Травница
Шрифт:
– Не надо! Нет! Ярр… - вскочила она на ноги, даже не вспомнив, что ещё недавно едва могла ровно стоять. Раненый же. Не выздоровел ещё. Ижка помертвела, представив, во что ему эта драка вылиться может.
Бросилась к ним, но заспотыкалась, чуть было снова не упала, но как-то молниеносно Яррей оказался рядом. Ижка даже такая, чумная, удивилась, как ему это удалось.
– Оставь, - попросила Ижея, цепляясь за рубашку Яррея, словно удержать пыталась от дурного поступка. – Пусть провалится!
Ярр издал глухой рык, от которого у Ижки в животе затянулся
– Не смей! Я сама… Рана твоя… - затрепыхалась слабо травница.
– Цыц! – прижал крепче Ижею к груди Ярр и двинулся в сторону дома.
Быстро. Слишком быстро. У ведьмы сердце обрывалось от мысли, что Яррею может стать хуже. Забылся Ивек, как страшный сон, как наваждение. Забылся баечник. Забылось всё, слышала она только ровное дыхание чужака, звук его шагов и биение его сердца. И молилась всем известным ей богам, чтобы обошлось всё.
Заскулил Шустрик, словно знал, что неладное творится. Зашипел Малёк. И даже Белёнка заблеяла. А следом послышался волчий вой, жуткий, вымораживающий душу. Совсем близко. В деревне.
– Проклятье! – выругался Ярр сквозь зубы.
– Я дальше сама могу, - подала голос Ижка.
Но чужак, как и ранее, не обратил внимания на её слова. Толкнул дверь, внёс её в дом и усадил на лавку, и тут же рядом, как по колдовству, оказался Малёк. Потёрся, поурчал, словно отругал за беспечность, словно ворчал: «Предупреждал же...»
Яррей молча зажёг лучину, принялся наливать в таз воду. Ижка только теперь поняла, что изгваздалась вся в грязи. И словно наяву ощутила и вонь перегара от Ивека, и его руки на ногах, животе. И снова затошнило.
– Сама вымоешься или помочь? – спросил коротко Ярр.
– Сама! – выкрикнула Ижка, даже не задумавшись, сможет ли.
Яррей наградил её недоверчивым взглядом, но кивнул и вышел. Ижка могла поклясться, что далеко он не ушёл. Ей даже показалось, что слышит, как он там копошится за дверью.
Думала, что не получится подняться, а нет. Встала и, даже почти не качаясь, добрела до тазика с водой. Стянула рубашку и вымылась, как смогла. Но не просить же чужака, чтобы помог ей?
Натянула чистую рубашку, забралась на кровать с ногами, а вот волосы...
Растрёпанная коса спуталась навечно – никаким гребешком не разберёшь. А платок... платок и вовсе так и остался валяться на земле. Словно напоминание. Словно...
У Ижеи снова слёзы на глаза навернулись, истерично всхлипнула, и тут же в дверь постучались:
– Да! – утирая слёзы, отозвалась Ижка.
Яррей вошёл в дом, бросил на сжавшуюся Ижку хмурый взгляд. А у неё всё внутри перевернулось. Против воли по лицу покатились слёзы, как Ижея ни старалась их спрятать. Если бы не Ярр... Если бы не... И тут она не выдержала, разрыдалась. Словно плотину по весне прорвало.
И вздрогнула, когда чужак осторожно обнял её, прижал к груди и по растрёпанной голове принялся гладить, утешая, как маленького ребёнка. А Ижка, не ожидая от себя такого, обняла его крепко за шею, прижавшись, доверчиво,
открыто, чувствуя его дыхание на своей коже, биение его сердца.– Тебе поспать надо! – хрипло не то просил, не то велел Ярр, укладывая её на кровать и кутая в одеяло. И даже едва заметно улыбнулся. – Сегодня моя очередь на лавке спать.
Ижка хотела попросить его, чтобы посидел с ней ещё немного. Побыл рядом. Его объятья, его сила неведомо как её успокаивали, убаюкивали. Но не решилась. Свернулась, как в детстве, когда страшилась кошмаров, что таились в ночной темноте. И сама не заметила, как уснула.
И разбудил её на рассвете лай Шустрика и грохот, от которого едва окна не вылетели. Яррей вскочил на ноги, словно и не спал, но девушка мотнула головой – мол, сама пока справлюсь.
Ижка только сейчас и поняла, что Ивек-то Яррея видел. И если так, то надо бы придумать, кто он, откуда взялся, что за человек и как оказался на том самом месте. Последнее Ижея и сама понять не могла, следил он за ней, что ли? Но была искренне этому рада.
Уже на ходу придумывая правдоподобную ложь, ведьма набросила на плечи тёплый платок и выглянула в сени, через дверь спросив:
– Что случилось с самого утра? – старательно изображая сонную, спросила девушка.
За дверью стало тихо на миг, а после детский голос выкрикнул:
– Ижка, твоя помощь нужна. Прям счас надо!
– А что так срочно? – насторожённо спросила Ижея, узнав по голосу одного из сыновей Дарены.
– Ивек провалился!
У Ижки вмиг сердце оборвалось. «Пусть провалится!» - вспомнились ей в сердцах брошенные ею слова.
– Лада светлая! Быть не может!
ГЛАВА 15
ГЛАВА 15
Ижка открыла дверь, вышла на порог, кутаясь в пуховый платок:
– Куда провалился? – спросила она, глядя сверху вниз на мелкого не по годам Верека.
Малец утёр рукавом нос, переступив с ноги на ногу, и пожал плечами:
– А леший его знает. В медвежью яму, говорят.
У Ижки во рту пересохло. Затряслись пальцы. И пусть жалости Ивек не заслуживал, но ведьме дурно стало от того, что виной его беды стали её неосторожно брошенные слова. Этого она и боялась. Боялась, что не справится с силой ведьминской. Боялась, что не сумеет обуздать дар унаследованный. И не зря, оказывается.
– Жив он? – сдавленно спросила Ижея.
– Жив, - тут же ответил Верек. – Ногу пробило колом. А так целёхонек. Разве что ещё похмелье. Дядька Рорек говорит, что он в рубашке родился.
У Ижеи словно камень с души свалился. Хорошо хоть жив.
– А зачем его понесло к медвежьим ямам? – подперев спиной дверь, уточнила ведьма. – Они же в лесу аж. Пьяного даже леший не заведёт так далеко.
Верек пожал плечами.
– Может, леший водил. Он что-то о волках говорил. Что гнали его. Но мне кажется, что это Раянин самогон.
Ижея поморщилась узнав в этих словах Дарену. Молчала бы. Ивеку же никто в глотку не заливал.
– Так придёшь? – топчась от нетерпения, решил уточнить брат Ивека.
– Ему бы ногу посмотреть.