Требухашка

Дверь открывается резко, чуть не ударив меня по носу. На пороге виднеется женская фигура. Лица не видно, только ноги под халатиком и кроссовки. Я вижу дым от сигареты, он кружится, вытягиваясь и превращаясь большое дымное кольцо. Кольцо держится пару секунд и разваливается на части, пропадая.

Она затягивается и громко выдыхает. Меня отбрасывает с такой скоростью, что через мгновение домик уже размерами со спичечный коробок и со свистом ветра уменьшается, остается далеко внизу, а я вижу железнодорожные пути, по ним летит поезд, тащит за собой десяток маленьких вагончиков и тонко свистит.

Меня выкидывает из видения назад в кухню. Это не поезд свистит — это крылья Требухашки свистят, рассекая воздух. Он мечется по кухне, цепляясь за стенки, утыкаясь в шторы и переворачивая пустые холостяцкие тарелки. Второй Требухашка ползет ко мне и шипит, оскалив клыки.

Я по колено проваливаюсь сквозь мягкий, как желе пол и какая-то сила неумолимо тянет вниз. Беру швабру наперевес как копье и наношу удар по ползающему монстру. Он кричит и взрывается кровавой волной: лопнул, как шарик наполненный кишками и пропал, не оставив и следа.

Страшно матерюсь и оглядываюсь на родственника, тот мечется по кухне не замечая, что его младший брат уже отбросил крылья. Требухашка падает на стол, поскальзывается на скатерти, переворачивает солонку и соль песком сыпется на пол — не к добру.

Я опираюсь древком швабры об пол и медленно выхожу из ловушки. Сначала одна нога, потом вторая. За пределами сверхъестественного болота — пол такой, каким и должен быть. Стены скрипят как борта на корабле викингов, на кухне очередная посуда летит на пол.

Я хватаю ботинки и поспешно обуваюсь. Тень мечется где-то там, на кухне. Паника накатывается волнами — один писк и уже замирает дыхание, один взмах крыла и леденеет кровь. Руки дрожат так, что не могу нормально обуться. Ноги ослабели и не хотят слушаться.

Дверь стучит на кухне и крики приближаются, хлопание крыльев и тень на стене увеличивается. Дверь не поддается. Может опять не в ту сторону дергаю, но соображалка намертво отключена — только жесткая, как нападение армии, паника и глубокий, как колодец страх.

Остаётся только обернуться, прижаться спиной к двери и стоять со шваброй наперевес. Нет, звать на помощь я точно не буду.

Монстр вцепился в дверь комнаты и раскачивается на ней, поглядывая на меня. Я стою как чертов спартанец, защищающий проход от персов, в руках вместо меча и щита — швабра. За спиной не Огненные ворота, а двери в коридор типичной пятиэтажки.

Дверь тоскливо скрипит и Требухашка смотрит мне в глаза, вынуждая всем своим видом сказать:

— Ладно, что ты хочешь от меня?

2.

Я пытаюсь собраться и не дрожать — мой дом, моя крепость, но эта кожаная кошко-собака с крыльями пугает одной только своей акульей улыбкой. Почему я разговариваю с ней?

— Что ты хочешь? Чего тебе нужно?

Тварь взлетает и машет крыльями, удерживая себя между небом и землей. А потом начинает раздуваться, во все стороны как безумный воздушный шарик: глаза оказываются огромными и круглыми, щеки по-хомячьи распухают, крылья становятся выпуклыми и воробышек превращается в ястреба.

«Охренеть», — остается только подытожить, и тварь верещит и плюёт в мою сторону. Вдохнув весь местный кислород, на выдохе он летит в меня синей струей — такие дела. А потом я оказываюсь рядом с огромным вентилятором или не знаю «адронным коллайдером» потому что больше ничто не может вызвать такой мощный поток воздуха и бросок в никуда.

Ступни отрываются от пола, и я уже лечу спиной вперед, выламывая несуществующие двери, перед глазами миллионы разноцветных искр, звуковые волны с тысячами звуков и ветер, который уносит дальше, а где-то позади осталась моя прихожая и воющий Требухашка.

Потом всё заканчивается, и я с размаху падаю на песок, поднимая тучи оранжевых пылинок. Вверху темно-красное небо, на котором крутится ярко-черный диск неправильного Солнца. Кто-то кричит рядом, да так пронзительно и страшно, что не дает времени прийти в себя. Я вскакиваю, и мой крик застревает в горле, как непрожёванный комок хлеба.

Полное мясистое существо покрытое бородавками, как репер татуировками, волочит на крюке голого человека. Крюк вонзился мужчине в подмышку и держит крепко. Бородавочник меланхолично ползет по песку, выпустив из туши крюк как железный отросток. Человек опять пронзительно кричит захлебываясь кровавой пеной и хватается за железку, стараясь освободиться. Он кричит так сильно, потому что не хочет умирать и существо остановившись поддёргивает крюк, как рыбак, чтобы рыбка не сорвалась. По песку тянется кровавая линия, ярко отмечая путь монстра и его жертвы. Мой выдох привлекает их внимание и становится холодно от налетевшей волны страха.

Монстр медленно поворачивается и я вижу, что у него нет лица, в привычном нам понимании. Наросты жира, толстая кожа и редкие пучки волос там, где должны быть губы и нос. Глаза угадываются в глубокой паре марсианских впадин, в которых ворочаются мясные шарики и сейчас они сфокусировались на мне. Существо удивленно булькает и разворачивается всем жирным бородавочным телом. Пленник кричит от боли, когда его силой разворачивают по песку, нечаянно заставляя глотать желтую мерзость. Потом он видит меня и кричит:

— Помоги! Помоги мне, Охотник! Ты пришел, наконец! Помоги!

Он отплевывается, обоими руками ухватившись за крюк, раскачивает его, рвет, тянет на себя и хохочет.

— Он пришел! Я знал, что Охотник придет!

Бородавочный ком безразлично смотрит на него и дергает крюк, мужчина хрипит, захлебываясь от боли и крутится в песке, как раздавленный червь. Знакомый треск сзади, знакомый вопль. Это Требухашка он уже здесь и машет крыльями, уставившись на меня.

— Да! — кричит мужчина — Требухашка здесь! Я видел его во сне! Я буду жить!

Бородавочник вздрагивает и ощетинивается крюками, которые десятками лезут наружу из его плоти. Блестят заточенные наконечники, капает на песок пробитая бородавочная жидкость и одно копье с плюхом выскакивает из тела, целясь в Требухашку.

Летучий монстр кричит, плюёт и копье пропадает, а потом пропадаю я. Где-то далеко, за тремя реальностями и десятью вселенными я слышу разочарованный крик окровавленной жертвы. А потом падаю на что-то твердое.

* * *

Несмотря на очередной скачок, сознание у меня остается ясным, как и зрение, и слух вместе с осязанием. Воздух вокруг изменился. Солнце на небе похоже на привычное светило, только с красноватым оттенком. Теперь спиной чувствую не проникающий во все поры песок, а доски, судя по запаху старой древесины. И тишина теперь не настолько плотная как была в прошлом кошмаре.