Травница
Шрифт:
– Жить будет. Боли будут мучить – пятнадцать капель накапаете вот этого настоя, - сунула Ижка в руки тётке пузырёк. – Рану перевязывать…
– А ты не перевяжешь? – тут же возмутилась Дарена.
– Как получится! – жёстко отрезала Ижка. – Потом, перевязывая, вот этим присыплете, - добавив к пузырьку мешочек, наставляла тётку травница. – Но если не справитесь совсем, за мной присылайте.
– Спасибо, Ижеюшка! – и, словно задеть ведьму хотела, Дарена вложила ей в руку её же платок. – Вот что нашла! Потеряла ты, небось!
Ижка вздрогнула на миг, но после подняла тяжёлый взгляд на тётку – такой, что та побелела вмиг.
–
Ведьмины слова тяжёлым камнем упали между ней и тёткой Дареной. Тётка поняла, о чём говорила Ижея. Знала, что произошло накануне. Или, может, думала, что знала. Сейчас девушке плевать было на догадки неблагодарной матери Ивека.
Она лишь кивнула на прощание собравшимся у дома Дарены деревенским, даже не ответила, оклинувшей её Цветке. Шла домой, борясь с искушением сорваться на бег, оказаться за родными стенами, скрыться от сверлящих спину тяжёлых взглядов.
И только войдя в дом, выдохнула, оперлась о стенку, словно ноги не держали. Мотнула головой, поймав внимательный тяжёлый взгляд Яррея. И спросила то, на что ранее ответа так и не получила:
– Кто ты? И почему на тебя охотятся оборотни?
ГЛАВА 16
ГЛАВА 16
Яррей стиснул челюсти так, что послышался скрип зубов. А после выдохнул как-то резко, тяжело, поднял на Ижку взгляд янтарных глаз.
Рано или поздно она должна была спросить. А он… он должен теперь ответить. Почему же так невыносимо тяжело выдавить из себя одну-единственную фразу, которая одним махом раскроет все тайны и недомолвки между ним и его единственной?
Он знал, что за волки приходят в деревню каждую ночь. Одного точно знал. В его вое он слышал призыв. Или правильней сказать – вызов. И принять его Яррей пока не мог. Да и не уверен был, что вообще теперь когда-либо сможет.
Что ж… рано или поздно всё равно придётся…
– Один из волков – мой брат! – выпалил Ярр и дышать перестал.
Ижея прикрыла глаза, уронив сумку на пол, и стянула платок с головы.
Яррей глаз отвести не мог от светлых волос, небрежно рассыпавшихся по плечам, выбившись из косы. От поджатых губ. Вспоминал, как ещё утром боролся сам с собой, чтобы не впиться в них поцелуем. А теперь...
Теперь она вряд ли захочет с ним знаться. Человеческий род недолюбливает дивный народ. Даже если сама она связана с дивным миром теснее, нежели представить может.
Всё равно ему скоро пора бы уходить. О чём он думал, когда позволил себе надеяться? И всё же он не шевелился. Смотрел и ждал хоть чего от уставшей, слишком серьёзной, молчаливой девушки. Почти ребёнка, на которого взвалилась вся тяжесть мира.
Пока тишина не стала звенящей, гнетущей.
– Не похоже, что ты рад им! – оборонила Ижея, глядя на Яррея как-то внимательно, спокойно, но насторожённо, не мигая.
Знал бы он, какая буря в этот момент бушевала в её душе. Ижка знала. Чувствовала. Но словно сама себя одёргивала, убеждала, что так быть не может. А почему не может?
«Со зверем спуталась!» – прогудели в голове слова баечника, стягивая грудь железным кольцом.
– Я и не говорил, что рад. Но можешь не тревожиться, сюда они не придут, - глухим хриплым голосом пояснил Яррей, чувствуя, как обрывается та тонкая путанная нить, что связала их с молоденькой травницей в ночь полнолунья. Точнее, его нить не разорвётся никогда. Он привязан к ней навечно, пока сердце бьётся. – Твоя бабка позаботилась, чтобы ни нечисть, ни нежить
к дому не подступилась. И даже после смерти сила её держит эти заклятья. Я и сам бы не нашёл твой дом, мимо тебя прошёл бы, если бы… - Яррей поднял взгляд на Ижку, знала бы она, какая сила ведёт его к ней. Но сказал иное, - если бы ты сама меня в дом не притащила.Ижка сцепила пальцы в замок. Закусила губу, задумавшись.
– Значит, ты тоже… оборотень, - прочистив горло, заговорила она, опустив взгляд и комкая подол. – А как же так вышло, что тебя родственник извести хочет? Почему?..
– Они хотели от меня избавиться. И думаю, что сейчас желают завершить начатое. Почему? – оборотень пожал плечами. Зачем это было его брату, Яррей догадывался – вожаком стать хотел. Да не понимает, что слишком хилый, и никакое колдовство ему не поможет.
– Это мне и самому хотелось бы знать. А ещё – как им удалось сковать мою вторую ипостась. Я не могу обратиться. И мне помощь твоя нужна, - Ярр опустил взгляд, глядя себе под ноги. – В твоей книге, может, что-то написано о том, как вернуть всё как было?
Ижка посмотрела на него долгим взглядом, таким несчастным, тяжёлым. Поднялась с лавки и принялась вышагивать по комнате, словно пыталась поймать нужную мысль. А после остановилась напротив Яррея и прямо спросила:
– Почему ты мне сразу всё не рассказал?! – её голос срывался, звенел, резал по сердцу.
– Почему молчал? Я бы раньше помогла. Как-нибудь. До того, как… как в голове мне помутиться. Всё равно уходить же собрался! Бросить… А я…
Яррей резко приблизился к Ижейке, обнял, крепко прижал к груди. Вдохнул её запах, такой особенный – леса, трав, с горчинкой дыма и сладостью медового нектара, единственный во всём мире. По этому запаху он узнает её среди толпы, за тридевять земель и даже через целую вечность.
Осторожно, словно она могла растаять, как утренний туман, Яррей взял её лицо в ладони. Ждал, что отвернётся, сбежит. Но нет. Она смотрела ему в глаза открыто, без страха, увидеть который в её глазах так боялся Ярр.
Оборотень склонился к её лицу, ловя её дыхание.
– Никогда тебя не брошу! – прошептал он.
И накрыл её губы поцелуем.
Чувствуя её нерешительность, оцепенение, испуг. Несколько ударов сердца. А после… Она сама обвила его руками, подалась вперёд, прижавшись к оборотню всем телом. Приоткрыла губы, отвечая на поцелуй.
У Яррея в груди что-то тренькнуло, словно тетиву спустили, даже дышать стало легче.
Он не целовал – пил свою ведьмочку, как живую воду, и даже хранитель её, жмурясь, молчал.
Именно живой водой она была для него. Его истинная. Дарованная луной. Его Ижея, к которой больше никто и никогда не посмеет притронуться.
– Ижка! Ижка, забери своего двоедушника в козячей шкуре! – раздался под окном голос тётки Валены. – Ну честное слово, ты её нарочно ко мне отпускаешь?! Сил нету уже, Ижка! Всю капусту извела твоя Белёна. Ижка!
– Кажется, Адрушка совсем поправился уже, - прошептала Ижея, разорвав поцелуй и спрятав пунцовое лицо на груди у Яррея, и тут же отпрянула. – Я быстро! – улыбнулась она, накинула на голову платок и не оглядываясь выбежала из дома.
«Добра тебе с ним не будет…» - догнали Ижку слова нечисти.
– Судьбу свою каждый сам себе куёт, - прошептала она, чувствуя, как грудь разрывает от счастья.
– Ижка!
– Иду, тёть Валена! Иду уже, – и уже козе: – Отведу тебя к Кузьке. Он такие половики из шкур делает!