Травоядный. Том II

Его шаги гулко отражались от стен, эхом разносились по коридору. Но затихли, стоило ему поравняться со мной, отделённым решёткой.

«Что ещё? Просто уйди! Не надо и меня ввязывать в это дерьмо!» — желал я, но осознавал, что тут диктует условия он.

— Ещё один, очень странный заяц, — проговорил он, и неожиданно боль стала утихать. — Взгляни на меня.

Я вывернул голову и впился в его глаза, без угрозы, ха! Будто бы я мог её представлять!

— Твой взгляд. Не такой, каким должен быть.

Я молчал, не знал, что сказать. И могу ли я вообще раскрывать рот.

— Любой другой смотрел бы мне на ноги, — неожиданно сказал он, но было поздно что-то менять. — А ты без страха смотришь прямо в глаза.

— Страх? — спросил я сам не зная зачем. — Откуда страх в загонном звере?

— Верно. Но и отчаянья в них нет. Желание жить. Даже вера в то, что ты не умрёшь, вот что я вижу.

— Любая тварь желает жить, — прошипел я.

— Тварь, взращённая в неволе, не знающая свободы, проживающая день за днём в бесконечном страхе смерти и повиновении. Не обученная самой концепции власти над собой, не знающая ценность жизни и её смысла, — он говорил всё тише, боль почти утихла, но сердце сдавливало.

«Зачем он это говорит? — подумал я, судорожно ища ответ. — Разве подобному существу стоит задумываться о помыслах жука?»

Но он продолжил:

— Выйдя на арену, ты ринулся в бой. С доблестью, храбростью не загнанного зверя, а воина.

«Он меня хвалит или что?»

— Это… просто невозможно для такого существа, как ты.

— Видимо, есть вещи, непонятные даже высшим… тварям, — сказал я и прикусил язык: «Заткнись! Марк! Закрой пасть!»

— Хм… И вот опять.

— Да отстань ты от него! — раздался голос Фиро со стороны зайцев.

Подручные медведя тут же вскочили, с неимоверной скоростью настигли его и уже держали клинки около опалённой шеи.

— А твой шавки весьма резки, не думаешь? — спросил леопардит, беззаботно отчекрыживший пробку во фляжке. — Я тут, главное, за горяченьким отходил, а вы без меня такое устроили! Хоть подождали бы!

— Фиро. Как же тут без тебя, — сказал медведь и пошёл навстречу.

Я не мог понять их отношения, голос его оставался всё так же ровен. Но был жутко рад, что наш диалог закончился.

— Дартис. Как же тут без меня! — вторил ему Фиро.

— Я думал, ты уже покончил с собой от позора. Это было бы самое доблестное, что ты ещё можешь сделать в своей никчёмной жизни.

Похоже, отношения у них не очень.

— Как это всё? Я могу ещё повторно надрать тебе зад! — выплюнул Фиро, — Не болит рука?

Значит, эти ожоги… ясно.

— А твоя, мерзкий еретик, не болит?

— Ой! Не беспокойся! Я уже к ней привык!

— А привык ли ты засыпать, слыша крики своих товарищей?

— Ну что ты! Нет, конечно! — ответил пылко Фиро, — Но ведь и ты мучаешься от кошмаров, осознавая, что как бы ни был силён, никогда не достигнешь меня? Ха! Да ты никогда не будешь равен любому хищнику! Сын Ивара Всеядного!

— Я мог бы раздавить тебя сейчас, как букашку. — проговорил Дартис.

— И высвободил бы Агниса! Ух, веселуха была бы!

«Агниса? Лжебога, что оставил эти шрамы и дал силу огня? — подумал я, — Значит, его можно высвободить? Убив Фиро?»

— Думаешь, я поверю тебе, как все остальные? — спросил медведьид.

— А ты проверь, — сказал Фиро и шагнул навстречу, клинки коснулись его шеи, но не причинили вреда, их отвели в стороны, — И, может, мы наконец-то узнаем, кто сильнее. Даже с печатью я надеру твой пушистый зад! — бросил он и отхлебнул из фляги, стоя прямо напротив, в радиусе удара.

Но Дартис молчал. Дышал спокойно, глубоко, словно раздумывал, пытался понять — блефует ли он. Но не мог прийти к решению. Вместо этого он обошёл его и направился по коридору, а два волка за ним.

Только бросил напоследок:

— Приберись тут, надзиратель!

— А тебе удачи в лизании тигриного ануса! — ответил Фиро, — Хе-хе, у**ок!

Камни втянулись в потолок и пол. Зайцы распластались на камне. Где-то сбоку, дрожа, сидели зайчихи, не способные шевельнуться, скованные страхом. Только одна, с большим животом, встала на дрожащих ногах и подошла к громиле. Тот приподнялся, я чувствовал, интуитивно понимал, что он всё ещё полнится яростью. Но она обняла его, и его плечи опустились.

— Какие нежности! — сказал Фиро, — Поднимайте попки, расправляйте хвостики! Вы переезжаете!

«Всё вот так просто закончиться? — подумал я, — Погибло восемь надзирателей, пять из которых убили зайцы».

Громила поцеловал зайчиху в лоб, они встали. Золотоглазый и короткоухий довольно скалились. И казалось, это первая настоящая победа.

Щёлк! Я увидел ухмылку Фиро и как его пальцы высекли искру.

А следом весь коридор, всё пространство осветило яркое пламя, поглощающее зайчиху, из-за которой погибло восемь надзирателей. Ради которой эти трое рисковали жизнью.

И первая победа.

Обернулась жесточайшим поражением.

Горкой пепла и обугленных костей.

Глава 8 Страх

Миновала ночь, нас перевели в другую камеру и выставили десяток охранников, не отходивших часами даже поссать. Как минимум один был непростым надзирателем, я это чувствовал. Вообще, с того момента, как энергия вновь заструилась по каналам, я не только ощущал себя лучше, но и мир вокруг изменился, точнее, для меня. Теперь мне куда проще было подмечать мельчайшие детали и даже чувствовать течение энергии в других. Впрочем, когда я решил спросить об этом Черныша, он пренебрежительно бросил: «Не знаю…» Может, действительно обиделся…

Но меня больше беспокоил предстоящий бой. Я уже не сомневался, что выйду в составе этих зайцев, и, вероятно, в последнем бою. Эдакий финальный штрих, главное событие дня. Но из-за вчерашних событий остальные были, мягко говоря, подавленны.

«Переборщил ли Фиро? Не знаю. Силу он свою должен был обозначить. Но такой ценой… — подумал я, понимая, что он сделал то, что приказал тот медведь — „убрался“, — Но что мне теперь с этими делать? И важнее, с громилой?»

Герх сидел у стены, обхватив колени и вытаращив косые глаза в пустоту. Создавалось впечатление, будто перед ними раз за разом проносятся жуткие воспоминание. Он видит, как покрывается пламенем его беременная жена, её крики и вонь опалённой шерсти вперемешку с жареным мясом. Этот заяц сделал всё, что мог, не думая об огне, он обхватил её, словно пытаясь отнять адский огонь. Но тот не касался его, не подчинялся законам мироздания.