Тремориада (сборник)

– А почему ситуация должна влиять на наше настроение? Пусть наше настроение влияет на ситуацию. Главное помнить, что мы – друганы-братаны.

– Как Чук и Гек, – усмехнулся я.

– Да! Мы два крутых самоката! Или же две крутые санки.

– Какие, на фиг, санки! Нас летом готовить нельзя! Летом мы ядовитые.

– О, я даже язык себе прикусить боюсь – травануться можно.

– А я по лету в колодцы не плюю.

– Да иди ты! – поразился Лысый.

– Знаешь, что, брат, – вздохнул я. – Нет тут подножного корма. Давай обратно на дорогу выбираться. Может, всё ж подкинет нас хоть одна добрая душа.

– Давай. Может, и подфартит.

Лысый, уж обходя заросли кустарника, пошёл к дороге. И я, было, двинул за ним, как вдруг мне на плечо легла чья-то рука. Меня как током тряхануло. Дёрнувшись в сторону, я обернулся. И увидел этакого старичка-боровичка. Низенький, морщинистый, с седой бородкой. Как это он неслышно так оказался тут? Деревьица росли вокруг отдельными островками. Он что, крался?

– Хуууу, – выдохнул я. – Меня ж чуть паралич не разбил! Дедуля, что же вы по лесу бродите, людей пугаете? Сидели б дома на печи.

– Извини, внучёк, не хотел, – проскрипел старичок наполовину беззубым ртом.

– Уж не дай Бог, если вы захотите… Вы откуда? Ваш посёлок, что ль, рядом?

– Ага, Мишуково.

– Что, гуляете тут? – спросил у Боровичка вернувшийся Лысый.

– Ага, – улыбнулся старичок.

– Мы тоже гуляем, – усмехнулся я. – От Полярного с восьми утра. Нам ещё без денег до Мурманска гулять и гулять.

– Ага, – кивнул Боровичок. – До Мурманска гулять да гулять. Вы лучше до Мишуково гуляйте. Мишуково рядом. Как раз за два часа поспеете.

– Ого, – удивился Лысый. – Однако вы и походить! А на вид не скажешь.

– Ага, – ввернул излюбленную фишку Боровичок.

– Только нам до Мурманска топать надо, – сказал я.

– Но до Мишуково ближе, – возразил старичок. – По дороге как раз часа два будет.

– Мы уж поняли, – раздражённо сказал Лысый. – Только нам в Мурманск. Далось нам ваше Мишуково…

– Ага, – улыбнулся старичок. – Мишуково.

Он облизнул губу, наморщил лоб, словно мучительно вспоминая что-то, и сказал:

– До Мишуково ближе топать. Идите в Мишуково. По…

– Дороге часа два будет, – закончил я за старичка.

– Ага! – кивнул Боровичок.

– Хууу, – выдохнул Лысый закатывая глаза. – Спасибо папаша, вы нам очень помогли. Пойдём мы от греха подальше.

– Не за что, внучки, – сказал старичок.

– Вы сами-то до дома доберётесь? – спросил я Боровичка. – А то, может, с нами?

– Ага, дотопаю. Я всегда так гуляю. А со мной вам долго. Идите уже.

– Счастливо тогда, – сказал я.

– Пока, папаша! – махнул рукой Лысый, и мы пошли к дороге.

– Чудной старик, – сказал я, выйдя на трассу.

– Поживи и ты лет триста, – усмехнулся Лысый, – да ещё в Мишуково. Тоже чудным станешь.

– Ага, лет триста, а какие прогулки!

– Чё заагакал? Тебя старик укусил что ли? Если скажешь, что до Мишукова топать как раз два часа – я тебе, брат, в грудь осиновый кол вобью.

Тогда я, оскалив зубы прохрипел:

– Миишукооовааааа.

– Вот прям дурачок-идиотом, – хохотнул Лысый. – Ты чего-нибудь знаешь об этом жутком посёлке?

– Кое-что знаю, – сказал я, закуривая на ходу. – Был такой очень великий очень путешественник – Мишуков. Я его дневники читал. В них все путешествия очень дотошно описаны. А вот о Мишуково всего два слова: страшно, блин!

– А старовер Мишуконтий сказал больше, – засмеялся Лысый. – Он…

– И всё! – прервал я Лысого, хохоча. – Он просто сказал: больше! Только добрался до берега Мишуковского, и как заорёт: больше!

– Так была открыта Мишуковская аномалия, – ржал Лысый. – Там всех клинит.

– Но у местных иммунитет! – давился я от смеха. – А у пришлых башню рвёт. Чую, посёлок уж близко.

– Ага, – ляпнул Лысый фишку старика, и захлебнулся смехом. – Ага! И курить не надо!

Я тут же откинул окурок в сторону, и мы и вовсе чуть на асфальт не попадали – со смеху.

– Местные пацаны продают минуты пребывания на своей земле, – продолжил Лысый.

– Шестьдесят убойных минут по весьма приемлемой цене.

– Мишуковские «копы» бьют тревогу.

– Но дилер по кличке Тревога не колется.

Лысый, хохоча, упал на колени в пыль обочины, а я сел задницей на край асфальта. Мы смеялись, а по дороге проносились редкие машины.

Успокоившись – двинулись дальше, и вскорости подошли к указателю.

– п. Мишуково, – прочитал Лысый.

Дорога, пролегавшая средь сопок, теперь вывела нас к Кольскому заливу. Как широченная река, блистая в лучах солнца гладью воды, он величественно разлился меж двух крутых берегов, утопающих в зелени. На рейде, позади нас, стояло два судна. А на той стороне, впереди, начинался Мурманск, с тянущимися вдоль береговой полосы портами.

Вот ведь – рукой подать, но мы прошли лишь полпути. В обход залива топать ещё столько же.

– Да, Мишуково… – кивнул я. – Только смеяться расхотелось.

– Наверное, весёлые минуты на халяву не торкают, – сказал Лысый.

Посёлок располагался ниже дороги. Двухэтажка, четыре пятиэтажки, с десяток деревянных строений. Да три причала на берегу.

– Давай спустимся? – предложил я. – Курева хоть купим.

– А коль папирос взять, то и на хлебушек хватит, – прикинул Лысый.

– Ой, хлебушек! Хлебушек! – захлопал я в ладоши.

– Не расходуй энергию зря.

Первым встретившимся местным жителем оказалась девушка лет двадцати. Она покидала посёлок, подымаясь вверх по дороге, к трассе. И, пока мы сближались, откровенно рассматривала нас. Когда мы поравнялись, я уж хотел сказать ей: вы такая красивая, да яркая, что прям вот – зажмуриться. Не подскажете ли, где тут папиросы подешевле продают?

Но неожиданно она заговорила первой:

– Чего такие серые, мальчишки?