Три Царя

— Гони, гони! — зачастил Рыжеволосый.

Балдур заметил, как конь тяжело дышит, но за доли секунды прикинул маршрут. Зверь закружился в небе, совершая очередной манёвр, а стервятнику показалось, что массивные когти, вот-вот вцепятся ему в затылок. Глаза скорбящей матери налились кровью, когда она увидела удаляющуюся от неё точку. Жертва убегала, всё дальше и дальше. Непростительно.

Когда раздалось второе рычание, Балдур понял, что больше им так не повезет. В следующий раз она ударит со всей своей силой, со всем отчаянием и со всей злостью. Он знал, что это произойдет, и молил богов лишь об одном, быть в другом месте, когда это случится.

Впереди показалась речка. Не глубокая, проходимая по колено. Ярик прижался. Они проскочили её словно и не заметили, только вот в глаза человеку бросилось то, что окатило его разум понимаем, словно речной водой.

Брошенные снасти и удочки, и всё еще свежий костерок. Видимо, услышав вой аспида, рыбаки побросали орудия вместе с уловом и отправились в прочь. Только вот куда. Насколько они далеко от поселения? Деревни и села всегда строились рядом с речками, мелководными и полноводными. Если не рыба, то хоть и белье можно стирать, да воду пресную таскать.

Балдур постарался прикинуть по местности, какой из путей возможно приведет их в деревню, и стараться его избегать. К сожалению, пейзаж менялся слишком быстро, и ему мало чего удавалось разглядеть. Аспид вновь просвистел над головой, не давая забыть о себе.

Куда? Куда же? Продолжало крутиться в его голове. Сборщик понимал, что если накличет аспида на село, то там уж обиженная мать отыграется до пьянящего экстаза. Одна лишь мысль об этом, что он сможет стать источником гибели всей деревни, заставляло его кровь кипеть в жилах, а сердце биться сильнее.

Казалось, он стал слышать лучше, видеть резче. За годы, проведенные в сборе, он смог выработать некоторые чувства недоступные другим. Зачастую он замечал запорошенные тропы или слышал отдаленное гудение, что могло означать множество вещей. Порой даже он вставал на колени, и как пёс обнюхивал землю, камни и деревья.

Всё это было прекрасно, однако абсолютно бесполезно в сложившейся ситуации. Ему надо было решать и решать быстро. Дорога постепенно расходилась надвое, один из путей вел к смерти сотен. Ярик продолжал отстреливаться, используя одно и то же заклинание, однако разными способами.

Налево или направо? Жизнь или смерть? Возможное спасение и гибель сотен или скорая смерть? Стервятник не размышлял о выборе, он просто не знал с какой стороны правильный. Ему оставалось лишь одно: упокоевать на милость богов и их мудрость.

В обычной ситуации Балдур бы всё провел как полагается: соорудил бы алтарь из хвороста и украсил его ягодами или листвой, в зависимости к какому богу он бы хотел обратиться. Потом произнес бы Песнь Славную и преподнёс бы подарок. Кроля или смоченный кусок хлеба в молоке или ряженке. Затем провел бы на одном месте минимум до заката или рассвета, выказывая терпение и покорность.

Боги не жаловали тех, кто жаждет знаний и мудрости, и в порыве своей жадности забывает о терпении. В обычной ситуации, даже если боги ему не ответили, не подали бы знак, наставляя на путь славный, он бы повторил через одну седмицу. Однако в тот момент у него не было времени на это.

Он, переступая через себя и свои верования, послал жертву к чёрту. Не соорудил алтаря, даже времени на Песнь Славную не было. Балдур просто закрыл глаза и сделал длинный выдох, хватило которого на лишь пару слов: — «Видят боги, я не желал зла!»

Он открыл глаза, и время замедлилось. На самом деле шло своим чередом, только в тот момент ему показалось, что всё вокруг остановилось. Перед собой Балдур увидел филина, такого, которого никогда не встречал. Его глаза горели огнем, стальной клюв раскрыт в боевом кличе. Кисточки на кончиках были похожи на бесконечные снежинки, а само оперенье седое, как борода старца.

Филин ранним утром, что не было характерно для представителя его вида, гнался за небольшой мышкой, что пыталась нырнуть в норку, в надежде пережить еще один день своей и без того короткой жизни. Внезапно птица, широко расправив крылья и не меняя своей траектории, повернула голову и вгрызлась взглядом в человека.

Балдур почувствовал, как его сердце замедлилось и практически остановилось. Кончики пальцев рук и ног резко онемели, будто от массивной кровопотери. Кожа, что буквально секунду назад горела и липла от пота, обрела прочность толстого льда. Птица смотрела на человека, будто читая его мысли, будто спрашивая его. Балдур не знал вопроса, но попытался ответить. Губы слиплись от чего-то холодного, а язык был слишком тяжел, чтобы двигаться.

Вдруг филин закрыл свой клюв, убрав когти прочь, а глаза, перестав, гореть ярким пламенем вернулись в свой истинный лик. Птица вспорхнула к небесам, а мышка нырнула в безопасную норку, и не выглядывала еще очень долго.

В тот момент Балдур не понял, что произошло. Он еще долго будет вспоминать тот момент и пытаться разобраться. Какие бы мысли его не посещали, он даже не позволит себе думать, что ощутил прикосновение богов. Он был никем, лишь обычным человеком, что славит великих богов, и не заслуживает даже легкого касания.

Что бы то ни было. Время резко вернулось в естественный ход для него, и Балдур почувствовал необычайную уверенность. Вправо. Направо! Кричало всё его тело. Разум бился в агонии, словно пытаясь достучаться до человека сквозь толстое стекло. Скорость, вожжи, поворот, слова проклятья от Ярика. Да. Именно так и должно быть.

Человек не знал, что помогло ему сделать такой выбор, но на всякий случай поблагодарил богов. Даже если это были не они, то кто-то или что-то созданное ими. Конь копытами вырвал клочок земли и, захрипев, поддался воли нового хозяина.

Аспид, летевший всё это время за ними, решился на очередной рывок, но тут же завопил от внезапного поступка человека. Щелкнув клювом, он разрубил пополам толстое дерево, а крыло едва не задело ошалевшего Ярика.

Это был переломный момент погони, по крайней мере это так казалось со стороны. Аспид, больше не желал отделываться легкими нырками. Он жаждал вцепиться когтями в массивный камень и тут же изменил траекторию.

Она гналась за ними будто гепард, сшибая собой силой медведя. Крылья убраны, голова опущена, а взгляд устремлен на добычу. На мощных чешуйчатых трёхпалых лапах она уступала в скорости коню, однако постепенно набирала темп.

Ярик разбрасывался шарами в таком темпе, насколько только был способен в сложившейся ситуации. Конь ревел, зверь приближался, Балдур до скрипа стиснул зубы. Он понял, что ему удалось сделать правильный выбор, когда они вышли на большой тракт. Длинная, казалось, бесконечная прямая, была единственным путем. Возможное спасение гибели сотен или верная их смерть. Он выбрал второе, но отказывался ощущать на себе хладное прикосновение Марены.