Тренировочный день 3

— А мне сейчас как раз ничего и не нужно. — говорит Виктор: — вполне такие отношения устраивают.

— Это потому что предыдущая тебе сердце разбила и в Москву уехала? — понимающе кивает Айгуля: — да ну, нашел по кому горевать. Анжела твоя та еще шалашовка была.

— Ты-то откуда знаешь? — удивляется Виктор.

— Город у нас маленький, все про всех знают. — отвечает Айгуля: — так что и про тебя с Лилькой будет всем известно моментально. Я даже думаю, что уже всем все известно. Даже тем, кто за команды местные не болеет и что такое волейбол слыхом не слыхивал. Уверен что тебе весь этот геморрой нужен?

— Да нормально все. Лиля девушка хорошая, порой даже слишком. Рядом с ней может быть страшно, иногда стыдно, но всегда — весело. — отвечает Виктор: — чем не подруга по жизни. Кроме того… мне сейчас на пользу будет статус именно занятого будет.

— А. Ну тогда понятно. — говорит Айгуля: — я и забыла что ты у нас школьный физрук и тебе сидеть неохота по статье «совращение малолетних» или как она там называется.

— С чего это ты тут…

— А с того, что следят за нами, товарищ Полищук. И если это не агенты царской охранки, а ты не товарищ Ульянов со свежим выпуском газеты «Искра» под мышкой — то эти девицы скорее всего твои ученицы. — улыбается Айгуля и крепче сжимает ему руку: — тихо, тихо, тихо. Не поворачивайся, спугнешь. Видишь, я тебя понимаю. Крепкий и красивый парень в школе… старшеклассницы кипятком писаются наверное. Вот только путь ты выбрал неверный, товарищ Полищук со своей «Искрой».

— Это еще почему? — он скашивает взгляд, чуть повернув голову и видит группку из нескольких девчат, которые делают вид что усиленно изучают старые афиши на бетонной стене. Ну конечно. Нарышкина и ее компания. Все тут — Коломиец, Терехова и Баринова. Конспираторы…

— Да потому что трюк «его сердце занято Лилей Бергштейн» действительно всех женщин вокруг отпугивает. Всех взрослых женщин, у которых есть мозги и чувство самосохранения. Но подросткам… — она качает головой: — вспомни что делают подростки если что-то им недоступно, да еще и запрещено? Ах, да, а еще если твоя девушка сама Лилька, то это же вот такенный знак качества у тебя на лбу! «Значит хорошие сапоги, надо брать». — передразнивает она секретаршу Верочку.

— Ну… а какие у меня были варианты? — отвечает Виктор: — сама знаешь, молодость и целеустремленность — страшное сочетание. Есть у меня в классе одна такая одаренная и тем и другим, Лиза Нарышкина. Девушка красавицей вырастет, да и сейчас уже красотка. Умная, развитая не по годам, но вбила что-то себе в голову и все тут. Кстати, ты же ее видела, это она на лестничной клетке напротив Лили живет.

— То есть ты хочешь сказать, что она видела как ты с этой бесстыжей Бергштейн на лестничной клетке обжимался? — хмыкает Айгуля: — ай да девчонка! Ну все, Полищук ты попал как кур в ощип. Видела я ее глаза… действительно очень целеустремленная девочка. Как там — нас бросала молодость в сабельный поход, нас кидала молодость на кронштадтский лед! Вырастет — будет такая хищница… знаешь, что — а ты ей поддайся.

— Чего?!

— А чего? Для молодой девочки это первая связь, а так у нее фокус с тебя пропадет. Ну… или нет. Тогда у тебя вообще две дороги отсюда будут — или в загс или в прокуратуру, понимаешь. — снова передразнивает персонажа из фильма Айгуля.

— Не надо в прокуратуру… — машинально отвечает Виктор.

— Сам не хочу, понимаешь… — разводит руками Айгуля. В прозрачном вечернем воздухе смех разносится особенно далеко.

Глава 12

Глава 12

Летние вечера в провинциальном городе были похожи как близнецы — мгновенно наступающие сумерки, теплый и прозрачный воздух, загоревшиеся фонари ночного освещения вдоль бульваров, влюбленные парочки и молодые мамаши с колясками, гуляющие по дорожкам парка и рядом с ним, на центральных улицах. Где-то играет музыка и слышны взрывы хохота, какая-то компания с гитарой и бутылкой портвейна устроилась прямо на детской площадке, слышен заливистый женский смех.

Четверо подружек неторопливо идут по бульвару, так и не наговорившись всласть за весь день, впереди вышагивает Нарышкина Лиза, заложив руки с портфелем за спину и опуская каждую ногу так, словно печать на мостовой ставит. Рядом с ней, заложив руки за голову идет Инна Коломиец, за ними — двое. Оксана Терехова и конечно же Яна Баринова, все четверо уже подруги не разлей вода.

— Не ну вы видели?! Видели?! Я же потом специально вниз спустилась и посмотрела! Там четыре с половиной метра наверное! — продолжает восхищаться Оксана Терехова, ее глаза блестят лихорадочным блеском, словно два драгоценных камня в сумерках: — чистая Ирия Гай! Настоящая вестерианка! Вот бы с нее носки снять, наверняка у нее там шесть пальцев!

— Чего? Какие еще шесть пальцев? — хмурится Инна Коломиец, оборачиваясь: — ты это о чем?

— Ну ты даешь! А еще «Технику Молодежи» читаешь! — всплескивает руками Оксана: — Ирия же инопланетянка с планеты Вестер! Эти инопланетяне отличаются от людей только тем что на ногах у нее шесть пальцев. А она когда кроссовки сняла и на учительский стол села, то у нее на ногах белые носки были, так что не посчитать… а жаль. Я уверена, что у нее на ступне шесть пальцев!

— Гай-до в «Технике Молодежи» не публиковалась. Она в «Пионерской правде» по частям выходила. — поправляет Оксану Яна Баринова: — я ее там читала. Очень интересно. Но я себе Ирию Гай немного другой представляла. Тетя Лиля она скорее, как сама Алиса Селезнева — такая же взбалмошная и на подъем легкая.

— Тетя Лиля… — ворчит Лиза Нарышкина: — какая она тетя? Да она всего на сколько лет нас старше? Лет на семь?

— Ты же сама говорила, что она старая. — замечает Инна: — что совсем старая.

— Это я раньше говорила. До того, как решила, что она мне теперь как сестра. — поясняет Лиза: — я с ней соревноваться никак не могу, уж слишком она… такая. Но мне и не нужно. Я буду ей как младшая сестра и она меня в семью примет.

— А вы видели, как Лермонтович из класса выскочил как эта Ирия Гай на стол Виктора Борисовича забралась? — задает вопрос Инна Коломиец: — как будто его кипятком ошпарили. Уверена, что у него кровь из носа брызнула!

— Мальчишки такие идиоты. — авторитетно заявляет Оксана: — на переменах под лестницей толкутся, ну той, что в столовую ведет. Там же ступеньки не сплошные, а просто плиты из мраморной крошки, снизу видно кто идет. Пытаются под юбку заглянуть, уроды.

— Пусть пытаются. — машет рукой Инна: — я на летних все равно юбки не ношу, да и Лизка вон в джинсах ходит. А у Яны там шорты спортивные.

— А если кто из девчонок не знает? — возражает ей Оксана: — и вообще, неправильно это. Подглядывать.

— Говорит та, кто за парнями в мужской раздевалке подсматривала. — хмыкает Инна: — молодая и озабоченная лицемерка Терехова. За кем ты там подсмотреть хотела? Не за Поповичем же? Я так понимаю, что у нас только одно место для фанатки физрука есть. Кто тебе там понравился так, а?

— Ты не понимаешь! — защищается Оксана и машет руками: — это другое! У меня научный интерес был! В смысле… ну интересно же как у них там все… потому что анатомический атлас все в разрезе показывает и в черно-белом еще!

— Тю… — протягивает Инна: — что ты парней голых не видела еще? Ну ты даешь, Терехова. Тебе сколько лет уже? Четырнадцать? Пятнадцать? Так старой девой и останешься.

— Ой, сама-то! — огрызается Оксана: — можно подумать, что знаешь уже все!

— А я еще на прошлых летних каникулах в лагере насмотрелась. — заявляет Инна: — ничего интересного, это я тебе как доктор говорю. Я даже пробовала… всякое. Целовалась там и вообще. Так что опыта у меня уж всяко побольше.