Трансильвания: Воцарение Ночи

— Разве Вы не поставили подпись добровольно, Мисс Уилсон? О чем я Вас предупреждал, когда мы с Вами беседовали по телефону? Что Вы должны работать беспрекословно, выполнять поручения без колебаний и лишних вопросов и стараться держать рот на замке в течение рабочего дня. Вам было дано поручение? Извольте его исполнять по выданной Вам инструкции. Можете быть свободны, Мисс Уилсон. Если посмеете ослушаться и подняться на четвертый этаж, посетить хотя бы одну из палат с прочерками, будете немедленно уволены… — И уже на полтона тише он добавил. — Разумеется, если, конечно, останетесь живы.

Я не сдвинулась с места, все еще испепеляя его взглядом и нервно сжимая руки в кулаки. Он поднял на меня глаза и посмотрел из-под очков, словно спрашивая ‘ты еще тут?’, а затем с нажимом и сталью в голосе произнес. — Можете быть свободны, Мисс Уилсон.

Я вышла, не постеснявшись хлопнуть дверью кабинета заведующего. Он опустился до нелепых угроз. Как никчемно с его стороны. Пережив тиранию матери и сбежав от нее, пережив порядка тридцати кошмаров и выпутавшись из них, мне стал настолько неведом страх, что меня уже начинал подстегивать поиск ответа на вопрос, чем он вообще планировал напугать меня.

На время тихого часа я прилегла на кровать Мистера Уингфилда, который, вероятно, был вызван на процедуры, и сон ненадолго сморил меня. Пригладив растрепанные волосы, полчаса спустя, я вышла в холл, услышав, как кто-то вскрикнул. Весь медперсонал собрался в коридоре, ожесточенно жестикулируя и разговаривая на повышенных тонах. Краем глаза я увидела каталку, накрытую простыней, вокруг которой столпились медсестры во главе со Стэнфилдом. Я оказалась в самом эпицентре событий. Пару раз меня даже чуть не сбили с ног. Идеально белая простыня, которой был накрыт лежавший в каталке, насквозь пропиталась кровью. Заведующий прожег провожатую Мистера Уингфилда яростным взглядом и сквозь зубы прошипел.

— Как? Что случилось?

Медсестры переглянулись, дабы удостовериться, что никто из пациентов их не слышит и тихо произнесли в один голос. — Mortuus.

— Увозите. — Лицо заведующего помрачнело.

Я подбежала к нему.

— Что произошло? Кто пострадал?

Стэнфилд смерил меня пронзительным взглядом, словно решая, заслуживаю я знать правду или нет, затем тихо и коротко произнес. — Старик Уингфилд. Несчастный случай. Эта больница просто разваливается на части. Здесь нельзя больше оставаться.

Он лгал. И я знала об этом. И он знал, что я знаю. Видел это в моих глазах. Тем не менее отчаянно цеплялся за свою ложь.

В двух вещах я была уверена абсолютно точно. Во-первых, старика, который еще вчера предупреждал об опасности, сгубил не несчастный случай. Да, разумеется, больница пребывала не в лучшем состоянии, но и не в настолько плохом, как утверждал Стэнфилд. И, хотя, штукатурка облезла и осыпалась, сама клиника еще держалась крепко. А, во-вторых, Мистер Уингфилд не был сумасшедшим. Стены этого здания были пропитаны злом, которое угрожало каждому, кто здесь находился. В сознании всплыл отрывок из телефонного разговора с заведующим.

— Нам нужны работники всегда.

Разумеется, поток бесконечный. Если каждый день кто-то будет умирать.

Еще один вопрос оставался без ответа. Что медсестры подразумевали под словом ‘mortuus’? Я достаточно разбиралась в языках и понимала, что ‘mortuus’ на латыни — аналог французского слова ‘morte’. Смерть. Или мертвый.

С первого взгляда становилось ясно, что лежавший на каталке был мертв, так почему медсестры с таким опасением переглядывались? Почему следили за тем, чтобы их никто не услышал? Они ведь говорили очевидное? Или все же нет?.. А, быть может, в слово ‘мертвый’ вкладывалось иное значение? Я была сбита с толку.

После происшествия часть персонала была освобождена от работы, включая меня. Я слонялась из угла в угол, не находя себе применение. Возвращаться в гостиницу не было никакого желания, платить за ночь дополнительного проживания тоже, поэтому я осталась на ночное дежурство. Пролистав несколько карт пациентов медленно и лениво, я сложила их в ровную стопку на столе в ординаторской и опустила голову на сплетенные пальцы рук…

Из-за пережитого стресса я отключилась надолго и пришла в себя, когда больница уже опустела.

Я потерла глаза, окончательно проснувшись. На глаза мне попалось злополучное меню, которое оказалось на столе прямо у меня под рукой, вызвавшее днем бурный ажиотаж. Цифры на листе бумаги не давали мне покоя. Шестьдесят шесть, шестьдесят пять, пятьдесят девять, пятьдесят семь, пятьдесят четыре и пятьдесят два…

Ночь вступала в свои права. Путь на четвертый этаж мне был заказан приказом заведующего больницы. Но кто будет следить за исполнением приказа, если Алан Стэнфилд уже наверняка мирно спит в своей постели, а единственным, кто остался здесь на ночь кроме меня, был наш охранник, Мистер Коулман?..

Цифры завораживали меня, притягивали… Но они были не единственной причиной, по которой я решила выполнить то, что задумала. Помимо загадочной тайны, которая просила ее разгадать, я для себя решила, что сегодня рискну всем, но узнаю, что за чертовщина творится в больнице. И пусть это может кончиться для меня плохо, быть может, и Алан Стэнфилд не напрасно предупреждал об опасности, но у Лоры Уилсон с детства в характере был один пунктик. Если появилась навязчивая идея — претвори ее в жизнь, иначе не сможешь спокойно спать.

Одернув на себе белый халат чуть выше колена и поправив волосы, забранные в спиральный пучок, я зажала в правой руке меню и вышла в коридор. Тишина стояла мертвая, ни единым звуком не нарушаемая. Неясным мерцанием с потолка подмигивала люминесцентная лампа. Стук моих каблуков по мраморному полу раздавался по всему коридору. Эдакое сердце больницы забилось посреди ночи. Мистер Коулман пребывал в сладкой дреме, положив руки под голову и тихонько посапывая.

— Типичный русский богатырь. Хоть чем бей, теперь до рассвета не разбудишь. — Подумалось мне.

Ординаторская находилась на втором этаже. Я вышла на лестницу и, пролетев два пролета вниз, торопливо отстучав каблуками ритм по ступеням, толкнула дверь в столовую. В воздухе повис запах кислых щей. Поморщившись и отогнав пару назойливых мух, я подошла к плите. В огромной кастрюле, наверняка не меньше, чем в половину моего роста, лежало картофельное пюре, которое готовил Мистер Браун с утра. Я включила плиту и невероятным усилием передвинула кастрюлю на нагревающуюся конфорку. Мысль о воплощении плана заставляла мою кожу покрываться мурашками, а дух — воспрянуть на совершение авантюрных приключений. Руки заметно дрожали, а дыхание стало тяжелым и прерывистым. Появиться в одной из палат просто так я не могла. Нужен был повод. Даже если там содержат самых буйных психопатов, вид и запах теплой еды должен удержать их от того, чтобы в один прыжок сломать мне шею. Положив разогретое пюре в тарелки, добавив по несколько кусочков жареной рыбы с тимьяном в каждую, я окинула взглядом меню, оставленное на столе.