Тренировочный день

— А вы сегодня необычно энергичны, Виктор Борисович. Я посмотрю на вас в конце рабочего дня. — улыбается «англичанка»: — или вас так радует, что Анастасия Валерьевна вышла в отпуск? Я слышала, что она все равно придет сегодня днем — поработать с документами.

— Нам хлеба не надо, работу давай, нам солнца не нужно, нам партия светит. — вздыхает Виктор: — на самом деле это заслуживает восхищения. Анастасия Валерьевна горит на работе, словно отважный Данко, который вырвал из груди свое сердце, освещая нам путь вперед!

— А как же «старая грымза» и «синий чулок»? — поднимает бровь «англичанка»: — помнится вы были куда как категоричнее в своей оценке нашего завуча.

— Погорячился. — тут же находится он, совсем не припоминающий такого вот факта: — был неправ. Посыпаю голову пеплом. Отстрадаю, отслужу, если нужно — отсижу. Приму меры к недопущению впредь. Виновные будут наказаны с занесением в личное дело. Доброе утро! — говорит он, отвечая на приветствие спешащих по коридору школьников, провожая их взглядом.

— Вот я и пришла. Пойду учить «лучших людей страны», — говорит «англичанка»: — но вы удивили меня Виктор Борисович. Оказывается, вы умеете быть приятным в общении.

— О, еще рано делать такие выводы, Альбина Николаевна. Для этого следует как минимум продолжить наше с вами общение… а вас ждут лучшие люди страны. Передавайте им привет и скажите, как я им завидую — провести почти полдня с такой очаровательной девушкой как вы… к сожалению мне никогда так не повезет. Хм… может мне попытаться попасть в ваш класс в вечерней школе?

— Виктор Борисович, придержите коней. Мы с вами еще не в таких отношениях, чтобы вот так легко делать комплименты на работе. — отвечает «англичанка» строгим голосом, но ее глаза смеются.

— Я?! И комплименты?! Да вы что! Никогда! Я вообще принципиально не делаю людям комплименты. — снова находится он: — никаких! Я довольно грубый человек и говорю людям правду прямо в лицо. Как есть. Увы, многие на это обижаются, но как советский человек я не приемлю всей этой «лжи во спасение» и режу правду-матку. Вот вам прямо в лицо — вы прекрасны. Можете обижаться на меня, написать жалобу в профком и обвинить в бестактности, но это правда. Суровая, местами даже ужасная, но — правда. — он качает головой в притворном сожалении: — как бы я хотел уметь врать…

— Виктор Борисович, а вы оказывается опасный человек… — «англичанка» наклоняет голову и улыбается: — ну все, я пошла, а то вас ваши ученики уже заждались. До свидания.

— И вам того же. — кивает он вслед закрывшейся двери и идет дальше по коридору, заложив руки за спину и насвистывая веселую мелодию про то, что нам песня строить и жить помогает, нам вместе с песней иди веселей… и тот кто с песней по жизни шагает…

— Доброе утро! — мимо него проносится очередной вихрь с косичками, веснушками, и в синем ситцевом платье с рюкзаком за плечами.

— И вам доброе утро! — выкрикивает он вслед, улыбаясь. Все-таки на каникулах школа выглядит веселее, думает он, когда нет это обязательной формы — черно-коричневое для мальчиков и девочек, коричневое платье и черный фартук ну или там — коричневый костюм с синей рубашкой и шевроном, изображающим открытую книгу на плече. Единственное яркое пятно в школьной форме — вот этот шеврон. Но это в обычное время. На летних каникулах же все приходили в школу одетые кто во что горазд и легкие летние платьица разных цветов, шорты и рубашки, футболки и спортивные костюмы — приятно радовали глаз своим разнообразием.

Виктор не врал, когда сказал, что по-доброму завидует «англичанке». Все же старшеклассники интереснее в общении, да и забот с ними меньше. Полдня они работают со своими учебниками — самостоятельно, ведь у каждого класса своя программа. Потом — обед в школьной столовой и Альбина Николаевна может уйти домой. Со старшеклассниками ничего не случится. Они сами найдут себе занятие, ну или по домам отправятся. А вот с средними классами, начиная от третьего и до седьмого включительно — гораздо больше мороки. Обычно с утра они все вместе делают зарядку, потом отправляются на стадион. Мальчикам достаточно бросить футбольный мяч, и они будут счастливы как слон при виде маленькой булочки. Тут главное проследить чтобы никто не подрался. Девочки… девочки играют в волейбол. Вернее — становятся в круг и перекидывают друг другу мячик. Несколько футбольных мячей, несколько волейбольных, ракетки для бадминтона, воланчики и дети будут заняты до обеда. Да и на обед уйдут с неохотой. После обеда — учеба. Опять-таки у всех свои собственные программы обучения, так что его задача — просто контролировать порядок в классе. Несложная задача на первый взгляд. Но это только на первый. Ведь стоит учителю просто выйти на пару минут, как он рискует, вернувшись застать картину Апокалипсиса, Конца Света и Нашествия Монголо-Татаров. Три десятка школьников разного пола и возраста в состоянии все превратить в первозданный хаос за секунду, это пострашней атомной бомбы будет.

— Доброе утро, Виктор Борисович! — мимо проносится очередной вихрь, на этот раз — мальчишка в белой футболке с надписью «ДОСААФ» и изображением красного самолета на спине.

— И тебе доброго утра. — кричит ему вслед Виктор и прибавляет шаг. В самом деле, почти все его ученики уже на месте, а он опаздывает. Непростительно. Он толкает входную дверь и выходит наружу, спускается к стадиону, где уже стоят ученики. Отсутствие школьной формы превращает их в эдакий разноцветный салат из детей, они галдят, и кто-то уже толкает кого-то, кто-то гоняется за кем-то, где-то раздается тоненький девичий писк.

— Доброе утро, бойцы невидимого фронта! — повышает голос Виктор: — а ну построились! — галдеж стихает, и школьники поспешно строятся в шеренгу, толкаясь и путаясь с местами.

— Итак. — говорит он, оглядывая своих подопечных: — вот и наступило лето. Тем из вас, кому не повезло остаться в городе и попасть на летнюю продленку — придется страдать. Я не могу обещать вам ничего, кроме крови, пота и слез. После разминки мальчики будут наказаны футболом…

— Ура! — кричат мальчики и возбужденно галдят девочки и он — сдерживает улыбку.

— Девочки будут наказаны… волейбольными мячами и ракетками. — он пережидает очередной всплеск восторга: — но только до обеда. После обеда — учимся. — недовольные звуки со стороны шеренги школьников он игнорирует.

— Да, но и учеба может быть увлекательной. Те, кто уехал в санатории и лагеря отдыха — будут вам завидовать. У вас такая прекрасная возможность стать умней. Лучше. Выше. И конечно же — захватить мир! Да? — он кивает мальчику в очках, который поднял руку.

— Виктор Борисович, а если футбол не нравится? — задает он вопрос: — и если я не хочу мир захватывать?

— Тогда мы с тобой найдем себе другое занятие. Ну, хватит разговоров, рассчитайтесь на первый-второй, первые — два шага вперед, начинаем разминку… — он следит за тем, как они перекрикиваются звонкими голосами «Первый!», «Второй!». Качает головой. Что я тут делаю, думает он, чем я занимаюсь? И… будет ли опять компот на обед или снова чай сладкий подадут?

Глава 3

Глава 3

Компот был. Существовал как материальный объект, данный нам в ощущениях, согласно доктрине материалистической диалектики и учению марксизма-ленинизма.