Третий глаз Шивы

Да, Вера Фабиановна многое повидала и ко многому привыкла. И не то чтобы ей не было жаль безутешную подругу, но сочувствовать слезно и с истинной болью она не могла. Все-таки это было чужое и мимолетное, которое пройдет и забудется, надо лишь пережить кратковременный срок, поскорее исполнить то положенное и неизбежное. Выплакала свои слезочки Верочка Пуркуа, иссохло и равнодушно закаменело сердце Веры Фабиановны Чарской. Да и не знала она как следует покойного, который был и остался ей совершенно чужим человеком. Чего же ей и убиваться тогда, зачем страдать?

– Ну успокойтесь, дружочек, возьмите себя в руки. – Она ласково, хоть и с затаенным нетерпением похлопала Людмилу Викторовну по спине. – Нельзя же так, мой ангел… Право.

Людмила Викторовна послушно вытерла глаза, положила горячий от слез платок на туалетный столик и присела на постель. Только пальцы ее находились в беспрестанном движении, метались по синему шелку покрывала, беззвучно скользили по узору полированной спинки.

– Когда вы узнали? – решилась спросить Вера Фабиановна и, словно по неумному чьему-то наущению, сказала: – Я как предчувствовала. С самого утра сердце ныло. Так одиноко мне вдруг сделалось! Так одиноко! Это я за вас кручинилась, ваше сиротство переживала. Дай, думаю, съезжу на Птичий рынок, ныне хоть и не воскресенье, а все же авось кто и вынесет под забор божью тварь. Так оно и вышло. Сиамочку купила для вас, мальчика. Шустрый такой мальчонка! Видели, как он стрелой в дом пролетел? Дурак-дурак, а понял, что на место доставлен. Вам с ним веселее теперь будет… Вы меня слышите?

Людмила Викторовна, сглатывая слезы, кивнула, хотя было видно, что все то, о чем говорила ей Чарская, не доходит до нее. Она просто не слушала Веру Фабиановну, а если и слушала, то не понимала.

– Верно, – отрешенно произнесла она. – Ничего теперь уже больше не будет. Все кончилось.

– Когда это случилось? – спросила Вера Фабиановна, вложив в свой вопрос максимум мягкости.

– Не знаю. – Людмила Викторовна зябко повела плечами.

– Как так не знаете? – не поняла Чарская.

– Ничего не знаю. Убили Аркашеньку, вот и все.

– Убили?! Кто сказал, что убили?

– Следователь. Утром звонил. Соболезнование выразил.

– Тот самый?

– Да.

– И что он сказал? Так прямо и сказал, что убили?

– «Ваш брат мертвым найден»! – крикнула Людмила Викторовна и в слезах бросилась на подушку.

– Ну не надо, не надо. – Вера Фабиановна села на пуфик возле нее и принялась гладить. – Разве можно? Мертвый – это еще не значит, что убитый. Крепитесь, дружочек.

– Какая разница? Какая? – давясь рыданиями, кричала в подушку Ковская. – Ведь не живой же!

Вера Фабиановна сходила на кухню за водой. Накапала в зеленую рюмочку тридцать капель валокордина.

– На-ка, милочка, испей, – властно приказала она и потянула Ковскую за плечо, силясь оторвать ее от подушки.

Людмила Викторовна, стуча зубами о стекло, высосала рюмку.

– Что еще говорил следователь?

– Не помню. – Ковская затрясла головой. – Не знаю.

– А ты вспомни, голубушка, вспомни, – настаивала Вера Фабиановна. Она не сознавала навязчивой жестокости своего любопытства. Напротив, ей искренне казалось, что, расспрашивая подругу, она тем самым помогает ей, принимает на себя частицу ее тоски и боли.

– Ах, да ничего больше не было! Только это. – Людмила Викторовна в сердцах отбросила вымокшую подушку. – Выразил сочувствие и попросил приехать на опознание.

– И вы поедете?

– Так полагается, – вздохнула Ковская. – Как же иначе?

– А куда? Где он… лежит?

– По всей видимости, где-нибудь там, – она неопределенно махнула рукой. – У них. Следователь обещал заехать за мной.

– Я поеду вместе с вами.

– Зачем?

– Нет-нет, ради бога молчите. И слушать не хочу. Я вас одну не оставлю. Так и знайте.

Людмила Викторовна только губами пожевала и ничего не ответила. В передней раздался мелодичный звонок.

– Это он! – встрепенулась Ковская. – Это за мной! – Она торопливо принялась приводить себя в порядок.

– Не волнуйтесь, милая, – преисполнившись чувством собственного достоинства, произнесла Вера Фабиановна. – Я отворю.

Она неторопливо проследовала по коридору и заглянула в дверной глазок. Но видно было плохо. Искаженно-выпуклое лицо расплывалось. Все же Вера Фабиановна, ни о чем не спросив, откинула цепочку и повернула замок. Перед ней, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Люсин.

– Здравствуйте, Вера Фабиановна, – поклонился он. – Рад вас видеть, хотя и в такой печальный день.

– Проходите, вас ждут, – не отвечая на приветствие, важно произнесла Чарская и, поджав губы, гордо прошествовала назад, в спальню.

– Еще раз позвольте выразить вам свое глубокое соболезнование, – сказал Люсин, входя в комнату, и низко склонился перед Людмилой Викторовной.

– Прошу вас сесть. – Она указала на кресло с подголовником из белого искусственного меха. За тот короткий отрезок времени, который понадобился Чарской, чтобы открыть дверь, она сумела взять себя в руки. Глаза ее были воспалены, но сухи, а следы слез припудрены. – Расскажите мне, как все произошло. – Она искательно улыбнулась. – Умоляю, ничего не скрывайте!

– Я ничего не скрываю от вас, Людмила Викторовна, – ответил Люсин. – Но рассказывать, к сожалению, нечего. Мы пока сами очень мало знаем.

– Где его убили?

– Тело найдено на некотором удалении от города, – уклончиво отозвался Люсин. – На берегу озера.

– Тело! – Она нервно поежилась. – В него стреляли? Или, быть может, ножом?

– Нет, – запротестовал Люсин. – Ничего такого не было. Не мучайте себя напрасными догадками. Скоро вы сами все увидите.

– Это ужасно!

– Это всегда ужасно.

– Так чем все-таки убили Аркадия Викторовича? – не выдержала Вера Фабиановна, сидевшая до того на своем пуфике, как надгробная статуя.

– Об этом рано пока говорить, – твердо сказал Люсин. – Сам факт убийства еще точно не установлен.

– Мне все-таки хотелось бы узнать, где нашли Аркадия Викторовича. – Ковская произнесла это довольно спокойным голосом, но ноздри ее тонкого породистого носа вздрагивали в такт дыханию, частому и даже судорожному. – Для меня небезразлично место, где встретил свой последний час мой незабвенный брат.

– Конечно, Людмила Викторовна, я вас понимаю. – Люсин сочувственно прикрыл глаза. – Мы нашли вашего брата в двадцати километрах от Электрогорска. Это за Павлово-Посадом.

«Вот он уже и стал для нее незабвенным», – пронеслось у него в голове.

– Как он выглядел? – продолжала допытываться Ковская.

– Если угодно, мы можем тут же отправиться, – предложил Люсин. – Машина ожидает у подъезда.

– Нет. Сперва я хочу все узнать. – Она была непреклонна. – Неужели вам не понятно, что еще нужно себя приготовить? Не торопите меня.