Тренировочный День 5

— Romantic whites… — читает Яна обложку: — романтический белый — номер один in summer. То есть романтический белый цвет номер один для лета? А почему на обложке девушка в сиреневом? Так нелогично. Ре… рефрешенли брайт, каррибеан принтс… а это я вообще не понимаю. Ну, брайт — значит яркий, а все остальное… ага, вот! Ваканшэн, или вакейшн вардроб. Ну это ясно, гардероб для каникул… или в отпуск. Мне бы…

В этот момент она слышит, как проворачивается ключ в замке входной двери. Вскакивает с места и спешит в прихожую, успевает включить свет до того, как дверь откроется.

— Мама! — говорит она, подхватывая тяжелую сумку у самого пола: — а я ужин приготовила! Пюре с котлетой!

— Какая ты у меня умница, Яся. — выдыхает мама и улыбается, привалившись к дверному косяку: — молодец. Дай-ка я обувь скину и сразу же тебя обниму!

— Мама! Ну я уже не маленькая! — протестует Яна, но дает маме обнять ее поцеловать в лоб: — мама, сумка тяжелая. Давай я ее на кухню унесу…

— Погоди-ка. — мама останавливает ее и достает из сумки какой-то сверток коричневой бумаги, перетянутый бечевкой: — вот, это я тебе по распределению достала, кофточка симпатичная. Правда я не знаю, не будет ли она слишком мала для твоей грудки…

— Померю сейчас! — кивает Яна: — только вот сумку на кухню у несу. А ты руки мой пока и кушать садись.

— Как быстро время бежит, — качает головой мама и улыбается: — вот уже ты мне говоришь «мой руки и садись кушать», а ведь когда-то была воот такой! Помнишь ты говорила «кухать» вместо кушать? Воот такая малюсенькая была.

— Не помню я такого. Не помню — значит не было. — Яна утаскивает сумку на кухню. Ставит тяжелые стеклянные бутылки с молоком в холодильник, прячет пакеты с рисом и гречкой в шкаф. Разматывает полотенце, которым накрыла кастрюлю чтобы та не сильно остыла и накладывает в белую фарфоровую тарелку картофельное пюре. Сверху кладет две котлеты. Про себя сокрушается что так и не научилась делать хороший подлив, все таки суховато получается…

— Выглядит вкусно. И пахнет тоже вкусно. Божественный аромат еды приготовленной собственной дочерью. — говорит мама, появляясь в дверях кухни: — вот зачем я тебя рожала и воспитывала, чтобы ты мне ужин готовила. Вот буду старой — перееду к тебе с твоим мужем, будешь мне готовить. А я буду за внуками присматривать.

— Ну мама! Какие еще внуки! — возмущается Яна, подняв крышку чайника и убедившись, что в нем есть вода: — не будет никаких внуков. Я сперва карьеру сделаю. Вон Лиза хочет дипломатом стать, а Инна — в космос полететь. Ксюша хочет на медика отучиться. — она включает чайник в розетку и открывает хлебницу, достает оттуда буханку белого хлеба и кладет его на деревянную доску. Нарезает его тонкими ломтями.

— После того, как все вы станете врачами, космонавтами и дипломатами — все равно я буду ждать внуков. — твердо говорит мама и садится за стол: — никуда от этого не деться. Я вот тоже технологом по обработке стали хотела стать, а стала твоей мамой. Ну и технологом тоже, разумеется. Неужели тебе в школе никто из мальчиков не нравится?

— Мама! — вспыхивает Яна, прекращая нарезать хлеб.

— Я уже тридцать пять лет как мама. Масло из холодильника достань.

— Неправда! Мне только четырнадцать, так что ты мама четырнадцать лет! — находится Яна: — это если бы я сказала что ты Светлана Николаевна, тогда да, тридцать пять. А вот мама ты только четырнадцать лет, вот. И вообще, мне все это неинтересно. Мальчишки в школе такие дураки все. Лермонтович постоянно с Борисенко дерутся, а еще Лермонтович ту гранату в лагерь притащил, идиота кусок.

— Ну не знаю… в твоем возрасте нормально уже интересоваться парнями, вот твои подруги уже интересуются же…

— Мама! Да не интересуются они. Просто Инна… она вроде как на Артура Борисенко немного запала, но ничего серьезного.

— А Лиза? Которая отличница и всегда такая из себя модница? Она то уж точно с кем-то крутит, а? — прищуривается мама, пододвигая к себе тарелку с пюре и котлетками. Она наклоняется и втягивает воздух полной грудью: — ах, какой запах. Отдам я тебя на кулинарные курсы, будешь поваром. У тебя талант!

— Тоже мне талант, котлеты из холодильника разогреть. — ворчит Яна: — это же ты котлеты делала, я только картофельное пюре сообразила.

— И пюре тоже замечательное. Что наверняка тебе поможет в деле заведения моих внуков, ведь путь к сердцу мужчины лежит через желудок.

— Неправда. Ксюша говорит, что кратчайший путь к сердцу мужчины — через грудную клетку. Через ребра и кости грудины, вот. — Яна выключает засвистевший чайник и наливает в чашку заварку, добавляет кипятка, кладет дольку лимона и две чайные ложки сероватого сахара. Перемешивает все, стараясь прижимать лимонную дольку ложечкой, чтобы выдавить сок. Ставит чашку на стол перед мамой.

— Какая ты умная. — качает головой мама: — все-то ты знаешь. Мне уже нечему тебя учить. Скоро больше меня станешь.

— Неправда. — бурчит Яна: — тебе всегда будет чему меня научить, ты же старше. И всегда будешь старше.

— Как это нехорошо с твоей стороны, Яся, напоминать своей маме о возрасте. Между прочим в прошлый раз на пляже нас приняли за двух сестер. Помнишь? — мама дует на чашку с горячим чаем.

— Просто ты очень молодо выглядишь. — говорит Яна, наливая чаю себе и присаживаясь напротив: — конечно кто же поверит, что ты моя мама. Еще немного и тебя уже за младшую сестру принимать будут.

— Ой лиса… — качает головой мама: — знаешь как меня умаслить, хитрюга. Вот поужинаем сейчас и пойдем кофточку мерить. Должна быть как раз… правда на тебя трудно найти по фигуре… и в кого ты такая удалась, уже больше чем у меня…

— Мама!

— Это же хорошо, доча. Мальчики такое любят. Сможешь выбрать кого захочешь. Только сперва маме покажи кого выбрала, мама тебе все расскажет.

— Не собираюсь я никого показывать. И вообще, мои подруги все тоже больше о карьере думают.

— Даже Лизочка? — мама поворачивает вилку ребром и разламывает котлету на две части, поддевает одну и отправляет в рот. Жует, подняв глаза к потолку и кивает сама себе.

— В следующий раз в фарш побольше хлеба нужно положить. — говорит она: — будет воздушнее… так о чем это я? Ах, да, Лизочка же по вашему Поповичу сохнет, разве нет?

— Это не считается. Это у нее иллюзии и заблуждения. Если вон Ксюше Гойко Митич нравится и Ирия Гай это же ни о чем не говорит? Это… ну воспаленное сознание у Лизки, вот и все.

— А я когда в школе училась у нас тоже была одна девочка, которая по физруку сохла. Да честно говоря, все по нему сохли, ну девочки. Он высокий был и статный, правда без левой руки, с протезом, но зато с орденом после войны. Седой такой и мужественный… и без жены. И я тоже немного на него заглядывалась. Девочки обычно не на сверстников обращают внимание а на тех, кто постарше.

— То есть у Лизки все нормально? Между ней и Поповичем разница в возрасте почт десять лет, а она говорит что у Гёте любовница шестнадцатилетняя была, а ему тогда уже девяносто стукнуло! А я ей говорю что это все равно ненормально и встречаться нужно с ровесниками! А она мне Пушкина цитирует, представляешь? Любви, говорит, все возрасты покорны и все тут.

— … но юным, девственным сердцам ее порывы благотворны, как бури вешние полям. — декламирует мама: — твоя подруга права, нет в мире такого закона чтобы вот прям год к году встречались. Просто вы еще дети и…