Третий глаз Шивы

– Ну, ну! – заинтересовался Люсин, все еще пристально всматриваясь в черноту невидимой лестницы. – Нас это касается?

– В том-то и дело! Боюсь сглазить, но, кажется, всплыл мотоцикл.

– «Ява»?

– Пока неизвестно. Но что с коляской – это почти точно. Его видели в разных местах.

– Когда?

– В ночь со среды на четверг и, представь себе, вчера.

– Кто видел? Они уверены, что это один и тот же мотоцикл? Номер заметили?

– Погоди, – остановил его Крелин. – Не все сразу… Если бы было что-нибудь определенное, я бы не стал тебя интриговать. Толком никто ничего не заметил, но, мне кажется, перспектива вырисовывается. На пожар, как ты понимаешь, было брошено все. Партийный секретарь, говорят, двое суток с поля не уходил. Силой увели, когда телогрейка на нем задымилась. В таких условиях не до расследования было. Не до жиру, как говорится… Но как только чуточку поутихло, местные ребята взялись за дело и начали опрашивать очевидцев – всех, кого только смогли. Естественно, напирали на первые признаки: дым, начальные очажки и все такое прочее.

– Понятно. – Люсин покорно дал себя увести.

Они вышли за ворота и остановились возле черной новенькой «Волги» с антенной на крыше.

– Поедем? – спросил Люсин, открывая заднюю дверцу.

– Погоди. Я тут с Глебом условился встретиться.

– Ладно. – Владимир Константинович захлопнул дверцу и наклонился к шоферу, уткнувшемуся в «Манон Леско». – Не устал ждать, Николай Иванович?

– Для нас это отдых, – довольно ухмыльнулся шофер и, приспустив стекло почти до конца, высунулся наружу. – Места-то какие были, Константиныч! Райская благодать! И в одну секунду все сгорело… Жалко. Я тут осенью как-то с ружьишком баловался. Уток – видимо-невидимо. Сколько выводков погибло, мама моя родная!

– Выводков? – Крелин бросил спичку, которой ковырял в зубах. – Одного леса триста гектаров выгорело… Так-то!

– Продолжай отдыхать. – Люсин кивнул шоферу, который тут же раскрыл заложенную пальцем книгу. – Учись на ошибках кавалера де Грие, Коля… Так что мотоциклет? – спросил он, подходя к Крелину.

– Его видели человек пять-шесть. Но выяснилось это не сразу. Когда стали опрашивать, не заметил ли кто посторонних – рыболовов, охотников, грибников, туристов и все такое прочее, – выяснились любопытные вещи. Двое обратили внимание на старый «Москвич-403», несколько человек упомянули про какую-то бабу с лукошком, одна девка вспомнила, что накануне пожара встретила в лесу шикарного стилягу со спиннингом, и, наконец, старый дед-сторож упорно обвинял в предумышленном поджоге алкаша-механика с Милежей, уволенного за дебоширство. Все это лично нас мало интересует, и я особенно не углублялся. Зато когда разговор зашел о мотоцикле, сразу навострил ушки. – Крелин вынул записную книжку. – Значит, так: сезонная работница с участка Новоозерное определенно заявляет, что видела мотоциклет, проезжавший через торфяное поле, затем…

– Когда? – остановил его Люсин.

– Рано утром в четверг. Говорит, что уже светать начало.

– Она что, дежурила там специально?

– Это и меня заинтересовало, – улыбнулся Крелин. – И ребят из пожарной инспекции тоже. Но четкого объяснения они так и не получили.

– Свиданка, что ли? – догадался Люсин.

– Видимо, так, – продолжая улыбаться, подмигнул Крелин. – Ночи-то, ночи какие стояли! Соловьи поют, сено кругом благоухает, полнолуние…

– А с ней кто был?

– Вот ты ее и порасспроси! Фамилия у меня записана, может, тебе больше повезет.

– Молчит?

– Я-то ее не видел. – Расщепив спичку, Крелин сделал себе еще одну зубочистку. – Но пожарники говорят, что молчала, как партизанка. «Одна, – твердит, – на поле была. Соловья слушала».

– Поле далеко от поселка?

– Километра четыре будет.

– Понятно… Специально затемно встала, орнитолог-любительница. Место указать может?

– У скирды. – Крелин засмеялся. – Это она показала точно.

– След протектора есть поблизости?

– Какой след? Какой протектор? Перекрестись, дорогой товарищ! Все поле к чертям собачьим выгорело!

– Да, верно… я забыл. Сгорели следы, улетучились.

– Не все, – насупился Крелин и выразительно кивнул на ворота, за которыми желтел в тени березы старый двухэтажный особнячок.

– Не все, – согласился Люсин. – Что же рассказала она, эта новоозерская вакханка? Что она видела?

– Мотоциклет с коляской.

– Было ведь не так светло?

– Темень! И еще туман. Но она утверждает, что мотоциклист проехал в двух шагах от скирды, потому и увидела. «Рядом протарахтел, – ее собственные слова. Надымил бензином. И кто бы это мог быть?»

– В самом деле, кто?.. А она не сочиняет?

– Зачем ей?

– Верно, конечно. Незачем. Скирды на торфяном поле – это обязательно?

– Спрашивал. – Крелин выплюнул спичку. – Зуб что-то заныл… Пожарники объяснили, что сено было сложено на окрайке. Там, где косили.

– Не очень-то подходящее соседство: сухое сено и торф.

– Это их дело. Да и какая, собственно, разница? Что в лоб, что по лбу. И то горит и это.

– Больше она ничего не сказала?

– Нет. Мотоцикл с коляской и на нем два мужика: один – за рулем, другой – позади.

– Позади или в коляске?

– Говорю со слов пожарников.

– Это уже интересно. Как полагаешь?

– Так и полагаю. Затем и Глеба послал.

– Позади, значит. – Люсин задумчиво прикусил губу. – А в коляске?..

– Да, – кивнул Крелин. – Это самое.

– Кто еще видел мотоциклет?

– Начальник того же Новоозерского участка Мерзликин.

– Тоже любитель певчих птиц?

– Иронизируешь? Напрасно. Мерзликин вышел на поле проверить, как идет ворошение, как сохнет крошка. Не зная специфики производства, тут далеко не уедешь.

– А где уедешь? В Институте кристаллов? И когда мне было изучать ее, эту твою специфику, если меня по рации прямо сюда вызвали! – не сдержался Люсин.

– Чего ты злишься? – отстранился эксперт. – И на кого?

– Сам на себя, – криво улыбнулся Люсин и сунул руки в карманы. – Прости, Яша… Голова кругом идет. Это же надо, такая цепь случайностей! Только нашел тело, и на тебе – пожар. Все сгорело, следы…

– Нет здесь случайностей, – жестко отрезал Крелин. – Напротив, четкая взаимосвязь.

– Не понял.

– Ты не обижайся, Володя, но не о следах сожалеть надо, а о беде человеческой. Мы с Глебом здесь уже несколько часов и кое в чем сумели разобраться… Видели, как люди вели себя на пожаре. Тот же Мерзликин, начальник участка. Страшное бедствие, Володя, страшное! Одним словом, лучше бы не здесь найти нам тело. Все бы леса с трупоискателем на карачках излазил, всю бы землю изрыл!

– О чем ты? – Люсин ожесточенно пнул ржавую консервную банку, которая, гремя, покатилась по горбатой мостовой. – О чем? Хоть убей, не пойму! Объясни по-человечески, друг сердечный!

– И верно, – кротко согласился Крелин. – В самом деле не поймешь. Ты не видел следов пожара, не разговаривал с обожженными, запеленатыми, как куклы, людьми в больнице. А меня это мучит, Володя. Я никак не могу уйти от мысли, что, не будь пожара, мы бы еще не так скоро обнаружили труп. Да, не так скоро…

– Почему?

– Ты был на Топическом? Видел?

– Ну да, ты же сам меня повез!

– Сам… А знаешь, что мне сказали пожарники?

– Не надо эмоций, Яша. Давай о деле. – Люсин понял, что раздражение, с которым не сумел совладать, явилось своего рода откликом на глубоко загнанную внутрь, но тем не менее явственно ощутимую напряженность Крелина. – Откуда мне знать?