Трансильвания: Воцарение Ночи

Бал начался с поздравления выпускников ректором Института. Деканы и кураторы в честь торжества, как и выпускники, облачились в вечерние платья и костюмы от известных модельеров.

Вступила музыка, и дамы со своими кавалерами закружились в медленном венском вальсе. Так как пары были распределены заранее, я сразу встала рядом с Дэвидом Теннантом, который выглядел здесь настолько же неуместно, насколько неуместной была разница в возрасте между нами. Он был старше на семь лет, что создавало визуальный эффект дисгармонии. Остальные пары в зале были ровесниками. А я, одна была здесь, как снежинка-дитя, среди взрослых сугробов. На Теннанте красовался строгий черный костюм и черная рубашка с галстуком, но даже официальный вид не добавлял ему привлекательности. Для меня он по-прежнему выглядел, как омерзительный червь, которого хотелось раздавить.

На мгновение я склонила голову, как того требовал этикет танца, затем рука Теннанта медленно опустилась на мою поясницу. Вальсируя, мы продвигались по просторному помещению актового зала. В связи с балом и танцами стулья были убраны, как и фортепьяно, занимавшее весь правый угол зала и, в течение года, используемое в качестве музыкального сопровождения к концертам начинающих музыкантов с дополнительных курсов нашего Института. Сейчас его заменял музыкальный проигрыватель ‘Айва’, зацикливший воспроизведение медленной и непринужденной мелодии вальса. Дэвид самодовольно улыбнулся и возбужденно провел языком по нижней губе. Вышло довольно омерзительно.

— Я знаю, чего хочет Сара, твоя мать. Богатства и наживы. Она жаждет нашего союза, чтобы заполучить средства, которыми располагаем мы с отцом. Но я нескончаемо рад, что ты — мой весомый повод исполнить каприз твоей алчной матери добровольно и с удовольствием. Ты — венец самого совершенства. Ты — изумруд, которого не хватает в короне моей жизни.

Возможно, из чьих-то уст это и могло бы прозвучать романтично, но Дэвид Теннант был не из тех людей. В его голосе проскальзывали нотки похабщины. Мне было противно даже стоять рядом с ним.

— О, Дэвид. Я так не хотела тебя расстраивать. — Я нарисовала на лице самую печальную мину, на которую только была способна. — Но, увы, мне придется произнести это вслух. Твои мечты о свадьбе так и останутся мечтами.

— Сара и Том уже подыскали тебе работу в Бриджпорте — самом крупном из городов нашего штата, в, буквально говоря, торговой цивилизации Коннектикута, куда мы с тобой переедем в наш медовый месяц.

Он ехидно улыбнулся, и я представила, как его зубы элегантно ниспадают на пол под воздействием удара моей туфли. На душе немного просветлело, самую малость.

— Завтра я уезжаю в Иллинойс. Билет на поезд уже лежит в дорожной сумке.

Я смотрела на него в упор, глаза в глаза. Я мечтала и грезила увидеть, как самодовольная ухмылка сползет с его тошнотворной физиономии, и я добилась ожидаемого результата. Дэвид Теннант начал нервничать.

— Какой еще Иллинойс, Лора? Ты блефуешь. Если ты действительно куда-то собиралась бы уехать, твои родители дали бы мне знать.

— Напомни, я разве упоминала, что мои родители в курсе моих планов?

Теперь самодовольная ухмылка медленно расползалась по моему лицу. Дэвид же с каждым произнесенным мной словом, впадал в состояние бешенства.

— Я все им расскажу, и ты, птичка, никогда не покинешь своей клетки!

Его угрожающий тон становился слишком громким. Нас могли услышать посторонние.

— О, Дэвид, я ожидала этой реплики, и, к твоему несчастью, у меня нет ответа на твои молитвы. В первую очередь, переступив порог дома, я перережу провода телефонного кабеля. Телефон не поставит меня на колени. Никогда. Больше никогда. И не нанесет вреда моим планам.

Стало душно. Я на мгновение будто бы снова оказалась в церкви. Я переживала момент прилюдного унижения мысленно вновь и вновь. Этому больше не бывать. Никогда.

Дэвида я оставила в гнетущих мыслях, скрежетать зубами от злости. Сославшись на головную боль, дома я оказалась раньше других выпускников. По правилам хорошего тона Теннант был вынужден остаться на афтепати.

Аккуратно перерезав провода телефонного кабеля ножницами и убедившись, что сигнал не поступает, я сбросила изрядно надоевшее платье к ногам. Я стояла у зеркала нагая, в туфлях на пятнадцатисантиметровых каблуках. Тяжелые светлые локоны ниспадали на грудь, прикрывая соски. Зеленые глаза даже в темноте светились неистовым сиянием изумрудов, и взгляд, которым они окинули свое отражение, был горделивым, королевским. В нем отражалось презрение к миру, самолюбование, нарциссизм. Он смотрел на свою обладательницу, как на существо выше всего земного.

Я вспомнила сказки об эльфах, которые мне читала в детстве мать; об их неземной красоте; о долинах, в которых они живут; о землях, которыми владеют, и подумала, что моя внешность вполне могла бы подойти под их описание.

В зеркале позади меня материализовалась черная тень, приняв очертания кошмара каждого из моих снов. Я отметила, что уже научилась не вздрагивать каждый раз, когда он появлялся. На все мое тело обрушилась волна огненного томления. Зрачки стали широкими, а дыхание — прерывистым и тяжелым. Его пальцы коснулись кисти моей руки. Я повернула ладонь тыльной стороной и сжала его руку в своей. Подавшись назад, я склонила голову на его плечо. Спиной я чувствовала его сильную грудь. Опустив глаза вниз, но не голову, я положила его руку на бедро. Пальцы одной его руки медленно скользили вверх. Добравшись до груди, он плавно и резко сжал ее. Из моих полуоткрытых губ вырвался сдавленный стон. Прижавшись ледяными губами к моей шее, другой рукой незнакомец проскользнул к низу живота и между бедер, внутрь. Я моментально взмокла. Огненный огонь летел по венам и пульсировал все ниже и ниже, пока оргазмический стон не прорвался сквозь мое полупридушенное горло.

— Приходи ко мне. Я жду тебя. Я ждал тебя несколько веков. — Полухриплый с придыханием серебристый баритон звучал в моих ушах, а сладковатые запахи зефира, ванили и тления с примесью еще одного — сандала, кружили голову и дурманили в безумном полубреду…

Он исчез столь же внезапно, как и появился. И хоть я и видела лишь себя в отражении, его запахи, ощущение прикосновений и огонь в глубине моего лона доказывали, что он не был видением, что я не сошла с ума…

Надев ночную фланелевую рубашку, я свернулась калачиком на своей постели.

В четыре часа утра я уже была на ногах и передвигалась максимально бесшумно. Я собрала в дорожную сумку некоторые летние и зимние вещи; небольшой запас продуктов, которые не должны были скоро испортиться; документы, включая паспорт; билет на поезд; диплом; достаточное количество денег для того, чтобы прожить в гостинице какое-то время, пока не найду работу.

Я не взяла ничего из прошлого. Меня манило неизведанное будущее, поэтому все детские фотографии, подарки и открытки остались на том месте, где и лежали. Ну откуда мне было знать, что покидаю родной дом навечно? И что лет через сто, когда не будет в живых ни Сары, ни Томаса, и саму квартиру добросовестные риэлторы не смогут никому продать, я обнаружу эти самые открытки, покрытые толстым слоем пыли и паутины, подписанные с обратной стороны: «Моей дочке, Лоре, от мамы в ее шестой день рождения. 23.11.1993».

Оставив записку отцу прикрепленной на холодильнике, где просила понять меня и принять мой выбор, я без сожаления покинула родной дом в поисках приключений, которыми меня вскоре «наградила» Госпожа Судьба.

Пока же меня ждал Иллинойс и город, символизирующий полузабытый роман знаменитого треугольника: Вельмы Келли, Билли Флинна и Рокси Харт (Мюзикл «Чикаго». — примечание автора). Мой роковой и судьбоносный выбор пал на Чикаго.

====== Глава 3 – Ночное rendez-vous с кошмаром ======