Требуется Баба Яга

Соскочила с места и оббежала стража, на ходу перепрыгивая через пса. Совсем перепрыгнуть через эдакого теленка не получилось, и я вполне грубо пробежала по огненному хвосту. Берес глухо заворчал, но браниться не стал.

Заглянуть в карту росточка не хватало. Пришлось принять личину девицы. Я склонилась над валуном, чуть не сбив лбом голову Креса.

Палец стража требовательно постучал по карте, на которой с трудом читались рисунки. Каракули, палочки, галочки и загогулинки обозначали деревья и размечали логова хищников.

– Это твоя нора? – я с сомнением осмотрела чудно нарисованные горы.

Руки бы оторвать тому умельцу за его виденье местности.

– А почему всего одно озеро на карте? До второго летописец дойти не смог, устал, бедный? Глухомань расширить надо, а волкодлаки намного южнее.

– Это вход в нору, – Крес перебил меня довольно грубо, мельком взглянув на пса.

Палец с карты он убрал загодя.

Ой, какие мы неверующие! Не больно-то и хотелось.

Тут я лукавила. Конечно, мне не терпелось посмотреть, где именно находится дом стража, но требовать или просить я не посмела. В любом случае, у меня остался в памяти запах волшбы Креса, так что, если сильно приспичит, найти стража в лесу я смогу. Даже по запаху, как царская гончая.

Щелкнув пальцами, отправила на бумагу самую толику живительной силы. Пергамент обуглился: для разметки подойдет.

– Нападение на Креса было тут, – я переместила палец к реке.

– Выше, – страж подвинул мою руку на полвершка вверх по течению.

– Моя нора… – смущенно сказала я, помедлила, но все же нашла березу на карте, – …тут.

– И что мы имеем? – Берес снова вернулся к ловле блох, игнорируя наши умственные потуги.

– Болото сохнет. – Страж стрельнул на меня глазами.

Я обвела Глухомань по кругу, усердно щелкая пальцами. На свой страх и риск немного расширила границу:

– На карте она обозначена в корне неправильно.

Крес вздохнул, но переделывать контур просить не стал.

– Тут, тут и тут были ловушки.

– Откуда знаешь? – Я снова отметила точки.

Мысли, что страж может меня обманывать, не возникло.

– Нашел обугленные туши, – Крес недовольно поджал губы, – это были мои звери.

Я притихла. Надо же, страж не просто охранял наш лес, не просто беспокоился о здравии жителей – он любил это место, заботился о нем.

Стало приятно. И грустно.

– Потом череда колдовских омутов. В одну из них угодил Берес.

Пес кивнул, соглашаясь.

– Погибшие? – Я с содроганием обвела взглядом лужайку.

Вот и как теперь по лесу ходить, если каждый шаг может стать последним?

– Нет. Их выбросило на главную площадь, прямо в руки стрельцов.

– Волкодлаки?

– Несколько птиц, волк и Берес. Они все смогли вернуться. Правда, шуму было – еле успокоил людей. Язык стер, пока объяснял, что волк напугался больше, чем стрельцы.

– Несколько амулетов в Серебрянке. Тут и тут.– Добавил пес.

Я еле успевала посылать точки на карту. Колдун разошелся ни на шутку. Скоро вся карта была отмечена подпалинами, словно поле горохом.

– Я не вижу никакого смысла в его нападениях. – Крес потер лоб и выпрямился. – Он будто появляется из воздуха, творит дичь и так же бесследно исчезает.

– Это все случаи? – У меня зачесался нос: загадки.

Загадки и тайны! Настроение сразу взлетело, а глупая улыбка растянула губы.

– Да.

– Уверен?

– Да, а что? – Синеглазка снова прожег меня взглядом.

Я промолчала. Карта, нарисованная на удивительно крепкой тонкой бересте, закружилась по камню. Я крутила ее во все стороны. Тонкие пальчики девичьей личины плавно скользили по отмеченным местам, рисуя круги и овалы.

Тут должен быть смысл. Не просто так колдун приходит в лес. Он рискует, он планирует, он закупает травы и отвары, тратит силы на заговоры. У него должен быть дом, нора или место, где хранятся амулеты, одежда, и стоит кровать. Кем бы он ни был – он живой. И он должен спать, есть и пить. Нападения не были случайностью.

Он не может приходить из Царьграда – слишком далеко. От Верхнего озера до града пять десятков верст.

Колдун наверняка знает, что страж силен и потому потратил на амулет много сил. Колдовской омут перебросил Креса от Серебрянки до моей норы. Сколько это верст – две, три? Тоже мало. Колдун слабее, чем я думала? Или страж настолько силен, что смог оборвать омут на полдороги?

В самом лесу его нет, если верить Кресу и Бересу, а в их способностях я не сомневалась. Остаются человеческие селения. Но и между ними расстояния не маленькие. Если взять центр всех точек, то ближайшее – Заразы. Это три десятка верст, если не больше. Тоже далеко.

И как он ходит по лесу? Прикидывается грибником или рыбаком? А может, он волкодлак? Нет, тогда я бы почувствовала запаха мяса. Его же колдовство было чистым, правильным, без единого намека на смешение кровей. У него не было личин и он не был нежитью.

– Он – человек.– Заключила я, вытирая со лба пот.

– Кикимора меня поражает, – Берес поднялся на лапы. – Сама поняла или подсказал кто?

Я озадаченно посмотрела на стража и пса, прервавших разговор:

– Что не так?

– То, что он человек, мы и так знали, – Крес провел рукой по волосам.

– Откуда? Сами же удивились, что я могу ворожить. А почему он не может, если он нежить?

– Брегина говорила, что, во-первых, он богатырь. Во-вторых, что она хотела его зазвать. А русалку в этом деле не проведешь. Она точно знала, на кого собиралась охотиться.

– Могли бы и раньше сказать, – я снова обиделась.

Между прочим, это умозаключение далось мне нелегко. У меня чуть мозг не вскипел, пока я крутила в руках карту.

– А разве это было не очевидно?

– Раз такие умные, то и думайте дальше сами.

Покинула лужайку с гордо поднятой головой. И даже не поскользнулась на камнях, пока спускалась через проем в стене. Мне нужно было побыть одной и подумать.

Пруд залы встретил меня серебристыми спинками рыб. У воды всегда думается легче, словно течение может убрать и смыть все лишние мысли, очистить разум.

Что-то было не так во всех появлениях колдуна. Зачем ему глушить рыбу и русалок? Хотел кушать? Или мстил за убиенного родственника? А омуты? Ну, выкинуло к Царю-батюшке пару животин, не объявит же он из-за этого войну лесу. Или объявит? Да нет, наш Царь с головой крепко дружит, за такое он даже утром раньше с перины не встанет.