Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман

Комиссия же для рассмотрения спиритических явлений, учрежденная двадцать пять лет назад и сделавшая отрицательный вывод относительно наблюдаемых медиумов, не могла, тем не менее, своим выводом насчет этих именно медиумов заставить “трансцендентальное” исчезнуть – буде оно существовало…

Поднимаясь по лестнице в свою спальню, Женя вытащила из кармана письмо. Она заметила в нем несколько странностей – помимо неслыханной дерзости писавшего; в письме не стояло ни подписи, ни обращения, и угадать авторство можно было только по почерку. “Он словно бы и вовсе не намеревался отсылать его, - думала Женя, отбросив соображения насчет того, каким образом ее поклонник проник в дом. – Загадка! Нужно выяснить, где сейчас Василий и чем занят. Как жаль, что нельзя привлечь полицию!”

Оказавшись у себя в комнате, Женя плотно закрыла дверь, потом подошла к письменному столу. Когда-то Василий писал ей, иначе она не узнала бы его почерка – единственный молодой человек, вступивший с нею в переписку; кажется, Женя и в самом деле увлекла его тогда, полтора года назад. Она должна была сохранить у себя его адрес. Если он все еще живет со своей семьей…

“Я напишу ему и попрошу о встрече”, - подумала Женя.

Девушка сознавала, что это может быть смертельно опасно – мало того, что Василий, по-видимому, не в себе; она ведь еще и никого не ставила в известность об их сношениях. Но Женя решилась это сделать и не собиралась отступать.

Не откладывая дела в долгий ящик, Женя села за стол и, немного подумав, принялась за письмо. На столе у нее всегда лежала наготове пачка писчей бумаги, хотя писала она по большей части не письма, а стихи и рассказы.

* Женские курсы.

========== Глава 3 ==========

“Василий, я хотела бы встретиться с вами тайно и переговорить, - писала Женя. – Это вопрос, очень волнующий меня, который нужно разрешить как можно скорее. Иначе может пострадать ваша и моя честь”.

Женя помедлила.

Обращаться ли к нему по имени – или называть по имени-отчеству; а может, “господин Морозов” или “сударь”? Кто знает, что может рассердить… душевнобольного?

“Нет, он не может быть душевнобольным!”

Женя чуть было не влюбилась в него тогда, давно – глубокий взгляд карих глаз, приятное и почтительное обращение… “интересная бледность”…

Хотя она, конечно, совершенно не знала его. Как Саша не знает своих кавалеров – хотя и думает, что понимает всех вокруг.

Женя просмотрела свое послание: собственно, она все сказала. Девушка, нахмурившись, подписалась: “Евгения Прозорова”, потом достала из ящика стола чистый конверт. Они редко были ей нужны.

Мать что-то шила за столом в гостиной – до Жени доносился стрекот швейной машинки; а значит, можно будет отправить письмо сегодня же, незаметно. А ответа ждать… можно уже завтра.

Если сегодня ночью не будет нового сюрприза.

Женя неожиданно для себя обрадовалась, что спит на втором этаже и может запереть и дверь в свою комнату, и окно. И входную дверь следует проверить. Кто знает…

“Я схожу с ума, я положительно схожу с ума”, - подумала Женя.

Она прокралась со своим письмом мимо матери – отца еще не было – и провернула свою секретную операцию.

Спать Жене предстояло одной, в спальне – но это было теперь почти так же жутко, как и спать на чердаке; даже с кошкой. Женя взяла Незабудку к себе в кровать. Кошка ночью обычно разгуливала по дому, но к такому ущемлению своей свободы отнеслась покладисто и заснула быстрее хозяйки, свернувшись клубочком на ее одеяле. Женя завидовала такому спокойствию.

– Господи, вразуми его, если он и вправду болен, - прошептала она, глядя на луну вместо Бога. Молиться чему-то, чего не определить словами и не увидеть, ей в последнее, сознательное, время было странно. Потом Женя быстро перекрестилась и забралась в постель.

Повертела головой, проверяя, заперта ли дверь в комнату, закрыто ли окно; потом придвинула к себе спящую кошку и со вздохом закрыла глаза.

Утром она проснулась рано – сама; Женя была бодра необыкновенно. Незабудки рядом не было, она жалобно мяукала под дверью. Просилась наружу, конечно.

Женя с улыбкой спрыгнула с кровати, подбежала к двери и выпустила любимицу. Незабудка мяукнула на прощанье и удалилась, распушив хвост. Женя усмехнулась. Ей почему-то казалось, что кошка ее понимает и поддерживает в новых начинаниях.

Женя тщательно умылась, нарядилась в красивое желтое муслиновое платье с оборками, волосы уложила венцом на голове. Почему-то ей хотелось предварить этим ритуалом получение ответа от Василия, как будто его письмо могло независимо от него увидеть ее.

После этого Женя на цыпочках вышла из дома – день был воскресный, и если родители и встали, она не слышала их – и подошла проверить почтовый ящик.

Ответ должен был уже прийти. Если верно, что Василий не уезжал на юг.

И действительно, в ящике лежало письмо – на ее имя…

Женя сама не знала, как добежала до своей комнаты, где могла свободно прочитать это послание. В глазах темнело, ноги подкашивались. Она даже не сразу увидела, что почерк, которым надписано письмо, отличается от почерка Василия…

Плюхнувшись на свою еще разобранную постель, Женя надорвала конверт и вытащила сложенный вчетверо листок. Его покрывал тот же чужой почерк.

“Евгения Романовна!

Мой брат сейчас пребывает в Одессе, а я имел несчастье ошибкой вскрыть Ваше письмо к нему вместо него”.

Женя ахнула. Вот это скандал!

“Приношу свои извинения, сударыня. Но никаких Ваших тайн я не разглашу, можете быть покойны. Василий появится дома через две недели, и я незамедлительно уведомлю его о Вашем желании с ним встретиться. Еще раз уверяю Вас в моем абсолютном молчании относительно этого дела.

И.И.Морозов”.

Женя прикрыла глаза рукой. Она не знала, куда деваться от стыда. Мало того, что теперь в эту позорную и странную тайну посвящен посторонний мужчина… так еще и дела не повернуть вспять: Женя не может попросить “И.И.Морозова” - Игоря Исаевича, если она не ошибается – ничего не говорить Василию. Все только запутается, история может получить огласку…

Остается только надеяться на порядочность этого человека. О котором Женя знает еще меньше, чем о Василии: то есть ровным счетом ничего, кроме того, что он старший брат ее поклонника. И кто знает, действительно ли ошибкой он вскрыл письмо к брату, написанное незнакомой барышней?..

И тут Жене пришли в голову новые соображения.

– Боже мой, если Василий в Одессе, что же это значит? – прошептала она вслух, невидяще уставившись в стену своей комнаты, оклеенную выгоревшими обоями. – Каким же образом вот это…