Третья версия

— Зайдешь? — просительно коснулась его рукава.

— Извини, Иринушка, сегодня не получится — дела!

— Вечно у тебя какие-то дела! — фыркнула Пухова. И скрылась в подъезде, гулко хлопнув входной дверью.

Крутов поспешил к автобусу. Путь его лежал на дру­гой конец города — туда, где он был два дня назад. В воскресенье...

Выйдя на конечной остановке, Олег Аркадьевич не­сколько минут шел пешком, то ускоряя, то замедляя шаги. В глубине большого запущенного сада стоял доб­ротный двухэтажный особняк. Крутов остановился перед калиткой, прислушался — никаких признаков жизни. Поглядывая на занавешенные окна, прошелся вдоль за­бора. Дважды порывался войти во двор, но каждый раз трусливо прошмыгивал мимо.

«Неужели?.. Да нет, не может быть!.. А если?..» В мозгу прокручивалось с неумолимой ясностью все то же: сползающее по стене тело, глухой обрывистый стон, «Но где же Полина? Может быть, ее увезли? В боль­ницу... А если в морг?.. Нет, так больше нельзя, я сов­сем психом стал...»

Войдя в калитку, Крутов быстро подошел к дому и нажал кнопку звонка. Тишина! Надолго вдавил кнопку в деревянную панель, вслушался — звенит, заливается звонок. И — ни звука в ответ.

У соседей стукнула дверь. На крыльцо вышла жен­щина, стала всматриваться, приставив ладонь козырь­ком. Крутов отвернул лицо и, подняв воротник плаща, зашагал прочь.

12

Поздним вечером в приемном покое больницы зазво­нил телефон. Дежурный врач снял трубку.

— Больница? К вам вчера утром привезли женщину с ушибами головы. Нельзя ли узнать, в каком она со­стоянии?

Врач сделал знак оперуполномоченному угрозыска, тот бесшумно пробежал в соседний кабинет, набрал из­вестный ему номер.

— Центральная? Узнайте, с какого телефона звонят в приемный покой. Хорошо! Жду...

— А кто это говорит? — спрашивал между тем врач. — Как ваша фамилия? — Согласно полученной инст­рукции он тянул время, чтобы на Центральной смогли засечь местонахождение звонившего. — Видите ли, то­варищ, незнакомым людям, да еще по телефону, мы та­ких справок не даем. Вот если бы вы были с пострадав­шей в родственных отношениях...

— Брат я ей, родной брат, — волнуясь, объяснял не­известный. — Приезжаю, а соседи говорят — в боль­нице. Доктор, я очень за нее переживаю. Вы уж не от­кажите в любезности.

— Состояние крайне тяжелое — вот все, что я могу сказать, — отвечал врач, краем глаза следя через стек­лянную дверь за действиями оперативника. — Подроб­ности — при личшзй встрече. Приезжайте как можно бы­стрей! Вы наш адрес знаете?

— Найду! Ждите! Выезжаю!

В трубке послышались короткие гудки. Вернулся из соседнего кабинета оперуполномоченный угрозыска.

— Звонили из автомата, — сообщил он врачу. — Опергруппа выехала, но вряд ли успеют.

Врач кивнул на телефон.

— Обещал приехать.

— Приедет, как же, — усмехнулся лейтенант.

13

Засев за телефонный справочник, Николай Белухин с самого утра обзванивал городские школы.

— Здравствуйте, товарищ директор, — приступал к очередному разговору. — Вам звонят из ОБХСС. — Тут курсант делал внушительную паузу, давая собесед­нику время прийти в себя. — Нет, нет, финансовых на­рушений пока не обнаружено, нас интересует другое. Скажите, училась в вашей школе девочка по имени Иоланта?.. Совершенно верно, имя довольно редкое, поэтому мы и надеемся на вашу помощь... Да, я по­нимаю, что с маху на такой вопрос не ответишь. Запи­шите наш телефон... Без разницы. Кто будет у аппарата, тому и сообщите. Всего наилучшего!

Капитан Мороз вполуха прислушивался к перегово­рам своего подопечного, мысленно одобрял: «Молоток стажер! Солидно, делово, внушительно. Держит нашу марку!»

К часу дня из трех разных школ сообщили фамилии четырех Иолант: Семечкина, Бирюкова, Елкина и Че­ботарева. Мороз выехал по заданию, разрешив кур­санту действовать самостоятельно. Из четырех назван­ных учениц Николая интересовала только Иоланта Че... Чеботарева. В школе, где она училась, Белухину показали вынутые из архива контрольные работы. Ни­колай сверил почерк — как будто похож.

— Скажите, а где сейчас эта Чеботарева? — спро­сил Белухин у бывшего классного руководителя Иоланты — худой желчной женщины в строгом темном платье, лишенном каких-либо украшений. Ксения Гри­горьевна отвечала быстро и без запинки, словно давно готовилась к беседе с сотрудником ОБХСС.

— Иоланта уехала в Москву поступать в театраль­ный, в ГИТИС. А вот приняли ее или нет, это вы уз­наете у родителей...

Белухин отметил легкий нажим на последнее слово — учительница явно на что-то намекала.

— Одаренная была девочка?

— Как вам сказать, — сухо отвечала учительница. — Одаренность — понятие относительное. Читала стихи на школьных вечерах, участвовала в спектаклях. Ка­кого-то яркого артистического таланта я у нее не заме­чала. Но, скорей всего, поступила. Учитывая возмож­ности родителей.

Здесь уже чувствовался не прозрачный намек, а ло­бовой подсказ, и Белухин был вынужден задать вопрос, на который его так усердно наталкивали.

— А кто ее родители?

— Мать — инженер-конструктор, она вряд ли представляет для вас интерес. А вот отец... — Тут Ксения Григорьевна выразительно закатила глаза кверху.

— Ну-ну, — подстегнул курсант.

— Отец у нее — директор крупного универсама! Ну­жны еще какие-нибудь пояснения?

— Спасибо, — начал прощаться Белухин. — Осталь­ное мы выясним сами.

Ксения Григорьевна проводила его до лестницы, сказала напоследок, поджав губы:

— Иоланта одевалась сравнительно скромно. Но мне кажется, это была не более чем маскировка. Вы пони­маете, о чем я говорю?

— Я понимаю, о чем вы думаете, — улыбнулся Нико­лай. — До свиданья, вы нас снабдили весьма полно­ценной информацией.

— Это мой гражданский долг, — строго выпрямилась классная дама. Она не уловила иронии в словах Белухина. Впрочем, возможно ее там и не было...

Василий Трифонович Чеботарев выглядел столь недо­ступно занятым, что курсант поначалу слегка оробел. Директор универсама восседал за необъятным письменным столом, заваленным кипами деловых бумаг. Пле­чом он прижимал к уху трубку одного из трех телефо­нов, правой рукой подписывал документы, левой прини­мал новые бумаги. В то же время успевал краем глаза следить за телеэкраном, показывающим, что происхо­дит в торговом зале.

Магическое слово «ОБХСС» заставило Чеботарева прервать свои занятия и переключиться на нежданного посетителя. Властным кивком удалив подчиненных из кабинета, он придвинул к Белухину красочную пачку дорогих сигарет:

— Закуривайте!

— Спасибо, не курю, — неподкупно отодвинул сига­реты курсант.

— Тогда чашечку кофе. С бутербродом. А? — пред­ложил директор с масляно-угодливой (так, по крайней мере, показалось Белухину) улыбкой.

— С удовольствием, но я только что от стола, — соврал курсант. — Давайте лучше перейдем к делу.