Тренировочный день 2

— Вот, слышала, Волокитина? Тебя нужно в Академию Наук сдавать, на опыты. — говорит Алена: — и как я додумалась тебя с собой взять вообще? Ты же сперва мне личную жизнь сломала, а сегодня — общественное колесо обозрения! Не человек, а катастрофа. И сидишь тут сычем…

— Да нормально Маша сидит. Она даже улыбается! — защищает ее Лиля: — вот, видели — она улыбнулась! Маша, от улыбки хмурый день светлей! Улыбнись еще раз!

— Бесишь ты меня, Бергштейн. — вздыхает Волокитина: — и за что мне такое наказание — с тобой на колесе обозрения застрять?

— Девчонки! — раздается крик и Виктор — поднимается и вертит головой по сторонам. Из висящей чуть ниже кабинки машут рукой.

— Как вы там? — кричит ему Айгуля, держа руки у рта рупором: — все нормально? Лиля с Машей еще не подрались? Снизу тут передали что короткое замыкание в трансформаторе! Говорят подождать, минут десять-пятнадцать!

— Хорошо! — повышает голос Виктор в ответ: — будьте осторожней! Когда мотор включат — кабинки снова качнутся, нужно сидеть и держаться, чтобы не выпасть!

— Что бы я без тебя делала! — улыбается Айгуля и машет рукой. Виктор машет в ответ. За его спиной размахивает руками Лиля, он оборачивается и усаживает ее в пластиковое кресло, потому что прыгать и руками мазать на такой высоте в такой вот кабинке, где от падения тебя только цепочка на проеме отгораживает — дурная идея.

— Вот поэтому ты меня и бесишь, Лиля. — говорит Волокитина: — ты серьезно ничего не воспринимаешь. Ни на площадке, ни в жизни. У тебя же талант, курица ты эдакая. Играть ей весело… — она головой качает: — весело ей…

— Ну правда же весело… — Лиля улыбается: — и тебе тоже нравится играть! Я же видела! Я так за тебя болела!

— Два года назад. — прищуривается Волокитина: — кто на турнире по большому теннису все серебро с региональных унес? И, кстати — почему серебро, Бергштейн?!

— В смысле? — хлопает глазами Лиля: — ну за второе место всегда серебро дают…

— Господи! — стонет Волокитина: — клянусь я тебя сейчас сама за борт кабинки выброшу! Второе место по региону — почему?! Нет, не отвечай мне, я сама скажу почему. Потому что тебе девчонку стало жалко, которая с тобой в финале играла! Скажешь не так? Ты — ее пожалела, Бергштейн! Вот просто жалко ее стало, что она в перерыве слезы лила как крокодил, и ты поддалась, видно же было!

— Я уже и не помню… — чешет затылок Лиля.

— И при этом — в большой теннис! Ты, млять, многостаночница, у тебя все получается! Что тебе «весело», там ты всех обыграть можешь! Теннис, волейбол, баскетбол, да что угодно! Ты свои таланты в землю зарываешь и сверху вот такой каменный крест втыкаешь, дура! Тебя в «Крылышки» пригласили, а ты отказалась! Ну не идиотина ли!

— Ты чего на меня кричишь, Маш? — осторожно спрашивает Лиля: — да я же к вам всем привыкла, тут такая команда хорошая, все меня любят и…

— О, господи, Бергштейн, разуй уже глаза и уши! Любят они ее! Да никто тебя не любит! Я вот — тебя терпеть не могу, потому что у тебя все получается! Ты… чертов Моцарт, а ты помнишь, как Сальери к нему относился. Я тебе завидую! Были бы у меня такие способности как у тебя, так я бы давно уже в сборной СССР выступала бы за страну на международной арене, а ты… засела у нас в Мухосранстке и сидишь на своей заднице!

— Неправда. — опускает глаза Лиля: — ты меня тоже любишь. Просто у тебя такая любовь… жесткая. Ты обо мне заботишься. Порой даже больше, чем девчонки из команды. Помнишь, в тот раз, когда я в первый раз против вас играла — ты мне пластырь дала? Я тогда еще без наколенников была и…

— У меня просто лишний был!

— Вот видишь. Ты меня любишь и обо мне заботишься. — улыбается Лиля: — и я тебя тоже. Ты потрясающая, Маша. Твои удары… и как ты вверх взлетаешь, словно птица — руками в стороны! Все говорят, что Мария Волокитина — лучший игрок области!

— Ты мне зубы не заговаривай, Бергштейн! Какого черта ты отказалась от основного состава «Крылышек»?! Вот спустимся отсюда и пойдем на ГТС, переговоры с Москвой заказывать, позвоним главному тренеру «Крыльев Советов» и скажем что ты согласна!

— Не поеду я в Москву! — складывает руки на груди Лиля: — я там не знаю никого! И меня в детстве туда уже возили — кариес лечить, у меня неприятные воспоминания с Москвой связаны. И потом… вот от нас Тамарку Мордвинову в прошлом году забрали в высшую лигу и что?

— Что-что. Квартиру ей в Москве дали уже. — ворчит Волокитина: — и зарплата достойная. По заграницам катается, вот что.

— Без нее совсем не то. — говорит Лиля и улыбается, но улыбка выходит какой-то печальной: — девчонки совсем руки опустили. Она же у нас душа команды была, самая лучшая и самая светлая. И раз — нету ее. То есть мы то понимаем что для нее лучше там, в высшей лиге, даже по телевизору пару раз ее видели, но все равно. Как будто умерло что-то. А если у нас всех заберут туда? Юлю Синицыну, Свету Кондрашову, меня… кто будет за команду играть?

— Да кому какое дело, кто за ваш задрипанный молокозавод играть будет! — не выдерживает Волокитина: — зато у тебя карьера вверх пойдет. И даже черт с ней, с карьерой и квартирой, ты у нас все равно малохольная, тебе соленый огурец за сладость сойдет, но разве не весело тебе будет играть на более высоком уровне? Ты и эти двое — вы втроем всю команду тащите, остальных можно смело с площадки убирать, никто и не заметит, они вам только мешаются! Вот ты твердишь «весело играть в волейбол», разве не охота побеждать, черт возьми? На уровне страны!

— Если я уйду, то и девчонки уйдут. — тихо говорит Лиля: — а я так не могу. Вот ты говоришь «задрипанный молокозавод», а Федор Степанович старается. Как может для нас все выбивает. Мне вот даже звание почетной доярки присвоили, вы только не смейтесь, но за него коэффициент по зарплате идет повышенный. Да и Юля Синицына держится, ей же в ЦСКА предложили, а она пока думает.

— Охренеть. — выдает Алена Маслова: — так и шла бы! В ЦСКА! Она к армейцам ушла бы, ты в «Крылышки» и мы бы вчера без тебя и Синициной так «Красным Соколам» наваляли бы! Вот что за эгоизм, право слово! Шли бы вы все… в высшую лигу, место молодым освобождали, а то у вас восьмерка вчера как неживая играла. Им тут предлагают стать королевами спорта, а они все в Золушек играют.

— Тут и думать нечего, уйдет Юлька в ЦСКА. — говорит Волокитина: — уж она-то ложку мимо рта не пронесет, она не такая как ты, Бергштейн. Помяни мое слово.

— Снова накаркаешь.

— Тем более. — Лиля снова сияет улыбкой: — если Юля уйдет, то я тем более остаться должна. И вообще, мне тут нравится! Вы все — классные. И вон, я с Поповичем познакомилась! Айгуля мне рассказала что он у вас помощником тренера по сексу теперь работает, то-то я думала почему она так классно вчера сыграла! А меня тоже можно? — она наклоняется чуть вперед и на секунду Виктор даже думает что она это всерьез. Но вовремя замечает лукавые искорки в ее глазах.