Тренировочный день 4

— Конечно. Я теперь взрослая, у меня даже муж есть. — Лиза перекатывает сигарету из одного уголка рта в другой и достает прозрачную пластиковую зажигалку оранжевого цвета с надписью «BiC», выдавленной на боку.

— Ого! Дай глянуть! — говорит Оксана и зажигалка идет по рукам, а Яна — хмурится, упирая палец в подбородок.

— Откуда у тебя муж? — спрашивает она: — что ты выдумываешь, Боярыня?

— Оттуда! Виктор Борисович сказал, что дождется!

— Не плачь девчонка, пройдут дожди, солдат вернётся, ты только жди… — бормочет себе под нос Инна, изучая зажигалку: — красивая. Импортная? Не дождется тебя никто, Боярыня, чего ты голову себе морочишь, вон лучше к Лермонтовичу присмотрись, второй год парень по тебе сохнет…

— Да что ты понимаешь! А ну отдай сюда! — Лиза нетерпеливо отбирает зажигалку у Инны и щелкает ею. Затягивается от огонька, тут же — закашивается, согнувшись пополам и уронив сигарету на землю.

— Не умеешь — не берись. — констатирует Инна, глядя на нее: — ты попервой не в затяг кури, просто в рот дыму набирай и все. Куда ты всей грудью дым хапанула сразу?

— Кха! Кха! Ну и гадость! — Лиза с негодованием смотрит на сигарету, которая лежит под ногами, сует пачку в руки Оксане: — забирай. В жизни курить больше не буду. Тьфу! Во рту будто кошки насрали!

— Трахаться тоже ничего хорошего. — предупреждает ее Инна, аккуратно раздавливая горящую сигарету подошвой туфли: — вообще все эти взрослые радости жизни так себе. Мама говорит, что с годами ей все больше хочется обратно в школу.

— Дай, я попробую? — Яна забирает пачку сигарет у Оксаны и достает одну коричневую палочку. Оглядывает ее со всех сторон, принюхивается.

— Пахнет хорошо. — говорит она: — и правда немного мяты чувствуется. А вообще такой… благородный аромат что ли… дайте зажигалку?

— На. Можешь себе оставить. — Лиза сует ей в руки зажигалку: — что за жизнь такая, никакой радости. Еще и сегодня вместо Виктора Борисовича эта Мэри Поппинс будет. Терпеть ее ненавижу.

— Альбина нормальная вроде. — говорит Яна, вертя в руках зажигалку: — и учит хорошо и вообще. Улыбается. Старшеклассники так по ней с ума сходят, я слышала что кто-то ей стихи написал и даже букет цветов на восьмое марта подарил, здоровенный такой.

— Уверена, что старшеклассники, а не их родители? — сомневается Инна.

— Она все равно красивая и стильная. Хотя конечно Ирия Гай ее по всем пунктам уделает, но на то она и Ирия Гай. — отвечает Яна и щелкает зажигалкой. Выдувает клуб дыма и прислушивается к себе.

— Нормально вроде. — говорит она: — и даже немного мятно во рту стало.

— Я от Лили Бергштейн тащусь как удав по стекловате. — подает голос Оксана Терехова: — она просто классная и все тут. Никакая Альбина рядом не стояла… вы видели как она в окно выпрыгнула?!

— То, что она суицидница со стажем и без царя в голове — вовсе не означает ее привлекательность для противоположного пола. — говорит Инна: — я у вас в компашке вообще голос разума, заметили? Лиза — мажорка, Ксюха — фанатка, Яна — пофигистка и только я веду вас к победе коммунизма и миру во всем мире. Эта ваша Ирия Гай, конечно, поражает разум среднестатистического гражданина, но как с такой жить прикажете? Она же завтра крокодила в квартиру притащит или начнет по потолку ходить. Нее, если бы я была парнем я бы выбрала такую как наша Боярыня. А что? Впечатлительная молодая особа, хорошие родители опять-таки, титьки вон имеются, не такие как у Барыни, но все же…

— Сдались вам всем… — Яна снова затягивается и выдувает клуб дыма вверх: — мои… достоинства. Сами выросли. А завидовать — плохо. Тем более — нечему. Я когда наклоняюсь вперед — они меня перевешивают… и бегать тяжело, все трясется.

— Помолчи, Барыня, не трави душу. — морщится Оксана Терехова и протягивает руку: — дай-ка сигарету, я с горя закурю. У меня вообще ничего спереди нет, я там ровная как будто доска у меня там. И не надо про капусту и молоко, оно так не работает…

— Грудь — это жир. — авторитетно говорит Лиза, поднимая палец: — это просто означает что Барыня у нас — жирная, вот и все. Ай! Ладно, ладно, не жирная! — хохочет она, отбиваясь от Яны.

— Сама ты жирная! У меня все на месте! — пыхтит красная Баринова: — у меня, между прочим, совсем никакого живота нет!

— Какая гадость… — выдает Оксана, затянувшись: — но и правда мятой отдает…

— Терехова! Ты куришь?! — раздается голос, и все вздрагивают, а Оксана с Яной тут же прячут сигареты за спину. Оборачиваются и расслабляются.

— А, Борисенко. — говорит Лиза Нарышкина таким тоном, каким королева могла бы сказать «а, червяк».

— Курение — яд. Лучше спортом занимайтесь. — убежденно говорит Артур Борисенко: — Терехова! Я слышал, что у тебя «Понедельник начинается в субботу есть» и «Посол без верительных грамот». Меняемся почитать? У моего брата полное собрание сочинений зарубежной фантастики есть! Рей Бредбери и Айзек Азимов! О! И Ян Вайсс, «Дом в Тысячу Этажей»! Карел Чапек, «Война с саламандрами».

— Правда? — глаза у Оксаны загораются: — приноси тогда Яна Вайсса и Рея Бредбери, а я принесу Стругацких и Ефремова. Ты «Туманность Андромеды» читал?

— Читал конечно. — слегка обижается Артур: — как не читать.

— Хорошо, тогда я принесу Станислава Лема «Магелланово Облако», тоже очень хорошая фантастика. — говорит Оксана: — а ты оказывается фантастику тоже любишь, Борисенко?

— Спрашиваешь. — вскидывает голову Артур: — очень люблю. И про Ирию Гай в тот раз я первый подумал! Просто ты быстрей сказала. Так что… давай книгами обмениваться, вот.

— Давай! — Оксана протягивает руку для рукопожатия: — почитаем!

— Хорошо! — парень пожимает ей руку: — завтра и приноси.

— Только бережно читай. — предупреждает его Оксана: — а то я знаю вас парней, у вас манера читать когда едите что-то или вовсе в ванной. Испортишь мне книжку — не сносить тебе головы. Я тебя Инне на поругание отдам.

— Пхвахах! — давится воздухом рядом Инна.

— Да ты что! Я бережно!

— Бережно он… а чего у тебя уже синяк и рубашка порвана? Опять с Лермонтовичем подрался?

Глава 10

Глава 10

— В твоем возрасте, Сидоров, Александр Македонский уже полмира завоевал!

— Ну, Светлана Михайловна, так у него и учителем были не вы, а Аристотель!

— Наконец вы изволили присоединиться к нам, Виктор Борисович. — говорит Маргарита Артуровна и Виктор удивляется тому, что при этих словах с ее губ не капает яд, столько сарказма заключено всего в одной фразе. «Наконец вы изволили присоединиться…». Понятно, что он опоздал немного на импровизированный педсовет, который Маргарита Артуровна (для школьников) или по-другому — комсорг Ритка (для педагогов) решила собрать заранее, чтобы обсудить предстоящий поход. Собрались после уроков в учительской, во время учебного года тут постоянно народ толкался, а на каникулах помещение пустовало, отдавая какой-то сиротливостью, как покошенная хата с пустыми окнами на краю поселка.

Собираться на педсоветы Виктор любил. И не потому, что вот хлебом его не корми, а дай выступить или послушать, так сказать социальную интеграцию в общество прошлого совершить, а потому что Риточка всегда чудное печенье домашнего приготовления на такие вот собрания приносила и чай заваривала. Цейлонский, крепкий, на просвет бордовый, будто закат над морем. Пить чай с вкуснющими Ритиными печеньками и кивать головой в такт ее словам — вот и все что, собственно говоря, от него требовалось. А дома его все равно никто особо не ждет, разве что у Батора со Светкой очередной кризис жанра произошел и поссорились они снова, ну или наоборот — так сильно помирились, что Маринка к нему придет, переночевать подальше от этих двоих. Хотя если так подумать… может и стоит домой поскорей заявится, глядишь и правда Маринка к нему ночью заглянет, чем черт не шутит.