ко мне в кабинет, чтобы показать последние исправления в тексте.

Тут я обратил внимание на странное, как мне показалось, сочетание ее туалета: нарядное платье и… кроссовки.

– Ты в этом собираешься защищаться?

– Да.

– Ну-ка, вытяни носочек… Посмотри внимательно: красивая нога?

Скромная пауза.

– А теперь обрати внимание, как ты выглядишь в этих лаптях! Марш домой, и чтобы в двенадцать ноль-ноль ты предстала перед комиссией на шпильках!

Все было исполнено в соответствии с указанием научного руководителя.

Защитилась моя подопечная на «отлично».

Вечером раздался телефонный звонок. Звонил мой давний знакомый, отец одной из студенток нашей специальности:

– Саулыч! Разъясни, что ты вытворяешь? Дочь срочно требует туфли на шпильках. Да если бы она одна! Вся группа с ума сошла. А это же дефицит!

Обязательные условия комфортности «комплиментарного» застолья: малое число «действующих лиц», их давняя взаимная «притирка», отсутствие спешки, суеты и присутствия в повестке дня деловых вопросов.

У «комплиментов» имеется одна разновидность – «юбилейная». Внешне она похожа на свой прототип, в ней присутствуют все рекомендации Булата Окуджавы: восклицания, восхищение, комплименты и высокопарные слова в немалом объеме, которыми обмениваются хозяин (юбиляр) и дорогие гости.

Но, с точки зрения душевного тепла, разница между «прототипом» и «модификацией» существенна.

Значительно расширен круг участников застолья. В нем уже не исключено присутствие не только «своих», но и приглашенных в порядке ответного визита, «нужных», «свадебных генералов».

Естественно, что в этом составе комплименты не всегда искренни, не исключена и «фига в кармане». Чем выше у юбиляра статус, тем больше процент гостей, исполняющих «заздравную песню» фальшивым голосом.

Здесь снова проявляется преимущество парадигмы «малых величин»: у тех, кто ее придерживается, число не попадающих в ноты минимально, а то и совсем равно нулю.

Еще одну разновидность душевного комфорта от застолья я называю «сюрпризом». Бывает, что человека знаешь много лет, о нем сложилось довольно устойчивое мнение. И вдруг, раскрепостившись, он выглядит гораздо более многогранным, интересным, а то и совершенно иным.