Тренировочный день 2

— Где-то еще такие есть? — удивляется Айгуля: — не обижайся, Лиля, но ты — странная.

— Все мне так говорят. — отмахивается Лиля: — что я странная. Но мне нравится играть в волейбол.

— Если бы не ты, ваши «сырники» проиграли бы. — указывает Волокитина: — продули бы к чертям собачьим. А ты тут меня бесишь. Вот две вещи меня в тебе раздражают и первая — это твое отношение! Ты же чертова золотая рыбка, Бергштейн, ты обид не запоминаешь. И страхов у тебя нет, потому что у тебя мозг примитивный как у рыбины. Только и хватает что жабрами шевелить. Потому ты и не боишься ничего. А вторая — что ты не ценишь ничего. Тебе все слишком легко дается, вот ты и носишься тут как та стрекоза. Мы с тобой разные, Бергштейн! Мы как Моцарт и Сальери и я тут Сальери, черт подери. Мы все — Сальери, кроме тебя, золотая рыбка. Мы все вкалываем по восемь часов в день на тренировках, а ты по танцулькам носишься и разлюли малина, даже тренировки пропускаешь! А потом по площадке словно метеор — то там, то тут! Думаешь я не видела как ты крученные мячи для своих пасов — в обратную сторону раскручивала, давая своим добивающим нулевой спин?! Это как возможно вообще! У тебя что, ЭВМ в голове?

— Эээ… — Лиля чешет затылок и виновато смотрит на Волокитину: — правда? Я так делала?

— И самое противное что я на тебя и сердится толком не могу. — вздыхает девушка: — иди уже сюда, дай тебя обниму. Терпеть тебя не могу. — и она обнимает Лилю за плечи: — ну ты выдала вчера. Серьезно говорю тебя не сегодня-завтра в высшую лигу пригласят, ты ж просто метеор.

— Ура! — Лиля обнимает Машу: — Маша на меня больше не сердится! А в высшую меня уже приглашали месяц назад. В «Крылья Советов».

— Чего?

— Но я отказалась. Не хочу в Москву, я тут привыкла уже, тут девчонки хорошие и…

— Чего?!!

Глава 18

Глава 18

Тем временем подошла очередь к колесу обозрения и волею судьбы Виктор оказался в чашке-кабинки вместе с Марией Волокитиной и Лилей Бергштейн, а также Аленой Масловой. Светлана и Айгуль почему-то оказались в следующей кабинке вместе с Мариной и каким-то молодым пареньком, с которым Марина уже успела познакомиться в очереди.

Сама кабинка имела четыре пластиковых сиденья, цепочку, которая закрывала вход и металлический руль посередине, держась за который можно было разворачивать кабинку для лучшего обзора.

Волокитина села, скрестив руки на груди и всем своим видом показывая, что она тут вообще случайно и ничего общего с этой Бергштейн не имеет и иметь не желает. И вообще с момента как Лиля сказала, что ее в прошлом месяце в основной состав «Крылышек» пригласили — она сразу же замкнулась в себе. Сказала, что она с идиотами не разговаривает по причинам принципиальным и все тут. Потому что идиотизм — это штука заразная, и нужно общение с больными людьми к минимуму свести, а еще лучше эту Бергштейн изолировать от общества и в смирительную рубашку запаковать. И кормить через клизму.

Лиля конечно же от нее не отстала и даже сумела втиснуться в одну с Машей кабинку, затащив с собой и Светлану, которая в свою очередь — прихватила за руку и Виктора, пока тот оглядывался на Айгулю. И вот результат — сидят они вчетвером и молчание неловкое в воздухе… повисло бы, если бы не Лиля Бергштейн, по прозвищу «Железный Кайзер».

— … ну вот она и смотрит, стоит какая-то девушка и по мячику лупит, да еще как попало он у нее идет, то влево уходит, то вправо! — рассказывает какую-то историю про спортивные сборы Лиля: — а мы неподалеку стояли. Юльке то все равно, а Светка Кондрашева не стерпела, подошла к ней. Говорит, ты ладонь разворачивай и удар всем телом должен идти, вот так, а то бьешь как курица лапой. Девушка еще тихая такая, послушала, головой покивала и продолжила свои мячи класть то влево, то вправо. И тут я вижу, что она не просто так мячи кладет, она же ими точно по пересечению линий попадает, каждый раз, представляете? Над сеткой с подачи! А тут тренер пришел и говорит, мол кстати, познакомьтесь, это же Светлана Сафронова, чемпионка СССР! Было очень неудобно, Кондрашева даже покраснела немного… а чего вы все молчите, как в рот воды набрали, а?

— Так ты весь эфир собой забиваешь, Лилька. — говорит Алена Маслова: — ты ж никому слова не даешь вставить.

— А давайте кабинку развернем? — предлагает Лиля: — Витя, разворачивай нас, чтобы осмотреться хорошо, скоро совсем наверху будем же!

— Давай. — соглашается Виктор и берется за железный «руль». Действительно, кабинка набирает высоту и совсем скоро уже будет на самой вершине колеса обозрения. Они уже поднялись выше макушек деревьев в парке, отсюда открывался вид на центр города, на речушку Колокамку и один из мостов через нее. Виднелся купол драматического театра и краеведческого музея рядом с ним.

Виктор напрягается, разворачивая кабинку, так чтобы все сидящие могли оценить пейзаж не вставая с мест и не крутя головами.

— Какая красота. — говорит Лиля: — правда же? Мне тут нравится. В Кёнике тоже ничего, там исторический центр города очень красивый и аккуратный, но и тут хорошо. Вон, посмотрите, речку видно!

— Тоже мне красота провинциального разлива. Половину вида деревья закрывают. Город видно только в верхней трети колеса. — говорит Волокитина, видимо устав держать обет молчания: — никчемный аттракцион. И старый уже. Слышали, как мотор визжит? На последнем издыхании, вот сейчас остановится и…

Со страшным скрипом кабинка покачнулась, да так, что все схватились за перила, покачнулась и откатилась в обратную сторону. Колесо обозрения остановилось.

— Так, теперь официально. — говорит Алена, выглядывая из кабинки вниз, где стоящий у колеса работник парка хватается за голову и бежит к синей будочке трансформатора, стоящей рядом: — объявляю Машу «поганым языком года». Накаркала.

— Не переживайте. — говорит Виктор, считая своим долгом успокоить всех девушек вокруг: — ничего страшного. Это не на льдине в океан уплыть, тут центр города, мотор починят или там пожарную машину пригонят. В общем не оставят нас без помощи.

— Классно! — сияет Лиля: — смотрите, какой отсюда вид! Мы практически на самом верху застряли! Вот нам повезло! Тем кто ниже — не так, они только деревья и видят, а я отсюда и речку и драмтеатр и библиотеку и даже воон там, зеленая — крыша железнодорожного вокзала!

— Зато до тех, кто ниже — пожарные лестницы достанут. — отвечает ей Волокитина: — а мы тут останемся. На закат смотреть. И помрем с голоду.

— Вот помолчи, Волокитина. — говорит Алена: — дальше не каркай, умоляю. Если бы ты чего хорошего сказала там… ну например, что мне парня сегодня найдем. Высокого и симпатичного, так нет, нужно чертово колесо остановить.

— Какова вероятность того, что колесо остановится? — спрашивает Лили и поворачивает голову к Виктору: — ты же зануда у нас? Так тебя Айгуля называла!

— Секунду. — отвечает Виктор: — за зануду я ей еще выпишу, но вообще вероятность остановки колеса обозрения в парке отдыха имени Кирова — довольно высокая. Во-первых, как и говорит Маша — это довольно старое колесо, при этом скорей всего никто не озаботился проверкой и капитальным ремонтом электродвигателя. Во-вторых мотор и подвижные части колеса обозрения стоят на открытом воздухе, подвергаясь разрушительному действию коррозии. В-третьих, тот факт, что на колесе сегодня именно мы — изменяет ткань вселенной.

— Это каким таким образом? — хмурит бровь Алена Маслова: — как это Волокитина ткань вселенной на себя перетягивает?

— Она высказывает негативные прогнозы, которые сбываются. Что тут более первично — ее прогнозирование событий или же она заранее рассчитывает события и на основании этих данных выдает прогноз — непонятно. Полагаю, что нам нужно сдать Марию в Академию Наук СССР, пусть там и разбираются, а я — простой физрук и как Понтий Пилат — умываю руки. — заканчивает Виктор, понимая, что нужно отвлекать девушек от сложившейся ситуации, а потому нужно говорить хоть что-то, любую белиберду. Желательно смешную. Анекдот рассказать?