Тренировочный день 6
Шрифт:
— Волейбол — это страсть!
— Волейбол — это наука. Схемы, паттерны поведения, расчет ресурсов и разработка тактики, планирование стратегии и раскрытие потенциала всех игроков. А ты Громова, со своей страстью никогда капитаном не станешь. И тренером тоже.
— Хм. Какие интересные тут ритуалы у местного тренера. Пишут, что он со всей своей командой спит, для повышения результатов. — задумчиво говорит Арина, переворачивая газетную страницу: — а у нас почему не так?
— Чего?! А ну дай сюда!
Глава 3
— Ты смотри, что эта гадина понаписала про нас! — трясет в воздухе газетой Наташа Маркова: — нет, вы гляньте! Инсинуации! Будто Витька с нами всеми спит, а он даже не собирался!
— Маркова, ты седьмая на скамейке запасных в команде рабочего коллектива предприятия, сгоняй за газировкой лучше. — откликается Маша Волокитина: — не могут такое в газете написать. Цензоры не пропустят. У нас, конечно, свобода слова, но в определенных рамках. Как в областной газете могут написать, что в местной волейбольной
— Обязательно. — отвечает ей Виктор: — вот прямо обязательно. Я вас сейчас по домам отпущу и весь боевой настрой, который мы по крупицам собирали — посыплется как песочек. Будете сегодня все вместе ночевать. Вещи кому какие нужны или сменная обувь там или мишку плюшевого из дома нужно — скажите, вам привезут. Но ночуем сегодня все вместе и вот тут… — он в свою очередь обводит пустые трибуны и площадку с волейбольной сеткой в центре взглядом. Упирает руки в бока. Глубоко вдыхает. Улыбается.
Они приехали в город уже вечером, после шести. По предварительной договоренности с руководством им без всяких вопросов выделили и задние спорткомплекса в полное распоряжение и матрасы с бельем и ужин в термосах, никто даже пикнуть не попытался. Руководство комбината в лице Соломона Рудольфовича, заместителя директора по производству — понимало, что победить команду из высшей лиги невозможно по определению, и надеялось хотя бы на достойное сопротивление. Однако в сердцах людей всегда живет безумная надежда на чудо. На то, что «настанет день, настанет час, настанет миг…» и что этот тот самый день, час и мгновение, когда «кипит гранит, пылает лед и легкий пух сбивает с ног!». Что чудо произойдет именно с ними, именно сейчас. А для чуда — ничего не жалко. Потому Соломон Рудольфович отдал приказ чтобы никто не перечил тренеру команды, а в связи с тем, что Валентин Сергеевич фактически самоустранился, то человеком, которому на короткое время стали доступны все ресурсы Комбината — стал Виктор. Он вполне мог бы заказать на ужин жаренного слона и мог быть уверен, что волшебники из отдела связей со смежниками — тут же связались бы с ближайшим зоопарком, а в плавильном цеху отлили бы самую большую в мире сковороду. Но, как и всегда, эта власть была авансом и после матча с него обязательно спросят — если они проиграют с разгромным счетом. Если смогут показать себя достойно — не спросят. Ну а если победят… что ж, победителей не судят, победителей награждают. Это как с Царем Дождей у Фрейзера — смог дождь обеспечить — молодец, вот тебе трон, лучшая еда, богатство, красивые девушки и вообще все что пожелаешь. Не смог — значит следующим кандидатом на жертвоприношение дабы умаслить Бога Дождя — будешь именно ты. Тяжесть ответственности так сказать. Именно поэтому старший тренер и самоустранился, было бы глупо считать, что его не интересует слава или не волнует то, что Виктор фактически стал ВРИО тренера. Конечно же нет, старшими тренерами люди без амбиций не становятся, тем более в такой команде — при предприятии союзного значения. Валерий Сергеевич и сам мог бы использовать ресурсы Комбината, просто он понимал, что потом вся тяжесть ответственности за слитый всухую матч ляжет именно на него. А ему такое вот никак не нужно, за такое и снять с должности могут, если совсем обосраться… а должность старшего тренера команды Комбината — это вам не хухры-мухры, это не как в школе — подписка на классиков зарубежной прозы и очередь на вступление в садоводческое общество, чтобы дачный участок получить. Нет, старший тренер команды Комбината — это квартира в центре города, это автомобиль вне очереди и не какой-нибудь «Запорожец» или даже «Москвич», а самая настоящая «Волга», это льготный отпуск в санатории Комбината в Ялте, это отоваривание напрямую с базы Комбината, где всегда есть роскошь, недоступная обычному советскому гражданину, от кроссовок и магнитофонов с цветными телевизорами до сырокопчёной колбасы, «Птичьего молока» и армянского коньяка.
Так что лишаться должности Валерий Сергеевич не собирался, а Виктору все равно терять нечего, либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Потому-то Валерий Сергеевич и последовал примеру пятого прокуратора Иудеи, всадника Понтия Пилата — он умыл руки.
В свою очередь Виктор знал, что, если сейчас отпустить ту же Айгулю домой — она неминуемо столкнется со своей матерью, которая двумя привычными словами сломает всю вновь обретенную уверенность. Кризис столкновения с реальностью неминуем, но для команды лучше если он произойдет уже после товарищеского матча. Сейчас он не может допустить чтобы моральный дух команды пошел вразброд, хрупкий баланс только-только достигнут, потом это все обязательно развалится, нынешнее единство ложное, оно должно рассыпаться, подвергнуться испытаниям и только потом — пересобраться в истинное единство, в настоящую команду, но у них мало времени. Сейчас важно отыграть матч, а уже потом разбираться с неминуемым кризисом внутри команды. Да и… после матча команды в ее прежнем виде уже не будет. Как минимум Лиля
и Синицына уйдут обратно, так что…— … а ну отдай! — Волокитина отбирает газету у Наташи Марковой, разворачивает ее и быстро пробегает глазами: — чего ты врешь, Маркова? Нигде тут не пишут, что Витька… то есть Виктор Борисович со всеми нами спит! Или мы с ним…
— Как не написано?! Вот тут же… сейчас… — Наташа становится за плечом у Маши и тычет пальцем: — вот тут! Так прямо и написано…
— … В последнее время в спортивных кругах всё чаще обсуждаются «инновационные подходы» одного из тренеров к мотивации подопечных. Говорят, что его воспитанники демонстрируют «особую преданность делу» и «невероятную самоотдачу», хотя методы достижения таких результатов вызывают вопросы. По неофициальным данным, некоторые спортсменки «получают индивидуальные задания», далёкие от стандартных тренировочных норм. «Личные беседы после занятий», «углублённая психологическая поддержка» и «стимулирующие практики» — всё это, якобы, входит в арсенал наставника. Коллеги по цеху намекают, что подобные «эксперименты» могут «подрывать моральные устои коллектива». Отдельные воспитанницы, правда, утверждают, что «результаты говорят сами за себя», но так ли оправданы «неортодоксальные методики»?Впрочем, официальных жалоб пока нет — возможно, из-за «боязни потерять перспективу». Спортсменки демонстрируют явное улучшение результатов, тренер же остается неженатым, так что морально-этические вопросы отступают перед необходимостью поддержать советский спорт. — зачитывает вслух Волокитина и хмурится: — где тут написано, что мы оргии проводим?
— Так тут прямо и написано! Прямым текстом! Ты чего, Волокитина, газеты читать не умеешь?! «Личные беседы» и «чрезмерно индивидуальный подход» всегда говорит, что кто-то с кем-то спит! А если добавить «неортодоксальные методики», так это вообще обозначает извращения! Это… ну как если написано, что директор завода «допустил перекосы в руководстве» — это значит что его уволили. А если воровал, то «нарушил принципы социалистического хозяйствования». При этом если пишут, что «принял на себя ответственность за допущенные ошибки» — значит посадили, но ненадолго. Потому как признал вину. Но вот если в газете сказано, что «выбыл из рядов трудящихся», то тут от восьми до пятнадцати дали. — рассуждает Наташа, подняв палец вверх.
— Как любопытно. — останавливается возле нее Виктор: — а ты откуда столько всего знаешь, Наташ?
— У меня дядя секретарем райкома пятнадцать лет работает. — отвечает Маркова: — я все знаю. И про пионерский лагерь и Добрую Вожатую ты неправа, Маш. Написали они про это. Я как сейчас помню заметку в «Вечерке» о «Непедагогических методах воспитания». Как там… было… ага, «произошел инцидент», «вожатая проявила излишнюю инициативу», «нетрадиционный способ закалки характера» и…
— Как сообщили в комитете по делам молодёжи, ситуация была взята на контроль сразу после поступления сигналов. Вожатую освободили от должности за нарушение норм педагогической этики. В настоящее время с отрядом работает психолог, помогая подросткам правильно осмыслить полученный жизненный опыт. Руководство лагеря подчеркивает, что подобные случаи — исключение, и в целом коллектив остаётся верен принципам здорового и нравственного воспитания молодёжи в духе марксизма-ленинизма и заветов XXVI съезда ЦК КПСС. В ближайшее время будет усилен контроль за подбором кадров и проведён ряд профилактических мероприятий. — сухо цитирует оказавшаяся рядом Синицына и складывает руки на груди: — чего уставились? У меня память абсолютная, я ничего не забываю.
— Ты мутант, Синицына. — говорит Маша Волокитина: — как есть мутант. И ты и Бергштейн твоя тоже. Чем вас там на молокозаводе кормят вообще? Выработали секретное молоко от бешеных коров?
— Не желаю ничего слышать от человека, который нарушает законы физики. — парирует Синицына и поправляет свои очки.
— Как это я законы физики нарушаю?
— Ты при прыжке висишь в воздухе дольше чем положено. Я замеряла. Почти секунду с лишним. Это невозможно. Значит ты — нечеловек. Предлагаю тебя в академию наук сдать, для опытов. — с серьезным лицом говорит Синицына. С таким серьезным, что Маша на секунду даже теряется, но потом краснеет и стискивает кулаки. Закрывает глаза и шумно выдыхает. Расслабляется. Открывает глаза.
— Шутить начала. — наконец говорит Маша Волокитина: — это радует. А то я думала, что у тебя чувство юмора вовсе атрофировано, а у тебя просто шуточки такие тонкие, что и не видно с первого взгляда. Со второго, между прочим, тоже видно. Даже с микроскопом не видно.
— Виктор Борисович! — окликает его Валя Федосеева, которая идет к ним с двумя свернутыми матрасами — по одному на каждом плече: — а где расстилать-то? Тут места ого как много. Можно в любом месте?
— Можно в любом. — кивает Виктор: — но лучше на площадке матрасы раскатать. Мы перед сном побеседуем.
— Только побеседуем? — прищуривается Валя. Виктор невольно сглатывает и отступает назад на полшага.
— Только побеседуем. — твердо говорит он: — и не мне надо тут с газетой этой. Дешевые сенсации и нездоровые тенденции, преувеличения и манипулирование низменными человеческими страстями. Мы тут все советские люди и все такое. Двадцать седьмой съезд ЦК КПСС и так далее. Пятилетку в три года.
— Даже советским людям иногда трахаться нужно. — пожимает плечами Валя Федосеева: — ну да ладно, я вот там себе постелю. Если что, ты знаешь где я буду… тренер Витька… — и она удаляется, как-то по-особому поводя широкими бедрами, каждое из которых в объеме как талия у их либеро.