Треск Цепей I: Отражение
Шрифт:
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Если бы колдовство шамана воздействовало только на меня, я бы уже погиб под ударами вожака. Но заклинание обрушилось на всех с равной силой. Вожак Троггов вставал с пола, и теперь его глаза источали красный свет, а мускулы увеличивались и покрывались выпирающими венами. На моих глазах он взвыл, словно его тоже терзала боль, и под хруст и треск стал шире в плечах, не говоря уже о руках, чья мускулатура сильно изменилась.
Ни о чём подобном не говорилось ни в одной из прочитанных мной книг. Все
Поглощённая энергия распирала меня, но она же заставляла проклятую печать терзать моё тело. Трогги ворочались вокруг, а монах силился подняться оглушённый бушующей в окружающем пространстве энергией.
Вожак закончил свою трансформу за считанные секунды и, волоча свой длинный тесак по каменному полу, шагнул в моём направлении разверзая пасть в торжествующей улыбке. Ему бы убить меня сразу, налететь ураганом сильнейших ударов, какими он атаковал Луката, но тварь решила поглумиться. Вожак специально давал мне увидеть моё поражение и улыбался. Наверное, он думал, что я в точности как монах, прижат к земле колдовством шамана…
Но он ошибался.
Тесак взлетел над головой выродка норовя обрушиться на меня сверху. Я же, просто выпустил из себя силу, что терзала мой бок адской болью. Почувствовал как кожа на руке, под доспехом, лопнула, заставляя подлатник пропитываться кровью.
Эффект вышел ровно таким же, как это было в штольнях под одиноким клыком. Нагрузка на нейронную сеть пришла в норму, а пространство передо мной выгнулось искажённым парусом, выбивая из рук страшилища тесак и швыряя выродка на пол.
Боль от выброса энергии, пришла на смену той, что вгрызалась в мою плоть стараниями проклятой печати. Но она была в стократ легче, и позволяла мне сражаться, чем я тут же и воспользовался.
Рывок вперёд с колена, длинный выпад меча. Оглушённый Троггер вожак попытался резко подняться, но лишь наткнулся собственным лицом на мой клинок. Обломанное остриё выломало острые зубы и вколотило их глубоко в глотку, и я клянусь, что когда я почувствовал, как меч упёрся в его позвоночник, в нечеловеческих глазах проскользнуло удивление.
В отличие от чудовища, я не медлил и не красовался. Упёрся в уродливую рожу ногой и выдернул меч в ореоле фонтанирующей крови. Не обращая внимания на то, что вожак был итак смертельно ранен, добил мычащие чудище вертикальным ударом. Развалил его голову и шею на две не равные половины, из-за чего окончательно учуханился в чужой крови с ног до головы.
В этот миг я не думал о победе. Просто бездумно цеплялся за жизнь, продолжая сражаться. Но убийство вожака произвело сильнейшее впечатление на Троггов. Шаман прервал заклинание, красное сияние угасло, и вместе с ним погасли многочисленные пары источающих красный свет глаз.
Я шагнул к заклинателю, прекрасно понимая, что мои шансы дойти до него, ничтожно малы. Но он выбрал другой путь, сначала попятился, а затем бросился прочь, расталкивая локтями сородичей. Бегство шамана стало последней каплей, и словно горбатые крысы, разряженные в лохмотья, Трогги прыснули в стороны.
Какое-то время я просто стоял, наблюдая как мои враги, скрываются в двух норах в
дальней от меня стене пещеры. Стон за спиной, вывел меня из состояния усталости и отупения, которое часто случается с людьми в конце изматывающего боя.— Где мы? Что происходит?!
Соня сидела на плоской вершине волуна-алтаря и, держась за голову, стонала. Судя по вопросам, она не помнила о нападении и не понимала, где мы находимся.
— Мы в логове Троггов, Лукат ранен, помоги ему.
Сказать, что она была полностью дезориентирована, это ничего не сказать. Но нужно признать, что жрица быстро приходила в себя. Не прошло и минуты как с её рук сорвались светлячки исцеления, а едва не погибший монах, вновь встал в строй.
Я к этому моменту уже сам едва стоял на ногах. В ушах шумело, сказывался недосып, безумная ночь и кровопотеря. Капли крови текли по руке, просачиваясь сквозь подлатник и кольчугу.
Соня то ли интуитивно, то ли с помощью своего целительского дара, поняла, в каком состоянии я нахожусь. Усадила меня у алтаря, привалив к нему спиной, помогла снять доспехи и провела первичный осмотр. Пока всё это происходило, монах нас охранял, подняв с земли длинный тесак вожака Троггов. Ну а я как мог сжато, поведал Соне о тех событиях, которые она пропустила.
— Логово Троггов? Это просто немыслимо, эти существа живут в глубинном подземье. Их молодняк частенько появляется в брошенных шахтах и совершает рейды на поверхность, но чтобы они устраивали логово у самой земли… о таком, я никогда не слышала.
Я вымученно улыбнулся.
— Тем не менее, это так. Тут был шаман, но он сбежал с целой кучей мелких уродцев.
Соня глянула на труп вожака и спросила.
— Твоя работа?
— Моя и Луката, он занимал его первую половину боя, а я — вторую.
Жрица кивнула и обратилась к монаху.
— Его рука продолжает кровоточить, мне нужна моя сумка, если здесь алтарь, значит, и место где они живут у нас под носом. Найди мою сумку с припасами.
— Второй ярус пещеры. — Я указал здоровой рукой на спуск. — Вожак появился оттуда.
Монах без промедления двинулся в том направлении, я хотел было подняться, чтобы пойти с ним, но Соня меня мягко придержала.
— Хватит на сегодня с тебя. Вожак мёртв и это главное. Я не чувствую рядом источников магии, а значит шаман пока не думает возвращаться. С остальным Лукат справится.
Я хмыкнул.
— Это точно. Видела бы ты, что он делает голыми руками и как двигается в бою.
— Я знаю, на что он способен.
Мы покинули пещеру примерно через час. По просьбе жрицы Лукат вырезал сердце вожака Троггов и нашёл наше имущество.
Я оказался прав, логово было под алтарём, на нижнем ярусе пещеры. В стенах по периметру были выдолблены рукотворные норы, в которых жили Троггеры. Нападали на путников они явно не первый день, там, куда они скинули наши мешки, нашлись вещи ни нам, ни самим монстрам не принадлежащие.
Серебряные и медные монеты, украшения, различные вещи которые монстры рвали на тряпки и вязали из них свои странные одеяния. Но основной массив имущества заключался в различном хламе, натасканном из заброшенных выработок и штолен. Кирки, лопаты, ящики и прочий хлам.