Требухашка

— Ты наелся или как? Нам пора уходить.

Рычание.

— Я вижу, что она жива. Пойдем.

Рычание и щёлкание челюстями.

— Что-то чувствуешь? Она плохая?

Рычание, щёлкание челюстями и свист. Лиза вздрагивает и холодеет, они поймут что она жива.

— Оставь её. Это жертва, а не убийца. Ты ошибаешься.

Рычание и свист. Она слышит шаги и движение вдоль тела, чувствует тепло и животный запах.

— Мы спешим. Оставь. Чтобы она ни сделала — сегодня она жертва. А нас ждут другие. Оставь.

Требухашка (или как его там зовут) лает, почти по-собачьи.

— Я сказал нет! Хватит игр в этом мире. Нас ждут другие злодеи.

Маленький шершавый язычок касается Лизкиной щеки и тянется вверх, потом исчезает со смешным звуком, оставляя липкий след.

— Оставь её, — «смеётся» голос, — чтобы она там не сделала.

Требухашка обиженно урчит и отступает. Лиза еще долго прислушивается к удаляющимся шагам, а потом к тишине. Когда лежать неподвижно больше нет сил, она открывает глаза.

Юрабезотчества спит, а она нет. Бояться нужно живых. Стараясь не смотреть на мертвое лицо Лиза идет к телу и вынимает из холодных пальцев нож. Мудак сдох, уничтожен каким-то бешеным хомяком. Туда ему и дорога. Очень хочется есть и курить. Сначала она вернется за сигаретой, которую обронила у скамейки, а потом пойдет в село в поисках еды. Наверняка там живут одни старики.

**************** Конец СНА******************

Вырываюсь из сна, как клаустрофоб вылетает из тесной комнаты. Реальность и сон переплелись в каком-то кошмарном узоре.

Стараюсь отдышаться и вытираю рукавом пот со лба. Это все последствия усталости после долгой поездки и тяжелой физической работы. Ничего — привыкну. Протягиваю руку за телефоном и смотрю на экран. Только одиннадцать часов ночи, можно спать. Откидываюсь на подушку и закрываю глаза. Что-то не так. Кто здесь. Я слышу дыхание и представляю девушку из сна, которая стоит в комнате. Она очень голодная и она хочет курить. В легком сиянии экрана я вижу силуэт. Кто-то здесь есть, я не один. Сон как рукой сняло.

Я слышу дыхание совсем рядом. В тишине ночи оно такое шумное, что кажется разбудит соседей сверху. Это страх. Он служит увеличительным стеклом.

Ладно! Резко сажусь в постели направляю фонарик та источник звука. Отвратительная черная тварь сидит у меня в ногах, расставив крылья, выпучив глаза и кричит, демонстрируя острые клыки.

Глава 8

1.

Это Требухашка! Монстр, который только что сожрал лицо человеку, сидит у меня в ногах!

Я закричал и пнул его. На мгновение почувствовал холод кожи (слишком сильное воображение — уже представил, как зубастик вгрызается в мою ногу и куски плоти вперемешку с кровью летят в стороны). На самом деле, он, завывая, свалился на пол и на секунду скрылся из виду. Нужно воспользоваться этим. Я вскочил, и оно вынырнуло из-под кровати. Раскрыв широкие крылья, существо зависло между потолком и полом, а потом закричало переходя в ультразвук

Как же это жутко выглядело! Глаза у монстра светились изнутри ярко-красным светом, крылья хлопали как паруса и соскочил на пол, чуть не упал, запутавшись в простыне, и швырнул в тварь рюкзаком. Требухашка легко уклонился и медленно планировал за мной, не переставая кричать.

Дверь закрыта! Дверь закрыта! Стоп! Не в ту сторону! Дёргаю на себя ручку и выскакиваю в коридор. Захлопываю дверь, блокируя проход и бегу на кухню.

Тумбочка на месте, дверь все ещё закрыта — тварь как-то сумела вылезти. Оттаскиваю тумбочку, закрываю дверь и забегаю на кухню — визг, вой, ультразвук, Монстр завис посреди кухни, машет крыльями и смотрит красными безумными глазками прямо в душу.

— Отвали! — кричу я и хватаю швабру, первое, что попалось под руки. — Хочешь колбасы? Бери! Только уходи! Не трогай меня!

Оно отвратительно кричит, и тумбочка летит в сторону, дверь комнаты распахивается, с силой ударяясь об стену. Требухашка пищит. Я кричу. Дверь колотится о стену несколько раз, наконец, выламывается из проема и с грохотом летит в тумбочку.

В комнате включается свет и появляется тень. Я вижу её краем глаза, потому что как раз замахиваюсь шваброй на злобную тварь.

— Уходи! Уходи! Брысь! — ничего умнее в голову не приходит. Требухашка кричит и пытается вылететь в закрытое окно.

— Сейчас открою! — кричу я и машу шваброй. — Отвали-ка! Дай открыть, гадина!

Если выгнать тварь на улицу, может она улетит и заблудится где-то между крышами и деревьями нашего хоть и провинциального, но города, и сюда больше не вернется. Не такая она и страшная, по сравнению с местными голубями. Эти пернатые бандиты быстро чужака на место поставят.

Несмотря на то, что я занят борьбой с Требухашкой и в батарею кто-то колотит сверху, шуршание и шипение сзади слышу очень хорошо. Поворачиваюсь и вижу, как медленно увеличивается тень на полу и появляется маленькая голова, зубы, длинные челюсти, круглые глаза вертятся, и левый уже смотрит на меня.

Вторая тварь — точная копия первой выползает из моей комнаты. Оборачиваюсь — Требухашка вцепился в штору и раскачивается на ней, свесив крылья. Требухашка номер два разворачивается как крейсер в мою сторону, собираясь ползти. Оба, почти синхронно, открывают пасти и начинают шипеть. Визг сливается в один пронзительный крик и я вижу, как пол проваливается под моими ногами. Это только мираж и я лечу в него с головой.

Вижу рынок, вижу требуху в огромных деревянных мисках — она напоминает человеческие внутренности, выставленные на продажу. Огромный лысый мужик с неопрятной бородой мрачно рубит топором мясо на огромные куски.

Видение обрывается и появляется новое: ночь, полная луна над крышами сельских одноэтажных домиков — никаких коттеджей, деревня вид сверху, молнией проносится над крышами домов стайка летучих мышей, все дома темные и только в одном горит свет во всех окнах.

Я падаю и лечу экспрессом сверху вниз: ветер свистит в ушах, волосы развеваются и освещенный домик приближается, я уже во дворе, около двери, слышу гул разговоров внутри — там ругаются, кричат и о чем-то спорят. Под дверью появляется что-то тёмное и взгляд фокусируется на проеме. Кажется, я догадываюсь о происхождении темно-красной субстанции. Она густая и липкая, она медленно пробивается на улицу и ручейком вытекает на порог и капает на первую ступеньку. Это кровь. Она неумолимым, всё увеличивающимся потоком пробивается на волю.