Третий Рейх. Гитлер-югенд

Занятия историей представляли собой изучение отдельных фрагментов Германской истории, выстроенных таким образом, чтобы просматривался путь Германии от древности к высшему моменту ее развития — приходу национал-социалистов к власти. При этом германское прошлое показывалось как череда героических событий великих предков. Эпоха темных веков, например, описывалась, как время ныне утраченного величия германской расы. Правильному восприятию такого подхода способствовало и то, что в курсе родной литературы обязательно проходились древнегерманский эпос, «Песнь о Нибелунгах», «Беовульф» и т. д.

На уроках истории изучались битва в Тевтобургском лесу, сопротивление саксов франкской экспансии, образование Священной Римской Империи германской нации, то есть все исторические события, на примере которых можно было показать стремление германского народа к самостоятельности и величию. Завершало курс истории изучение Первой мировой войны (естественно, факты подтасовывались таким образом, чтобы соответствовать основным постулатам национал-социалистической пропаганды, например, легенде об «ударе в спину»), путча 1923 года, раздутого в школьных учебниках до масштабов почти всегерманской революции, а также прихода Гитлера к власти. Особенно тщательно муссировалась тема деструктивности евреев и коммунистов. Изучались и отдельные персоналии — все, кто сделал хоть что-либо для формирования германской культуры, возвышения нации [343] .

343

Helbig L. «Und sie werden nicht mehr frei…» S. 33–34.

Идеологическое воздействие не ограничивалось школой. Задачи воспитания «в духе национал-социализма» были возложены на молодежную организацию Гитлер-югенд. В рамках этой организации проводились так называемые отрядные вечера, когда члены Гитлер-югенд под контролем руководителя местного отделения или командира отряда, собираясь в специально выделенных для этого помещениях, — «домах Гитлер-югенд», — посвящали свободное время изучению германской истории и политических новостей, разучиванию новых песен и стихов. Песни, стихи, речевки, разучивавшиеся в невероятных количествах, также были инструментом идеологического воздействия. С этой целью в Германии весьма крупными тиражами выпускались многочисленные песенники, такие, как: «Наше солнце не заходит», «Песенник Вермахта», «Юный народ поднимается», или карманное издание «Наш военный песенник» [344] . В песнях проповедовалась ненависть к окружающим Германию врагам, пропагандировался личный героизм и готовность к самопожертвованию в интересах Родины:

344

Uns geht die Sonne nicht unter. Lieder der Hitlerjugend. Hornung, 1936; Liederbuch der Wehrmacht. Reutlingen, 1935; Ein junges Volk steht auf. Kampflieder. Potsdam, 1935; Unser Kriegs-Liderbuch. M"unchen, 1941.

К оружию. Враг окружил. Не бежать, оставаться на месте! Враги вокруг нас и на западе, и на востоке. Как выдержишь ты испытание битвы жестокой? Немало врагов, но поверь, что немало и чести [345] .

Или:

…Барабанщик, дай сигнал войскам. Мы пойдем походом на Москву Путь наш легок, жребий наш велик. Пусть бежит в испуге большевик [346] .

345

Mann E. Zehn Millionen… S. 157.

346

Uns geht die Sonne nicht unter. Lieder der Hitlerjugend. Hornung, 1936 S. 31.

В других — подчеркивалась взаимосвязь великих предков и современной молодежи их наследников:

Над нами ветрами разорвано знамя Павших героев Германской земли. И сами герои шагают с нами. Слушай, Германия, мы пришли [347] .

Третьи служили целям расового воспитания и внушали ненависть к расово чуждым элементам. Вот, например, одна из песен Гитлер-югенд, предназначенная для исполнения на улицах и во время походов:

347

Altendorf W. Ein junges Volk steht auf. Kampflieder. Potsdam, 1935. S. 16.

«Господь, верни нам Моисея. Пусть заберет своих евреев В обетованную страну. И моря воды в клочьях пены Воздвигни по бокам как стены, Путь проложив через волну. Когда пойдут меж них евреи, Обрушь на них валы скорее» [348] .

Песни эти, несмотря на зачастую примитивный или труднопроизносимый текст, пользовались среди молодежи достаточной популярностью [349] . Следует, впрочем, признать, что далеко не все песни Гитлер-югенд были настолько перегружены идеологией. Разучивались и исполнялись также народные и старые солдатские песни времен франко-прусской войны, а то и старше — «Сверкают алебарды», «Император Фридрих наш король и господин», «Мы пришли из Люнебурга», «Боже, помилуй великого Кайзера!», эпические баллады типа «Песни о короле Теасе» или «Фландрской пляски смерти» [350] . Одновременно с этим находились и те, кто слушал запрещенную «негритянскую музыку» — свинг и джаз. Эти молодые эстеты не обязательно были оппозиционерами и диссидентами как члены неформальной организации «Свингюгенд», открыто демонстрировавшие свои музыкальные вкусы и, вследствие этого, подвергавшиеся гонениям. Гораздо чаще за любовью к музыке врага не стояло никаких политических убеждений — она нравилась и на том — все. Одним из хитов в жанре свинг, особенно популярным среди германской молодежи, была английская пропагандистская песня «We are going to hang our washing up the Siegfriedline!». Но молодежь редко вслушивалась в слова, а если и делала это — еще реже придавала значение их идейной нагрузке.

348

Mann E. Zehn Millionen… S. 116.

349

Гитлер неоднократно сетовал на то, что национал-социалистический режим, несмотря на все его успехи и достижения, не смог воспитать ни одного талантливого поэта или литератора. Приходилось довольствоваться доморощенными поэтами, самым известным из которых был все тот же Бальдур фон Ширах. Большинство его стихов не имеют ничего общего с литературой — они примитивны как по форме, так и по содержанию, — как например, вот этот текст, написанный им от имени вождя: «Вас тысячи вокруг меня, / И я — есть вы, а вы — суть я. / И нет у меня устремлений других, / Чем те, что в сердцах вы несете своих. / Ведь я — есть вы, а вы — суть я. / Мы вместе, Германия, верим в тебя!» (цит. по: HJ-Kalender 1938. Berlin, 1937). Однако основную задачу свою они выполняли — доносили до молодежи главные лозунги НСДАП в максимально упрощенном виде.

350

Uns geht die Sonne nicht unter, Lieder der Hitlerjugend. Hornung, 1936.

В тайне от взрослых, а также от «вожаков» из своих, распевались и другие запрещенные к исполнению песни — русская «Катюша» и пацифистская «Лили Марлен». Впрочем, наказывать молодежь за такие проступки брались только совсем уж зашоренные функционеры низшего звена, видевшие в невинном нигилизме подростков святотатство и ростки будущей оппозиционности. Но, если верить многочисленным мемуарам, они встречались не часто и были, скорее исключением, нежели правилом [351] . В большинстве случаев юным германцам сходило с рук и не такое. Например — повторение песенки о десяти ворчунах.

351

Нужно сказать, что в отечественной литературе и историографии традиционно сгущаются краски вокруг деятельности тайной государственной полиции и СД — службы безопасности. Внутреннего террора в отношении населения, царившего, например, в Советском Союзе во второй половине 30-х годов, в Германии не было. По крайней мере, по отношению к тем, кто не вел открытой борьбы с существующим строем. Для того, чтобы отправиться в концентрационный лагерь, нужно было сделать нечто большее, чем, предположим, опечатку в имени вождя или ворчание о недальновидности власть предержащих в очереди за хлебом.

Однажды десять ворчунов решили пообедать. Один сказал, что Геббельс врет, и их осталось девять. Тогда решили ворчуны: «Мы говорить забросим». Один стал молча рассуждать, и их осталось восемь. Гуляли восемь ворчунов, не думая совсем, Один чего-то записал, и их осталось семь. Тогда семь бравых ворчунов зашли в кафе поесть. Один сказал: «Ну и бурда!» И их осталось шесть. Шесть неразлучных ворчунов опять пошли гулять, Один толкнул штурмовика, и их осталось пять [352] . Послушать музыку сошлись они в одной квартире. Один сыграл про «Семь сорок» [353] и стало их четыре. Ворчали вчетвером они уже гораздо злей. Но зря один из них сказал, что алкоголик Лей. И зря ругали «Миф» [354] они, собравшись на троих: Явился доктор Розенберг и взял двоих из них. Последний из десятерых был страшно одинок, Но вскоре девять остальных в Дахау встретить смог [355] .

352

В оригинале — «Сказал про октябренка — „вшивота!“».

353

В оригинале — «Промолвил „Мендельсон“»…

354

«Миф XX столетия» — пропагандистский труд Альфреда Розенберга — одно из главных идеолого-философских обоснований истинности национал-социализма.

355

Galinski D., Lachauer U. Alltag in Nationalsozialismus 1933 bis 1939. S. 284.

Эту песенку рассказывали полушепотом даже самые «идейные» подростки, замирая от ощущения собственной смелости и безрассудства. Примерно так же, как советские школьники 70—80-х, рассказывая про большевика, который «лезет к нам на броневик» [356] . Имперское руководство молодежи предпочитало не делать из такого рода проступков далеко идущих выводов. Впрочем, после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года отношение партийного руководства к «вражеской музыке» стало гораздо более жестким, почти непримиримым.

356

Были и разнообразные переделки песен, приравненных к национальным гимнам — «Германия превыше всего» или «Хорст Вессель», и боевых песен национал-социалистов. Хотя это и запрещалось специальным «Полицейским распоряжением против использования в недостойных целях боевых песен национал-социалистического движения от 16 июля 1935 года» и каралось денежным штрафом в 150 марок или двухнедельным тюремным заключением (Preussische Gesetzsammlung № 18 vom. 30 Juli 1935. Berlin, 1935. S. 107). Впрочем, и это не говорит об оппозиционности молодежи. Достаточно вспомнить бытовавшие среди питерских школьников брежневской поры переделки «Съели товарищи ногу» или «Союз нерушимый лежит под машиной».

Идеология вторгалась в жизнь молодежи и в повседневность, так как изменялся сам образ жизни германского общества: появлялись новые праздники, новые обычаи. Национал-социалистическое руководство стремилось поддерживать в германском народе, а особенно, — в молодежи, постоянное ликование, постоянное ощущение торжества относительно любых проявлений партийной и государственной политики. Все, что предпринимала партия, должно было встречаться молодежью «на ура». Школьные хроники времен Третьего Рейха пестрят сообщениями о бесконечных праздниках, линейках, выносах флагов, парадах, украшении флагами школьного здания и т. п.

Праздники и ритуалы делились на неоязыческие, призванные возродить древнюю германскую культуру, и памятные даты НСДАП. К первым относились праздники летнего и зимнего солнцеворота, а также — германизированные христианские праздники, как, например, праздновавшийся, вместо Троицы, «Праздник высокого мая», или, вместо Рождества, — «Праздник поднимающегося света» [357] . Подменялись чисто национал-социалистическими и привычные церковные ритуалы. Традиционная для католической церкви конфирмация, проводилась теперь в рамках работы Гитлер-югенд, причем вне зависимости от вероисповедания членов организации. Она превратилась в некое рыцарское сакрального действа, когда ночью, при свете факелов, после короткой проповеди о чистоте намерений, мужестве и любви к родине, мальчикам из ЮФ вручались форменные кинжалы. При этом, мальчики произносили клятву верности вождю и переходили в ряды собственно Гитлер-югенд [358] . Под руководством Йозефа Геббельса действовало целое управление, занимавшееся разработкой сценариев такого рода ритуальных действ.

357

Млечина И. Уроки немецкого. С. 113.

358

Mann E. Zehn Millionen… S. 106.