Треск Цепей II: Белый Ворон

Я догнал его на краю леса, перед дорогой ведущей в деревню. Он меня услышал, обернулся, достал из ножен кривой кинжал… и умер.

Я бросил длинный меч, словно копьё, метров с трёх — четырёх, и не промазал. Незнакомец упал на спину, захрипел поначалу, но я быстро его добил. Вертикальный удар разрубил переносицу и погрузил остриё клинка в череп, ставя точку в этом забеге.

Выследить остальных, стало делом времени.

Чтобы удар выходил смертельным, я каждый раз разжигал чёрное пламя. Второй выживший едва стоял на ногах, тихонько выл и тащился по лесу, куда глаза глядят. Этот меня даже не заметил, его одежда зияла дыра, сквозь которую было видно розовую плоть. Моё заклятье не убило его лишь чудом, но клинок быстро исправил эту ошибку.

В снег рухнули кости и пепел, а я почувствовал прилив сил. Подобная охота — была мне по нраву.

В живых остались трое, но лишь один из них смог оказать сопротивление. Стрела, выпущенная незнакомцем на звук, едва не впилась в моё лицо, разминувшись с ним на половину ладони и потревожив снег на ветвях дерева.

Я оценил его мастерство в обращении с луком и ответил всплеском сырой силы.

Оторванная нога, кровь изо рта… Удар мечом стал для него милостью. Я не был садистом и их мучения не дарили мне радости. А вот смерть — да, она раскрашивала серый мир красками и заставляла меня улыбаться.

Последнюю пару убивать было жаль. Один тащил на себе другого. Оба обожжены и едва переставляли ноги. Я уважал таких людей. Цепляются за жизнь, борются со смертью вместе, связанные одной волей на двоих. Не бросают друг друга.

Ступая за ними в темноте, я какое-то время наблюдал. Подмечал особенности одежды и внешности. Крючковатые носы, густые брови, серьги в ушах…

Они услышали мои шаги. Точнее скрип снега под подошвами сапог. Тот, что уверенней стоял на ногах обернулся и отпустил своего товарища. Тяжелораненый упал в снег и приподнялся на руке. Оба молчали.

В последний миг один из них пытался обмануть судьбу. Дождался когда я подойду ближе и, увидев меня в лунном свете, неожиданно рванул саблю из ножен, превращая это движение в свистящий удар.

Меч рыцаря защитника разрубил и саблю и самого воина.

Его друг дал слабину, когда увидел во что превращается его напарник. Пополз прочь тихонько воя. Я не винил его за слабость. Картину, когда живая плоть за секунды оборачивается пылью, обнажая кости — не всякий выдержит. Особенно если знает, что через пару мгновений такая же участь постигнет его самого.

— Кто вы? Расскажи мне, и я оставлю тебя в живых.

Сквозь жалобный вой пробились слова на незнакомом языке. Похоже, нам не суждено понять друг друга. Я рубанул его по спине, втянул в себя морозный воздух и бросил взгляд на округу.

Вокруг раскинулась тихая, молчаливая ночь. Снег прекратил сыпаться с неба, ветер успокоился, а я, в пылу охоты, этого даже не заметил.

Деревня продолжала мерцать огнями разведённых костров где-то за деревьями, но я не видел и не слышал новых гостей.

Похоже, на какое-то время, меня оставят в покое.

Глава 16. Мастер боли

— След острого оружия. Меча.

Ирда провёл пальцами по ровному шраму на стволе дерева.

— Ты наблюдателен мой друг. Но я бы не стал трогать это руками.

Колдун сидел на корточках спиной к воину и разглядывал замёрзший собачий труп. Он не мог видеть Ирду, но, тем не менее, угадал. Командир южан отдёрнул пальцы от шрама на коре, будто тот был ядовитой змеёй.

— Кто или что это было? Собаки как будто обгорели без огня, от ловчих остался один пепел, кроме тех двоих, что поднялись и пришли к лагерю.

Ирда говорил про тех воинов, что погибли от заклятья, но не от меча. Ночью они вышли к свету костров, скованные холодом, мычащие и тянущие руки к живым. Слуги Риордана — нежить.

— Собаки тоже должны были подняться.

Колдун протянул руку и аккуратно отстегнул кожаный ошейник. Что-то неслышно прошептал и выдохнул пар прямо на полоску выделанной кожи. На секунду структура ошейника изменилась, под действием пара на нём появилась вязь символов, но почти тут же всё вернулось на круги своя.

Мастер боли улыбнулся своим мыслям и склонив гладко выбритую голову набок, ответил:

— В нашей стране популярно тёмное искусство. Собаки носят на своих шеях амулеты, заговоры не позволяют наслать на них безумие или помутить разум, защищают их разум и души. Захоти их кто-то поднять, он бы это сделал. Но он не хотел.

Колдун вздохнул и откинул ремешок прочь.

— А как же младшие братья? На них тоже были амулеты! — И продолжил тише боясь вызвать недовольство. — Ты сам их делал.

Мастер боли пожал плечами и ответил:

— Мы в империи. Здешние мастера зовут себя кудесниками и самое популярное искусство среди них, оборачивать свой дар стихией. Мои амулеты могли отвести разряд или пламя, но не тьму. Невозможно защитить от всего.

Колдун выглядел молодым юношей, совсем не боялся холода и не носил зимних одежд. Лёгкая кожаная куртка, сапоги и узкие штаны. Оружия не видно, но было бы глупо думать, что это существо безобидно.

Мастера боли скармливали часть своей души призванному из-за изнанки духу, и тот занимал пустоту, сливаясь с остатками души. То, что получалось в итоге, обычно любило чувствовать себя человеком и испытывать эмоции. Вкушать пищу, заниматься сексом, причинять боль…

Он мог бы выглядеть как угодно. Стариком, девушкой или взрослым мужчиной. Но сейчас ему нравился именно этот образ. Он навевал воспоминания о молодом горце, чья душа распадалась и выла, питая утробу пожирателя душ.

— Следы на снегу… тот, кто убил наших людей, был кудесником?

Ирда возвышался над «юношей» почти на две головы, но старался не выказывать грубости. Это было опасно даже для него. Но при этом он не заискивал, опасался и не лез на рожон, но и не стелился тряпкой. Остальные боялись даже заговорить с мастером боли или бросить в его сторону лишний взгляд, но не Ирда.

— Нет, скорее самоучка. Или вовсе не имперец. У них тут запрещено тёмное ремесло. Хотя возможно наш «друг» не человек. Мы должны найти его, я хочу с ним поработать. Вернёмся в лагерь, оставим стражей. — Колдун кивнул на цепочку присыпанных следов уходящих в лес. — Мы пойдём за ним и добудем его для красного легиона. Уверен, это необычный экземпляр.

Через два часа из посёлка вышел отряд в десяток бойцов. Тройка стрелков, пара воинов, Ирда и Мастер боли. Остальные были не совсем людьми. Бездушные, обработанные мастером боли рабы песчаного трона. Телохранители и слуги, чья психика была сломана и перекована извращённой магией красного легиона.