Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман

– Каким образом… вы хотите разобрать этот случай? – осторожно спросил он.

Женя глубоко вздохнула и наконец позволила себе улыбнуться.

Села рядом, уже не смущаясь тем, что совсем стемнело, а они - одни.

– Слушайте меня, - сказала она. – Слушайте внимательно.

* Дамские перчатки с отрезанными пальцами.

* Имя “Василий” происходит от титула правителя Византии, “великий василевс”.

========== Глава 4 ==========

– О спиритизме я слышал, - наконец прервал Василий ее вдохновенный рассказ с едва заметной иронией. – Но, признаться, нисколько не доверяю этому учению.

Женя закатила глаза.

– Учению? Это больше, чем учение – это новое направление мысли!
– сказала она.

Василий с улыбкой покачал головой.

– Вы хотите сказать, что не узнали сейчас от меня ничего нового? – спросила Женя.

Василий опустил голову, и хотя Женя уже не могла разглядеть его лица, она догадалась, что молодой человек скрывает насмешку.

– Насколько я понял из ваших слов, - произнес он после молчания, словно и вправду поразмыслил над ее словами, - спириты утверждают, будто основой личности является так называемый дух, обладающий “флюидическим телом”, или душой. Дух составляет наше “я”, и в некоторые моменты это “я” освобождается от физического тела… и становится способно, гм, к разным чудесам…

Женя наклонила голову, так что выражение ее лица стало почти угрожающим.

– Что же в этом так забавно, Василий?

Молодой человек поперхнулся, прикрыв рот рукой.

– Если бы я не знал вас, Евгения…

Он посмотрел на нее, теперь с откровенным изумлением.

– Это же сказки для дикарей или детей! – произнес Василий. – Вы интеллигентная, образованная девушка. Вы знаете, из чего выводится личность… Невозможно такое разделение духа и тела, в которое веруют спириты, “освобождение духа” - это просто поэтическая фигура!

Женя терпеливо вздохнула.

– Это чужие слова - что освобождение духа невозможно, или вы сами дошли до этого? – спросила она.

Василий пожал плечами.

– Бога ради, Евгения Романовна! Дух – производное нашего организма! Стыдно не знать этого в наше время!

Он резко встал, ежась от прохлады и поддергивая шейный платок. На лице его было нетерпение, досада.

– Мне все кажется, будто вы пытаетесь одурачить меня.

Женя поставила подбородок на руку, наблюдая за Василием из того же положения, не вставая со скамьи.

– Вы утверждаете, что человеческая личность – производное нашего организма, - задумчиво сказала она.

Василий повернулся к ней.

– Несомненно!

– Почему несомненно? – спросила Женя. – Вам, Василий, кажется в высшей степени фантастической идея независимости духа. А вас не удивляет не менее фантастическая идея – выведение духа из материи? Если дух всего лишь свойство мозга, тогда получается, что вы – мыслящий кусок мяса…

Она вдруг так рассердилась на этого молодого человека, что захотела оскорбить его. Может быть, ей это удалось. Василий резким движением пригладил волосы: мелькнул светлый рукав.

– Ну что ж, выходит, что мыслящий кусок мяса. Как образованный человек я это признаю, - холодно сказал он.

– Как образованный кусок мяса, - ровным голосом поправила Женя.

“Без идеи души человеческое существование не имеет цели”, - вспомнилась ей мысль какого-то старого гения, кажется, того же Достоевского. Жене стало грустно и больно. Она уже не боялась Василия, только печалилась из-за его косности… или собственной наивности. Может быть, идеи спиритов действительно не имеют под собою никакого основания?

– Я пойду, Евгения Романовна, - сказал Василий. – Я услышал от вас достаточно.

Он стоял совсем близко к ней – так, что Женя услышала запах его фиалковой туалетной воды. Василий Морозов был оскорблен, но сейчас это ее почти не испугало и не огорчило.

– Прощайте, - сказала Женя.

И тут, как гром с ясного неба, раздался голос.

– Барышня! Что же это вы своего кавалера снаружи держите, в дом не приглашаете?

Запыхавшаяся Дуня, подбежав к ним, остановилась. Поправила волосы, пригладила белый передник.

– Насилу успела, думала, уйдет! – воскликнула она. – Господин, пожалуйте ужинать, и вы, барышня!

Василий посмотрел на Женю.

Та изобразила на лице насмешливо-вопросительное ожидание, хотя ей было очень горько.

Василий посмотрел на прислугу. Дуня нетерпеливо показала в сторону дома.

– Идите, господа уже за стол садятся! А я вас помню, - прибавила она чуть кокетливо, взглянув молодому человеку в глаза и тут же потупившись. – Вы Василий Исаевич, барышни нашей жених.

Женя чуть не засмеялась громко, но побоялась обидеть Дуню. Она подошла к “жениху” и взяла его под руку.

– Спасибо, Дуня. Идемте в дом, Василий Исаевич, - сказала она.

Они пошли вместе, торопясь за старательной Дуней. Женя чувствовала, как скован ее спутник. Василий знал, что его появление в доме Прозоровых совсем некстати – он окажется в весьма затруднительном положении и в такое же поставит Женю…

Молодые люди вошли в дом, и в прихожей столкнулись с Серафимой Афанасьевной.

– Василий! – воскликнула она. Взглянула на него сквозь свое пенсне, удивленная… но и обрадованная тоже.

Женя почувствовала, что краснеет от стыда. Мать, должно быть, теперь уже считает свою единственную дочь таким уродом, что готова привечать всякого… “жениха”. Хотя до сих пор она относилась к Василию подозрительно.

– Они тут на лавочке сидели, барыня, - доложила Дуня и хихикнула. Госпожа Прозорова даже не обратила на нее внимания, вглядываясь в Василия. Она была, несомненно, рада.