Трактирные истории

— Ринка, что ты тут встала? — влетела в кухню Танила. — Там заказы, хде оно?

— Сейчас, — очнулась от оцепенения.

— Шо, королевна, оказилась? Командуешь тут, давай заказы, там таааакие мущщины пришлив… — едко вставила подавалка.

Я кинулась проверять заказы. Что готово, что готовится, шикнула на притихших было кухарят и процесс завертелся. Тларг был прав. Мне нужно было чем-то себя занять.

Табола дель Наварра

Табола кастанул на девушку заклинание спокойствия. Простенькое и не требующее соприкосновениями с леями, на чистой искре. Боялся, что от нервов натворит чего или будет лезть под руку. Пусть лучше успокоится и займется чем-нибудь. Она встрепенулась, почему-то принюхалась и вроде бы пришла в себя.

Ночной Каралат отличался от дневного настолько, что казался вообще другим городом. Мужчины практически бежали сначала по освещенным улицам центра, где из открытых дверей трактиров слышался смех, а на площадях танцевали парочки под аккомпонемент уличных музыкантов. Здесь они пересеклись с патрульной «звездой» и отправились дальше вместе. Потом их путь пролегал через ремесленный квартал. Фонари тут горели через один, лавочки были закрыты, а улицы тихи. Жители этого места рано ложились спать, чтобы встать с третьими петухами* и взяться за работу. До Раскатов они дошли за полнара. Фонарщики не часто сюда забредали и улицы освещались парой умирающих своей смертью огоньков у некоторых домов. Застройка Раскатного квартала велась не по какому-то плану, а стихийно. Есть место под дом, построим дом, останется место под огородик, будет огородик. Большинство домиков жались к реке, а на заднем дворе имелись свои мостки и лодка. Там же были развешаны на просушку сети.

*вопреки распространенному мнению первые петухи кричат после 12-ти ночи, вторые около двух, а третьи — в четыре утра. Вот тогда и встают ремесленники.

Домик Настаи ничем не отличался от своих соседей, разве что вместо сетей в палисаднике ровными рядами красовались какие-то осенние цветы. Мих постучал в дверь. В доме кто-то охнул, что-то упало, промелькнул огонек и из-за двери послышался испуганный голос девушки:

— Кто там?

— Это Мих, Тларг и стража с нами.

Дверь тут же распахнулась. Настая в наспех накинутом поверх ночной рубашки халатике держала в руках подсвечник с маленьким огоньком и молча смотрела на них.

— Где живет Йолма?

— Что случилось-то?

— Йолма исчезла. Вместе с Марком и деньгами Рины.

— Сейчас. Я склянку.

Дверь закрылась, послышалась возня и тихий разговор. Настая предупреждала старшего, что отлучится, пусть присмотрит за мелкими, если проснутся. Через пару минут девушка вышла уже в платье и накинутой на плечи шали.

— Пойдемте, я покажу, — и бегом бросилась по улице в сторону реки. Весь отряд молча последовал за ней.

Табола прекрасно понимал, что в домике они, скорее всего, никого не найдут. Если женщина готовилась к краже, то вряд ли она пойдет домой. Его волновал один вопрос: зачем ей ребенок. Он так понял, что Рина смогла что-то скопить, но вряд ли там была такая уж большая сумма. Хотя знал он и тех, кто убивал за медяк и считал, что вправе это сделать. А чего у него есть, а у меня нет! Забрать, мне же больше надо! Я же больше заслужил.

До домика Йолмы они добежали за пару склянок. Он был темен и тих, хотя у соседей явно шла какая-то гулянка. Один из стражников загромыхал в дверь кулаком. Рину они хорошо знали и сейчас искренне переживали за нее. Дверь от стука распахнулась. «Звезда» сразу же перестроилась в боевой порядок, оттеснив начальника, мага и трактирных за спину.

«Хорошо я их все-таки обучил,» — промелькнула мысль у Лудима.

Но первым в дом проскользнул Пятнышко, про которого все успели забыть, и через пару мгновений подал голос.

— Там пусто, — перевел собачий сигнал Тларг.

Тем не менее, мужчины вошли с осторожностью. Сначала «звезда», потом остальные. Кто-то из стражников зажег пару свечей и они смогли осмотреть помещение.

Две маленькие комнаты. Первая — прихожая, она же кухня, она же гостиная. Два маленьких окошка, небольшая печка и рядом полки с нехитрой кухонной утварью, стол, пару стульев. Вторая — спальня. Небольшой топчан с тростниковым тюфяком, такой же подушкой и старым замызганным шерстяным одеялом. Ни следа постельного белья. У топчана небольшой открытый сундук. Видимо, здесь хранилась одежда. Здесь же подвешена новенькая детская люлька. В доме крайне грязно, полы давно не метены, а печка сто лет не прочищалась и, похоже, даже не топилась.

Стражники быстро осмотрели-обыскали дом.

— Капитан, разрешите доложить.

— Докладывай.

— В доме, судя по всему, давно никого не было. Если и был кто-то, то только ночевал. Печь не топлена минимум десять дней, дымоход успел паутиной зарасти.

— Я действительно ее давно тут не видела, — отозвалась зашедшая Настая. — Раньше мы с ней вместе с утра на работу ходили, иногда я ее даже со своими детьми остваляла… Но с месяц точно здесь не видела. Как-будто она все время в трактире была.

— Настая, — вмешался маг. — А у нее был ребенок?

— Вроде бы нет. Она не так давно здесь живет. Даже не знаю точно откуда приехала, откуда-то с юга герцогства или с запада, из деревни. Где-то с год назад. Купила этот домик у деда Ваня. Его дети к себе забрали. Стар он стал на промысел выходить. А так рядом с родными людьми и поживет подольше. С хозяйством он уж давно сам не справлялся, вот невестка и настояла, чтобы к ним переехал. Они на той стороне Раскатов живут. Сыновья у него тоже рыбаки. Вроде удачливые.

— Выйдете все. Я посмотрю своими методами.

Спорить с магом никто не стал. Все вышли на улицу. Стражники вообще отошли подальше от перевертышей с их чутким нюхом и запалили трубки.

Табола подошел к сиротливо весящей люльке. Почему-то ему казалось, что именно в ней причина исчезновения ребенка. Он вспомнил отчаянные глаза Рины, ее бледное лицо и закушенную губу, сведенные судорогой холодные пальцы. Детей у него не было, но он мог представить отчаяние матери, потерявшей ребенка. Помнил, как его мама нервничала из-за каждой его болячки, как переживала за него каждый раз, когда он выходил из дома…

Маг сосредоточился, ощутил искру внутри себя, потянулся к силе и на одном выдохе произнес заклинание. Оно показало ему, лежащее в люльке маленькое тельце. Мертвое тельце. В этой люльке никогда не лежал живой ребенок. Его могилка была тут же за домом. У дель Наварры сложилось впечатление, что в этом доме вообще давно не было живой человеческой энергии. Его заклинанию не было за что зацепиться, чтобы показать энергетический слепок или след. Здесь даже не было каких-то важных для хозяйки вещей, кроме этой самой люльки.

Он вышел из дома озадаченным. И пересказал результаты своих поисков остальным.

— Нам нужно вернуться в трактир. Там, конечно, практически невозможно взять след. Слишком много разных людей и эмоций. Поэтому я и предпочел дом подозреваемой. Будем искать по-другому.

— По-другому, это как? — спросил Тларг.

— По энергии матери мальчика, если она успокоилась чуть. Когда реципиент в таком состоянии, след взять практически невозможно. Эмоции мешают, — бросил он и устремился обратно.