Травма

Сверху, между головами, показался просвет. Ещё полминуты спустя двое вышли к наспех сооружённому посреди коридора пластиковому заграждению с пропускной рамкой, за которой дежурили патрульный офицер в мышиной униформе и два рядовых ОСБ. Ближе к рамке толпа теряла свою однородность: среди людей, случайно попавших на жернова плохой организации оцепления, всё чаще встречались лохматые фоторепортёры, пахнущие одеколоном охотники за сенсациями и просто люди с помятым видом и бегающим взглядом, которых полицейские видят едва ли не в каждом сборище зевак.

– Лейтенант Ксэ, следственный отдел... Разве вы уже не должны быть там?

Ксэ слегка качнула головой в сторону.

– Должны.

Офицер ещё раз не торопясь изучил карточку Ксэ, перевёл взгляд на Сергеева.

– Не могли бы вы...

– Мы работаем в паре.

У офицера были тёмные, будто подведённые карандашом глаза, шелковистые чёрные усы, на волосатом указательном пальце - потёртое кольцо с облупившейся позолотой.

– Но я всё же настаиваю...

– Пункт третий статьи 272 ПСИ "Об оперативных и следственных подразде..."

– Проходите.

Закованные в броню рядовые безропотно пропустили полицейских за рамку, а вот офицер был явно раздосадован. "Синдром вахтёра", не иначе. Или же тут что-то ещё... подстава?

Два лестничных пролёта и короткий эскалатор, пустые, как в постапокалиптическом сне, вывели на поверхность. В зеркальных гранях лобби играл тусклый утренний свет. Впереди раскинулась похожая на озеро вязкой серой массы площадь. Гладкая полимерная плитка отражала исполинские светящиеся буквы "SARP" на крыше здания напротив.

По озеру плавали глянцевые чёрные куртки - следователи ДКП, нелепые светло-голубые френчи - аналитики из "Стап", апельсиновые халаты работающих вместе с ними коронеров из "Арморики", нежно-лазурные комбинезоны врачей "скорой помощи". А в центре - странный, вносящий хаос в идеальную картину, размытый штрих.

Ксэ стояла рядом неподвижно, в глазах, как в двух больших призмах, носились красные блики рекламы. И откуда в людях такое спокойствие.

Годдар посмотрел в окно и задёрнул занавеску.

– Она тут.

Тьери вставил заново заряженную обойму и передёрнул затвор. Чоу щелчком бросил на пол окурок.

– Деньги остаются с вами. Вы всё знаете.

– Мы всё знаем...
– зевнул в кулак Чоу, другой рукой похлопав нагрудный карман клетчатого пиджака, который он всегда надевал прямо на водолазку вслед за каким-то своим любимым программистом. Годдар сам подавил заразительный зевок. Ожидание истощает. В прежние времена за такое изменение сроков в последний момент... ээх.

Годдар грузно поднялся, отряхнул брюки и вышел. Стоявший за дверью Малик тут же спрятал телефон, неконтролируемым движением поправил пистолет в кобуре и пошёл вслед за боссом - прямо по коридору и вниз по лестнице, где бабник Рубио уже рассматривал гостью в дверной глазок.

– С ней какой-то мужик.

Годдар отстранил его и посмотрел сам.

– Не плачь, всё сложится, - прокомментировал Малик. Рубио шутливо пригрозил ему кулаком.

– Всё нормально, - решил Годдар и лязгнул замком.

Он видел эту женщину впервые. Короткие чёрные волосы, обтягивающая сиреневая ветровка, умный взгляд. Необычные светло-лиловые глаза. Не совсем то, что представляешь себе при словах "инженер электросетей". А парень... погодите-ка... ну ладно, не время. Парень.

Рубио пропустил двоих внутрь и запер дверь.

– Мы, кажется, просили одного специалиста, - начал Годдар дружелюбно.

– А это я и есть. И я, возможно, ещё кому-нибудь когда-нибудь понадоблюсь. Хочу остаться в живых - на этот случай.

Малик невпопад хохотнул, Годдар улыбнулся.

– Хорошо. Только пускай тогда оружие будет у одного из вас, не у двоих сразу.

– Конечно-конечно, на мне ничего, - ответила женщина тем же шутливым тоном и демонстративно подняла руки вверх.

Рубио проверил.

– Всё в порядке... А это что за ножичек?

С пояса парня - он в апреле месяце ходил с едва не голым торсом - свисало нечто, напоминающее охотничий нож в металлических ножнах.

– А чё?

– Ладно, потом пообщаетесь. Как мне вас называть... bribri13?

– Невада.

– Невада?

– Да. Как штат. Забудьте брибри. Все в жизни ошибаются, и с никами тоже.

– Хорошо. Невада. Идёмте на второй этаж, у нас ещё час на то, чтобы ввести вас в курс дела.

Рубио остался охранять вход, только недоверчиво поглядел вслед парню в красном плаще. Годдар и Малик проводили Неваду и её глазеющего на всё вокруг спутника наверх. Малик снова примостился на своё место у двери и потянулся за телефоном, а остальные прошли до конца коридора, в пыльную конторку с двумя стульями и привинченным к полу столом. Годдар с трудом протиснулся в дальний угол и уселся за стол, Невада села напротив, парень в плаще прислонился к стене у выхода и уставился в потолок. Почему он кажется таким знакомым, почему...

– У вас оригинальный способ сообщать о принятии заказа, - Годдар улыбнулся.

– Спасибо, - ответила Невада, качаясь на стуле. Каждый разгружает обстановку по-своему - кто шутками, кто привычными механическими действиями, а кто просто отвлекается на всё подряд. Можно и покачаться.

– В этой информационной клетке невольно начнёшь искать новые способы.

Годдар посмотрел вежливо-сочувственно, но добавлять ничего не стал. Взглянул на часы, поправил выбившийся из-под пиджака рукав рубашки.

– Пожалуй, начнём. Для начала, речь идёт не совсем о реакторе.

Я говорила им. Говорила, а они не слушали. Секции 9-12 на компенсацию, поправка на ветер 0,14. Мне плевать на них, я могла бы и не говорить, но сказала. А они своё. Они создали меня и так ничего обо мне и не узнали, до сих пор. Будь прокляты такие родители. Замена транспортного модуля секций 1 на транс-2, секции 5-8 и 20-24 в состояние готовности, задержка перед следующим прыжком 2,3 секунды. В этом городе такие удобные, плоские, близкие друг к другу крыши, ничего общего с баллистическим безумием на тренировках. Интересно, почему ещё никто не придумал проводить здесь какие-нибудь сборища, провозить контрабанду, или вроде того? Поправка на ветер до нулевой. Я привыкла ничего не чувствовать. Даже когда я осторожно глажу волосками по всему телу, извлекаю секции 1 и 30, чтобы расслабиться полностью - даже тогда во мне больше дискомфорта и отвращения, чем чего-либо ещё. Они думают, это до сих пор так. Угол наклона 25о, компенсация на скольжение 32%. Но то, что появилось недавно... Как раз тогда, когда меня определили на это задание. Уверена, всё дело в нём. Это беспокойство, предвкушение, томительное ожидание чего-то сладостного - я так и чувствую, как рот наполняется кисло-сладкой слюной, а на спине, там, где под шеей большой выпуклый позвонок, выступают капельки пота. Что-то очень вкусное. И сегодня оно проснулось. Рано утром, вместе со мной. И я сказала им: ваш "пакет с секретными сведениями" сейчас в городе и вот-вот скроется, берите же его! Но нет, нет!! И передатчик, который каждый 7 минут должен доставлять мне новые указания, уже давно молчит. И послали меня только сейчас, когда сигнал пропал где-то здесь, вот, за этой крышей - подъём на 3 этажа, дальность 16,3 м, ускорение 3-8, 20-25 - да, точно здесь.

Я вижу площадь, разрезанную, как торт, на много кусков тонкими бороздами. И что это там, в центре...

Значит, вот кто это был.

Мир наполнен шумом. Неважными звуками, которые отвлекают от важных.

Сейчас Ксэ прикрутила звук Сергеева, инспектора Доннелли из ДКП, постепенно растущий гул машин, звук шагов и короткие реплики коронеров, гудение одинокой сирены "скорой"... Было что-то гораздо более важное в этой картине, что-то такое, что не получалось ни разглядеть, ни угадать.